Царство. 1955–1957 - Александр Струев

— Сделали дело! — согласился Малиновский. — Рокоссовского куда?

— Поглядим. Жукову на нас обижаться нечего, — продолжал Хрущев, но в глубине души ему было совестно. — Все Георгию сохранили, и обслугу, и содержание.

— Смирится, Никита Сергеевич, смирится! А прилетел, как индюк надутый.

— Тебе звонил?

— Нет, не звонил. Я начал потихоньку его людей менять.

— Можешь не потихоньку, ты министр. А как там лис Ворошилов?

— На собрании в Генштабе здорово выступал, прямо резал Жукова.

— Выходит, исправляется?

— Исправляется!

— Эх, Родион, Родион! Никто в этой жизни не исправляется, как сгнил изнутри, так и все. Помни пословицу — горбатого могила исправит! Мотай на ус! Ты всех жуковских подчисть, особенно в кадрах. И про Маргелова не забудь, и про генштабовских.

— Про вэдэвэшника и штабных помню. Какие-то указания еще будут, товарищ Верховный Главнокомандующий?

— Будут!

Малиновский встал и вытянулся.

— Приказывайте!

— Что, маршал, идешь со мной на охоту?

Поразительную информацию передали в новостях — собака Лайка на космическом корабле «Восток» запущена в открытый космос. Народ гудел, радостью и гордостью за Родину наполнялись сердца!

Открыв Президиум ЦК, Хрущев зачитал официальное сообщение о запуске тяжелого спутника с собакой Лайкой на борту.

— Еще недавно мы завидовали планете Юпитер, у которой много лун, теперь завидовать нечему, теперь Земля сама имеет несколько лун, и часть из них создана человеческими руками. Заселение космоса началось! Когда-нибудь собаке Лайке, которая первой несла службу на рубежах Вселенной, которая стала первым животным в исследовании космоса, мы воздвигнем памятник! — захлебывался от восторга Хрущев. — Американцы опять сели в лужу. Их ракеты взрывались, точно стукаясь о твердый небосвод!

— Вот как коммунисты встречают 40-летие Революции! Надо ученых и всех, кто готовил запуск, наградить, — предложил Микоян.

— Королева и других конструкторов, — уточнил Брежнев.

— Леонид Ильич, ты списки дай! — распорядился Хрущев. — Я должен персонально товарища Брежнева отметить, он это дело от начала до конца вел, непросто оно давалось, часто спотыкалось, даже некоторые на него с кулаками набрасывались, в том числе и снятый с работы Жуков. А товарищ Брежнев работу сделал. Я его от души благодарю!

— Позвольте, Никита Сергеевич! — запротестовал Леонид Ильич. — Космос персонально вы курировали, я лишь ваши указания проводил!

— Значит, хорошо проводил, хоть на тебя и ругались! — отозвался довольный Хрущев. — Космос, космические корабли — дело нешуточное, тут как у ребенка получается: когда ребенок учится ходить, ему надо сделать первый шаг. Шаг этот он делает, родители радуются, а ребенок еще устойчиво не стоит, может завалиться. А мы, наконец, в космосе на обе ноги встали!

— Я предлагаю этот день сделать государственным праздником! — с задором проговорил недавно избранный в Президиум ЦК Козлов.

— Фрол Романович не успел Россию возглавить, а уже праздники не жалея раздает! — покачал головой Хрущев.

— Я в том смысле, что жизнь с Земли попала в открытый космос, это великое событие и надо его праздновать!

— И по Жукову шумиха скорее пройдет, — согласился Микоян.

— Коммунисты про Жукова правильно поняли, — вмиг посерьезнел Хрущев.

— Но и обиженные имеются, — высказался Аристов.

— Далеко не большинство, а — мизер, — уточнил Хрущев. — Будем это дело, я имею в виду полет спутника с живым существом, усиленно отмечать. Товарищу Фурцевой это поручим. Ты, Екатерина Алексеевна, шороху дай! А в смысле праздника — торопимся.

— Не додумал! — смиренно кивал председатель Совмина России.

— Шурупить надо! — постучал по лбу Первый Секретарь, но предложение Козлова ему безумно понравилось. Дома, перед сном, он завел об этом разговор.

— Сегодня, Нина, Фрол Козлов стоящую вещь предложил, жаль, я до нее не додумался! — горевал Никита Сергеевич.

— Какую?

— День полета в космос живого существа сделать праздником!

— Здорово! А ты что?

— Что, что? Зарубил!

