Полихромный ноктюрн - Ислав Доре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После этого волны паники стали настигать хрупкие берега рассудка тех, кто промёрз, бездействовал во льдах ужаса. Кана вознамерилась заткнуть «свинолюба», углубив в его глотку бутыль со столь любимым пойлом, но кто-то постучался с той стороны. Сперва — один острожный удар, там ожидали ответа. Потом дважды раздался тот же звук.
В гостинице обедала гробовая тишина. Её трапеза окончилась неосторожной рукой одного из посетителей, который уронил железную вешалку для верхней одежды. Маленький Квазий попытался поймать её, остановить, но не успел. Её падение дало ненужный ответ. «Крысы в стенах» зашуршали, оглушительно вопя, пытались проломиться вовнутрь. Десятками лап барабанили по двери украшенной небольшим железным щитом; своеобразной подписью мастера, что обещала защиту тому, кто укроется за ней. Удары с каждой секундой усиливались. Меньше чем через минуту её зашатало. Трясло как крышку забитой рыбой бочки под когтями голодного зверя. Баррикада, выгибаясь, заскрипела и вообще трескалась. А через минуту обещание двери развеялось, стало пустышкой, отстреливающей щепой. То единственное, что удерживало хлипкое равновесие разума, рассыпалось на части.
Громыхнул ни на что не похожий рёв. Горожане такое уж точно ранее не слышали. Вой нанизывал тело на пику ужаса, причинял боль не только телу, добирался до самих мыслей, там убивал всякую надежду. Грегор, Кана и Тайлер достали пепельные пилюли — непростое успокоительное для непростых ситуаций. Сейчас точно тот подходящий момент — с хрустом разгрызли их: Рамдверт на такие темы не стал бы шутить. После чего рассредоточились, приготовились к неизбежному, к худшему.
Один из жителей глянул в щель, там мелькнуло небывалое. Ему почудился канат из десятков уродливых лап. Пуповина хищнически впивалась в гостиный дом, хотела не поделиться, а забрать. Это так на него повлияло, что выхватил однозарядный огор, явная копия-подделка, и приставил его к виску, но тот молчал. Тогда, сорвавшись с места, неловко побежал к дальней стене, упёрся в неё руками. Прождав пару секунд и набравшись неострой смелости, начал биться об неё головой. Бедолага, увидев дальнего родственника ужаса и спасаясь от безумия, не нашёл ничего лучше, чем потеря сознания или же спуск на уровни глубже. Когда тот, после громкого треска кости, рухнул на пол, маленький крысолов схватил руками вешалку для верхней одежды, выставил навершие в сторону прохода, решился встретить опасность лицом к лицу. Хоть и со слезами на глазах, но всё же.
Барьер разрушился — из тёмного проёма влилось то, чему нет места под небом живых. Бледные, как ночная луна, тощие антропоморфные фигуры залетели в трапезную. Кожа на телах болталась изорванным тряпьём из стороны в сторону. Жевешу явно приоделись. Кафтаны, жилеты, накидки, рубахи — вот элементы их гардероба для Саккумбиевой ночи. У некоторых шуток свежевателя плоть со спины ложилась на изуродованные головы без губ, создавали видимость вуали, что скрывала щёлкающие гнилые зубы. Голодные порождения набрасывались на всякого, кто часами ранее и не подозревал о том, с чем им придется столкнуться. Видя невообразимое, люди хватались кривыми пальцами за верхнюю, левую, часть груди и падали на пол. Когда в удушающем тумане хаоса одно из этих существ нападало, оно широко расставляло свои лапы, раскрывало вертикальную пасть, которая тянулась от паха до горла. Острые клыки без труда перемалывали кости.
Те, кому не повезло быть спасённым смертью в самые первые секунды, противостояли прожорливой угрозе под эгидой троицы. Каждый Ворон делал точные выстрелы, наносил смертельные удары топорами и другими приспособлениями, отступая к кухне, ловко уклонялись, мастерски контратаковали, танцевали погребальный танец.
Грегор метнул небольшой искрящийся сосуд в толпу этих тварей и громко начал отсчет: — Раз! — Порождение, отвратительно смеясь, перепрыгнуло через тело старика, махнуло лапой. Волчий брат стянул нож со стола, воткнул его прямо во внутренности. — Два! Это не они вышибли дверь! — предупредил он остальных.
Маленький Квазий бил стойкой с крючьями зубастый бездонный мешок, пытался спасти того, кто ранее пустил его за стол. Существо выбило случайным движением его оружие и отшвырнуло. Крысолов вцепился в руки беззвучного мужчины, изо всех сил тянул на себя. Тайлер, размахнувшись, зарубил врага маленького человека и сказал: — Он мёртв! Не спасай трупы — прячься!
Овражник осмотрелся — разглядел в ближнем углу небольшую жаровню на ножке. Достав из карманов полынь и чертополох, побежал к ней.
— Семь, — с тяжёлым дыханием проревел сражающийся.
Искрящийся сосуд с двойным свистом взорвался. Попавшие в зону действия, шутки разбились как об стену субъективности юмора. От полученных повреждений с хрустом падали на залитый кровью пол. Всюду ошмётки, да кровавая рвота. Жевешу набрасывались на своих собратьев по уродству, рвали их на части. Пожирали как тощий бродяга наваристую похлёбку.
Все выжившие собрались возле двери на кухню. Крысолов со слезами на глазах прибежал с дымящейся жаровней. У «кошмароборцев» появилась возможность перевести дух; пока твари отвлеклись. В этот момент до них с улицы донёсся знакомый голос. Его отчётливо слышали сквозь терцет щелчков, стенаний, и скрежета воды.
Через два дома на той же улице; на крыше среди острых шпилей стоял человек в чёрном плаще. Его белый шарф пропитывался прикосновениями багровых капель и тянулся в стороны, следуя потокам ветра чудовищных криков.
Вальдер был не один, несколько фигур, скрывая свои лица в глубинах капюшона, сжимали в руках что-то отдалённо похожее на секиры. Древко этих инструментов обмотано бело-серой тканью; покрытой неизвестными символами. Белошарфный всматривался в потоки дождевой воды, что бежали под ним и отражали изувеченное небо. Выхватив длинный огор, выстрелил вверх, словно там был невидимый глашатай пиршества высшего звена цепи. Таким образом, заявил о своём присутствии тварям, которые заполоняли улицы как модники лавку со всякими аксессуарами. Шутки освежевателя в тот же момент, почувствовав десерт, ломанулись к нему. Стуча зубами, толпились у подножия дома, пытались вскарабкаться по скользкой стене. Через череду неудачных попыток подняться по вертикальной преграде, щелчки костей начали заполнять помещения нижних этажей. Отрывистые удары усиливались, когда толпа находила лестницу внутри и взбегала по ней. Их появление на самом верху — лишь вопрос времени.
— Мы не слушали, закрывали свои уши в надежде, что опасность — всего лишь вымысел. Мы заплатили слишком высокую цену. И поэтому не можем допустить провала. Этот виток обязан стать последним, — рассматривая свою раскрытую ладонь, произнёс Вальдер. — Вдали мой дом стоит. Незабвенный там лежит.
