Полихромный ноктюрн - Ислав Доре

— Я тоже так думаю. Госпожа сильнее, чем кажется, — добавил обливающийся слезами Квазий.

Группа из четырёх человек, спасающихся из муравейника забитого шутками свежевателя (и только Зодчий знает, чем ещё), остановилась у выхода. Над ним был закреплён изогнутым гвоздём веничек чертополоха; трава, дарующая защиту от злых духов, дрожала, разрасталась в разные стороны красными венами.

Другого выхода не было, поэтому все вышли на улицу.

28. Йибмуккас

Снаружи царила тьма. Её невидимый похититель переваривал в своём донном желудочном мешке любой источник света.

Живая цепь продвигалась по узкой улочке. Брат для всех вермундов шёл ведущим, держал перед собой ручной фонарь. Разгоняющего мрак приспособления было недостаточно, чтобы противостоять голодной пустоте. Посередине шёл маленький крысолов с дымящейся жаровней в руках. Ему помогал замыкающий Тайлер. Шаги им давались с трудом. Привычные городские тропы покрылись алой густой грязью, которая не хотела отдавать то, что в неё угадило.

Продвигаясь по надземному тоннелю гниющего Оренктона, каждый чувствовал причиняемую воздухом боль. С каждым вздохом рой ос проникал в лёгкие и жалил, кусал жвалами сладкие и поспевшие виноградины альвеол.

— Я никогда не видел ничего подобного, — прохрипел Грегор, посмотрев в верхнюю даль. — Теперь, библиотека и битва в Долиуме кажутся прогулками. Не поднимайте глаза, смотрите только вперед и под ноги.

— Наши дела настолько плохи? — спросил Полурукий и случайно проскользил взором по кирпичам построек, облепленных зловонными наростами. Он увидел нечто сторукое, что сидело на крыше, наблюдало за ними. Тут же представил себя в роли угодившего в колодец мальчишки, который с надёждой поднимает голову и смотрит на единственный путь к спасению, откуда на него торащатся уродливые лица. Подобное вполне способно убедить остановиться, перестать сопротивляться и остаться на дне, потому что отказ от бездействия приведёт к худшему исходу.

— Я предупреждал, — полушепотом проговорил Грегор. — Что бы ты ни увидел, не поддавайся. Вспомни свою встречу с Релйатом. Она закалила тебя как клинок, а сейчас время доказать его прочность.

— Та встреча — не то, что мне хочется вспоминать. Думаю, не станешь спорить с этим, — ответил Тайлер, устремив взор ровно по прямой. — И всё же, добавлю к той «закалке» ещё и пилюли. Чтобы наверняка.

— Слышу разумные слова.

— Других и не произношу, — с гордостью подтвердил тот, мысленно сжимая часы в кармане. — Сколько же времени прошло? Мы бредём по этой улочке, и с каждым шагом ничего не меняется. У меня даже щетина появилась, а брился утром.

— Не знаю, но начинаю верить, что эти хитросплетения путей затягиваются узлом. И не выпускают за свои пределы никого и ничто. Если это правда, у нас ещё одна проблема. Мне уже порядком надоел этот воздух. Чувство, будто в груди улей.

— Настолько плохо? Я тоже это чувствую, но терпеть можно, — сказал Тайлер, сдерживая поток мыслей о хозяйке гостиницы. — Квазий, вот возьми пилюлю. А ты не так прост, маленький человек. Не сошёл с ума и, вроде, держишься. Расскажешь свой секрет?

— Не могу знать, как у меня это получается, господин. Я не чувствую в воздухе ничего, кроме запаха тлеющей травы. Я случайно посмотрел наверх и не увидел ничего на крышах домов. А последствия бойни в Вербе, скорее всего, просто ещё не дошли до меня в полной мере, — признался Квазий, сдавливая шест жаровни изо всех сил. Сжимал настолько сильно, что гладкий железный прут прорезал кожу и пустил кровь. — Но если подумать, то ум приходит одно имя.

— Повезло тебе, — хмыкнула Кана и поинтересовалась: — А какое имя? Кто этот вдохновитель?

— Левранд… защитник отбросов Левранд. Он сражался за негодных. Закрывал грудью нищих, калек и уродцев, таких… как я. Говорят, благородным это не нравилось. Якобы он нарушает порядок. Но тронуть его не решались, потому что опасались того, что он — Десница Государя. Это сдерживало их… какое-то время. Слышал, Дом Болинтирг наняли головорезов, чтобы поймать Левранда. И поймали. Когда его привели, то он сохранял верность своим убеждениям. Даже после пыток. Высоких людей… так это взбесило, что они решили казнить непреклонного. А затем…повесили «Защитника отбросов» на дне выгребной ямы.

Грегор замер, словно восковая фигура, посмотрел на раскрытую ладонь, а потом несколько раз сжал её и сказал: — Он не был Десницей, а яму, в которой закончился его путь, заполнили растерзанными телами так называемых отбросов. Некоторые были ещё живы, насколько мне известно.

— Это бесчеловечно! — тихо выкрикнул маленький крысолов, заметив улыбку на лице джентльмена. Сухой ком в его горле не позволил голосу прозвучать громко.

— Бесчеловечно? Не знаю ничего о твоих фантазиях насчёт людей, но они именно такие. В чём мы преуспели больше всего? В нашей левой руке регалия жестокости, а в правой — тяга к унижению. На головах сидит корона с бесчисленным множеством самоцветов. Если всмотреться в эти камни, то можно увидеть бесконечность, сотканную из способов лишения других жизни, — проговорил Грегор. — Всё, что могут сделать тёмные твари — осознать это, принять правду и стараться быть лучше, чем… они есть.

Квазий задумался и спросил: — Кажется, я понимаю. Вы знаете что-нибудь ещё о гибели Левранда?

— По всей видимости, его имя для тебя и правда значит многое. Тогда расскажу кое-что, но остальное прибережем на потом, когда выберемся, — осторожно пообещал он. — За ним выслали Хексейсейтеров, убийц из тайного отдела Министерства. Но не совсем они сразили Левранда. Предательство — вот клинок. А место казни «Защитника отбросов» прозвали «Маяк». Забавно, да? Но самое смешное — большую часть работы по его поимки сделали не наёмники, не мухи-убийцы, а те самые негодные. Ничего не смогли поделать со своей жаждой золота. Надеялись, тяжёлый кошелёк восполнит их изъяны. Глупцы.

Маленький крысолов упал глубже в свои размышления. Смотрел на тонкие струйки дыма, тянущиеся от тлеющей полыни. Будто они за мгновения показывали фрагменты его жизни.

— Я слышала, Левранд испытывал странную тягу к высоким головным уборам, — вдруг осторожно добавила Кана. — Настолько сильную, что даже когда петля затягивалась на шее, старался не двигаться, чтобы не уронить её со своей головы.

— Хватит, — пресёк Тайлер. — Вы слышите это?

К барабанным перепонкам прикоснулись звуки ожесточённого боя, отголоски нарастали с каждым их шагом. Ведущий кинул жест, остановил остальных. Закинул пару пилюлей себе в рот, а потом осторожно приблизился к углу. Выглянул и увидел: толпу перед покосившимся домом. Сразу узнал местных жителей; по крайней мере, их внешний вид сообщал именно это. Однако, было в них что-то безвозвратно испорченое.

Горожане уподобились бешеным зверям, царапали дверь, бились