Москва с распростертыми объятиями встречала китайскую делегацию во главе с Председателем Коммунистической партии Китая товарищем Мао Цзэдуном. Огромным тиражом распространялся по Советскому Союзу цитатник китайского предводителя, каждая газета поместила на свои страницы рассказы о Китае, о Председателе Мао.

Отношения с Китаем еще при Сталине складывались неоднозначно. Ретивый вождь упрямо шел к власти, упрямо и скоро. Оккупация большей части Китая Японией, гражданская война против Гоминьдана требовали невероятных усилий. Главным союзником и опорой Китайской Коммунистической партии стал Советский Союз, но Сталину не нужен был сильный Китай, Китай устраивал Москву, как сырьевой придаток с полностью подконтрольным правительством. Но чем ближе товарищ Мао приближался к победе, тем независимей становился.

Без одобрения Сталина Мао развернул собственную пропаганду за рубежом. На Западе пошли разговоры, что китайский вожак может предложить миру большее, чем товарищ Сталин, что Мао Цзэдун преобразовал марксизм из европейского в азиатский. Еще находясь в Яньане, Мао стал называть свои вооруженные силы «Отряд Азия». Сталину не нравились все возрастающие амбиции Мао Цзэдуна. Москва ограничила братскому Китаю поставки оружия и денег, и положение поправилось — при каждом удобном случае китаец начал присягать вождю всех времен и народов, угождать, хвалить. Мао Цзэдун шлет в Кремль телеграмму за телеграммой, величая Сталина «Хозяин», называет «учителем китайского народа и всего человечества», умоляет, чтобы «Главный Хозяин» дал мудрые указания, настойчиво просится на аудиенцию, хочет лично доложить о важнейших делах и планах.

Гражданская война в Китае завершалась. 9 января 1949 года генералиссимус Чан Кайши бежал на Тайвань, и Мао Цзэдун, наконец, получил власть над Поднебесной, а соответственно, власть над одной четвертой населения планеты. Мао Цзэдун не просто стал во главе огромного государства, он решил превратить Китай в сверхдержаву, но без помощи Советского Союза это было маловероятно. Председатель был согласен на все, чтобы угодить Сталину, требуя взамен политическую поддержку и кредиты. Китаю были необходимы тяжелые танки, зенитные орудия, авиация. Для реорганизации армии требовались военные специалисты. Мао Цзэдун рассчитывал на помощь в строительстве заводов по производству самолетов, танков, другого вооружения, ведь кроме заводов стрелкового оружия в Китае ничего не было. В глубине души Мао мечтал о разделе мира со Сталиным.

Америка и Англия объявили Красному Китаю бойкот, соглашаясь на переговоры только при условии смены существующего режима. Советский Союз оставался единственным союзником и партнером. Жажда абсолютной власти стала основной причиной, по которой Председатель Мао решил дистанцироваться от Запада, одновременно это демонстрировало, что он безгранично предан коммунизму.

Хотя Мао Цзэдун взобрался на самый верх пирамиды, у него оставались причины для беспокойства. Влияние Запада в стране было велико. Многие представители интеллигенции получили образование в Америке, Англии, Германии и Японии. Почти все современные образовательные заведения были либо основаны иностранцами, либо находились под их влиянием. «Кроме газет, журналов и новостных агентств, — летом 1949 года писал Сталину Лю Шаоци, — только Америка и Англия имеют в Китае 31 университет, 32 религиозных образовательных учреждения, 29 библиотек, 2688 школ, 3822 религиозные миссии и 147 больниц».

Мао беспокоила привлекательность Запада в глазах членов его партии. Народная армия любила американское оружие: его собственные телохранители считали, что американские карабины гораздо лучше русских автоматов. Американские машины внушали благоговение.

«Мы были бы рады, если бы все посольства капиталистических стран убрались из Китая навсегда!» — сказал Мао представителю Советского правительства и действительно убрал из Пекина иностранные посольства за исключением стран народной демократии. Мао Цзэдун стремился задушить в зародыше возможность влияния Запада на своих партийцев в любой области, особенно в сфере потребления. По этим соображениям новый китайский режим не спешил возобновлять дипломатические отношения с Америкой и большинством западных стран. Но амбиции не давали вождю покоя. 16 ноября 1949 года в Пекине открылась международная профсоюзная конференция, где второй человек в КПК, Лю Шаоци, выступил с докладом, в котором ни разу не упомянул имя Сталина, а многократно повторял о «Пути Мао Цзэдуна» — вооруженном освобождении порабощенных народов от колониальной зависимости.