Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков

Степанида была вполне счастлива. Она, конечно, знала, что Гурьян жив и находится в плену. Сычев еще вспомнил, что Куракина насильно женили по велению хана на одной из рабынь. «Так что совесть моя чиста!» – уверовала она. Она гордилась тем, что именно ей суждено дать новому поселению первого новорожденного. Она неукоснительно выполняла все советы повитухи Насти Сыромятиной и Мариулы.

– Ничаво, все будет хорошо, Вася, – с улыбкой успокаивала она атамана, – все будет хорошо!

Роды не пугали ее, во всяком случае, Арапов не замечал у нее ни страха, ни волнения.

– Вот я и созрела, – сказала Степанида, когда повитуха уложила ее в землянке на чистую постель. – Иди, родной, и не терзайся. Ты же зришь, я совсем не боюся!

С тех пор прошло около суток. Она лежала там, за шаткой дверкой землянки, борясь со смертью за жизнь их ребенка. А бесстрашный атаман Арапов сидел на пеньке, бессильный помочь, помертвевший от страха и усталости. В муках рождался его сын.

Задремал ли он или просто глубоко задумался? Фома Сибиряков тряс его за плечо. Они смотрели друг на друга. Атаман ничего не мог разобрать. Умерла? Лицо крестного было бледно, а губы дрожали.

– Што? – крикнул Арапов, но вместо крика вырвался лишь еле слышный хрип.

– Благополучно, Мариула велела передать! – сказал старый казак, утомленное лицо которого было неспособно выразить радость.

– Евдокимыч, ты отец! – весело закричал невесть откуда появившийся Кочегуров. – А ну, казаки, качнем-ка атамана нашево за сына!

Казаки дружно подхватили Арапова на руки и принялись с лихим гиканьем подбрасывать его вверх.

– Озорником парнишка будет, – улыбнулся, глядя на всех, Фома Сибиряков. – Экий скандал закатил, штоб на свет белый пробиться!

Мариула позволила посмотреть на сына лишь через час. Ребенок жизнерадостно кричал, широко разевая беззубый рот. У него были Степанидины, смелого рисунка, брови и маленькие кулачки атамана Арапова.

– А как Степанидушка?

– Твоя Степанида казак, а не женщина, – с улыбкой сказала Мариула. – Я говорила ей – покричи, легше станет. Так она и не пискнула. А уж роды были не дай бог! Я и предположить тово не могла.

Степанида была слишком утомлена, и девушка не пустила к ней атамана. Он лишь взглянул на солнечное небо и привычно присел на пенек. Арапов даже не заметил, как жители поселения от мала до велика собрались возле него.

– У мя родился сын! – сам себе сказал он и не мог продолжать – ему вдруг стало почему-то страшно. Не слыша рукоплесканий, Василий смотрел себе под ноги, одновременно чувствуя, что вот-вот разразится слезами, если увидит хоть один неодобрительный взгляд или злую усмешку. Но кулугуры лишь дружелюбно и весело улыбались ему.

– Слухай мя, браты-казаки, – заорал во все горло Кочегуров. – Давай сообча поздравим атамана нашево и пожелам, штоб отпрыск евоный вырос грамотным и смелым, как сам батько, и нам всем на радость!

– Поздравляем, батько! – загремела радостно толпа.

– А на седня все. Работу побоку, к чертям собачьим и объявляем праздник!

– Какой ешо праздник? – удивился атаман.

– Ясно какой, самый што ни на есть настоящий. День рождения сына Василя Евдокимыча Арапова ево зараз обзовем!

* * *

Крепость на могильной горе уже приняла свои грозные очертания.

Казаки значительно подновили старый частокол и обнесли гору вторым рядом заостренных бревен. Теперь конники не могли проникнуть за крепостные укрепления. По углам частокола выстроили башни, на которых установили подаренные императрицей и Сенатом пушки, которые все это время дождались своего часа, будучи закопанными в земле. Одним словом, как со стороны, так и изнутри крепость выглядела неприступно. Оставалось сделать надежные постройки для жилья.

В строительстве участвовали все: казаки складывали из бревен стены, ладили крыши; женщины и дети месили ногами глину и обмазывали ею щели меж бревнами. Делали двери, окна, настилали крыши. Ставили в домах простые, сложенные из камней печурки.

– А што? Тепло будет, как в бане, – разглагольствовал Фома Сибиряков. – С такими вот печурками мы не одну зимушку прожили.

Арапов обвел строящееся поселение придирчивым взглядом. Вроде бы все идет, как того хотелось. Уже заканчивают отделку атамановой избы, небольшой, но крепкой. Идет к завершению строительство часовни у кладбища. Построено несколько домов, но в них пока еще не живут люди. Дома решено было заселять всем вместе, как только достроят последний, чтоб не обидно было. Заложены стены для конюшен. Правда, коней вот пока нет. Но будут!

От радужных мыслей атамана отвлекла подошедшая Мариула.

– Што стряслось? – спросил он испуганно, подумав, что со Степанидой или с младенцем что-то случилось.

– С ними все хорошо, – успокоила его девушка, безошибочно угадав его мысли. – Мя к те привело другое дело, атаман.

– Давай выкладывай, с чем пожаловала, – облегченно вздохнул Арапов, готовясь выслушать какие-нибудь пустяки, которыми вечно набиты мозги у женщин.

– Карты говорят, што большая беда надвигается на нас, – сказала Мариула серьезно. – Ты, Василь Евдокимыч, всево себя строительству посвятил, а вот о вражеском нашествии и думать забыл.

Атаман поднялся с пенька одним движением:

– Ты шуткуешь аль умом повредилась?

– Я истину говорю. – Она спокойно пригладила на голове волосы. – Я пришла упрядить, штоб поберегся, покуда ешо не поздно.

Арапов перевел дыхание и сказал почти шепотом:

– Што еще те карты поведали?

– Войско вражье движет на нас. Большое войско! Большая битва будет. Много кровушки прольется!

Атаман досадливо поморщился. Он хотел снова сесть на пенек, но вместо этого лишь озабоченно засунул за пояс руки. Мариула стояла серьезная, как рысь, готовая к схватке.

– Ты сама-то веришь в то, про што говоришь?

– Погляди округ, атаман, – заговорила девушка. – Мелкие шайки кайсаков завсегда блудничают округ поселения казаков. Оне, как волки голодные, ишшут чем бы поживиться. Но к Могильной горе нашей не пожаловала ни одна шайка. Знать, ожидать надо большое войско.

– Энто домыслы твои, успокойся, – зло блеснув глазами, бросил Арапов и тотчас же сдержанно добавил: – А ты взаправду веришь, што кыргызы идут сюды?

– Я энто знаю, – сказала она мягко. – Но если ты сумлеваешься в словах моих…

Мариула развернулась, собираясь уходить, но атаман остановил ее:

– Што нам дееть, не знашь?

– Готовиться к битве, – задержавшись на месте, но не оборачиваясь, ответила девушка. – Больше я вам ничем подсобить не смогу.

Он изменился в лице.

– Не можешь али не хочешь?

– Я не воин, а женщина.

– Но раньше ведь могла.

– Я могла токо упрядить о беде. Аль запамятовал, атаман, як упреждала вас о беде раньше, упрядила и щас.

– Хосподи… – Арапов схватился за голову и замолчал.

– Готовьтесь к битве, атаман.