Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Тихо! — Вепуат с треском провёл когтями по панцирю. Наверху засверкали разряды. Медленно, рывками, с шипением и грохотом, туун-шу пошёл к земле. Когда до неё оставалось три метра, из брюшных «люков» вывалились трое филков и откатились в сторону. Следом спрыгнул Вепуат. Туун-шу рванулся в небо, натягивая тросы до звона, и там повис, сердито шипя. На крышу спланировал Хусу-Таррки.

— Учи ты их нормально прыгать, — посоветовал он, глядя на отряхивающихся филков. — Они ж не слабее Кьюссов!

Вепуат покачал головой.

4 день Земли, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Кто-то взял Гедимина за руку и крепко встряхнул её. Сармат, ошалело мигнув, перекатился набок. В отсеке было темно; светлый дверной проём перегораживал массивный чёрный силуэт.

— Полчаса до побудки, — громко прошептал Айзек. — Ешь, мойся, пока свободно — и иди в первый блок.

— Авария? — Гедимин судорожно вспоминал, слышал ли он сирену — хоть одну из множества расставленных по станции. Айзек качнул головой.

— Всё спокойно, — он еле слышно хмыкнул. — Хассек в этот раз вниз не полез — вот и обошлось. Но накопитель надо выжать. Он уже чернеет.

— Хассек? — мозг просыпался медленно; Гедимин покосился на соседний матрас — там никого не было. — Где Вепуат?

— Наверху, само собой, — отозвался Айзек, бесшумно отступая в коридор. — Иди в душ, пока все не сбежались!

…На блочном щите Гедимина ждал, не считая ночной смены, только Айзек; Гварзы не было.

— Сегодня все рано собрались, — вполголоса сказал он, глядя в монитор. — И Сэта, и Скогны. Похоже, начнём с первым светом. Если ещё Хиги подтянутся…

«А. Торг,» — по дороге в операторскую Гедимин всё-таки проснулся. «Гварза с Вепуатом наверху — следят, чтобы все не передрались. А потом ещё Хиги… ну да они вроде тихие.»

…«Мно-ого чу-ужих,» — прогудело внутри черепа. Реактор был слегка удивлён, но не рассержен и не напуган — видимо, «чужие» его не беспокоили. Гедимин вставил «выжатый» накопитель на место, провёл ладонью по корпусу.

— Скоро полетим за ипроном. Почти готовы два стержня. Доделаю — отдам, — вполголоса пообещал он.

…Наверху было светло, как днём, — над сторожевой башней повис сияющий плазменный шар. Гедимин покосился на него с опаской, но никому внизу не было дела до свечения. Из пустующего ангара для нового «дирижабля» доносились писк и верещание — сармат насчитал пару десятков голосов, прежде чем сбился. «Они сами-то друг друга слышат?» — он, недовольно щурясь, отвернулся от ангара — и увидел красный свет портала. У бывшего горячего цеха собрались Сэта. Что-то выносили из огня и складывали у стены. На окраине плато хрустел гравий, то взвизгивали, то замолкали дудки, стучали костяные барабаны. В ангаре для «дирижабля» зажглась и погасла белая вспышка. Верещание стало громче.

— Надо Хассека послать за Хигами, — сам себе сказал Вепуат. Он в сверкающей золотистой броне стоял у башни и оглядывался по сторонам. Оба «трилобита», судя по шорохам и треску, перебрались в душевую. Нора электрического ящера была открыта, но он держался подальше от выхода — только искры в пещере то вспыхивали, то гасли.

— Хватит уже гонять Хассека, — буркнул Гедимин, глядя на затухающий белый свет. Кривая интенсивности излучения выписала характерный зубец — снова кто-то телепортировался через пол-Равнины, да ещё и с грузом.

В «караулке» заверещал чей-то передатчик. Из здания вышел Гварза, быстро огляделся и направился к сарматам. Гедимин настороженно сощурился — но тут же увидел, как из тени ангара выходит незамеченный Айзек. «Ага, Гварза идёт к нему. А я пойду…»

— Не расходиться! — повысил голос Айзек, выходя на видное место. — Кто уже здесь, и кого мы ждём?

Рядом с ним вспыхнул белый свет — Хассинельг вывалился из пространства с горящим посохом наперевес, одной рукой держась за лоб.

— Не люблю я бегать в день Земли…

— Таскать на себе пять городов — ни в какой день не в радость, — покачал головой Вепуат, с тревогой глядя на него. — Ты, пока мы тут разбираемся, спустился бы в медотсек!

Страж отмахнулся.

— Я же не ранен. А…

Красная вспышка и громкое шипение заставили его замолчать. В двух шагах от сарматов остановился Кут’тайри. За ним незаметно столпились другие Сэта — пять чётко разделённых групп. Гедимин покосился на мешки, поставленные на землю. «Там шихта? А сюда зачем? Торговый павильон — вот он…»

— Я не старший жрец, чтобы толковать волю Пламени, — сказал Кут’тайри, поворачиваясь к сородичам. — Пусть говорят те, кому она ясна. Но то, что я вижу, — Пламя благосклонно к народу Огня…

Он отступил в просвет между Айзеком и Вепуатом и там остановился, сложив руки в странном жесте. Гедимин покосился на его скудную, хоть и с яркой вышивкой, одежду, потом — на термометр. «Не замёрзнет?»

— Теккех склоняется перед силой Пламени, — заговорил один из Сэта. Его огненная грива вытянулась, затрепетала и проросла красными языками — он явно волновался, хоть и не был зол или напуган.

— Теккех помнит, что вы сделали. Он будет рад, если наш союз укрепится. В дни Земли в пещерах Теккеха все слова будут произнесены. Ради благосклонности Пламени и союза с его народом — вот наши дары.

Он держал в руке полотняный мешочек и теперь растянул его за края, стараясь не трогать содержимое. Гедимин увидел чёрные каменные желваки, отливающие багровым. Вепуат радостно хмыкнул и шагнул вперёд.

— Народ Пламени рад вашим дарам, — бесстрастно сказал Айзек, пока Вепуат завязывал мешочек с кровяными камнями. Гедимин успел заметить, что их там пять.

— Шакха видит благосклонность Пламени, — другой Сэта выступил вперёд. — Его сила течёт в проложенных руслах. Жар Шакхи по-прежнему силён, хоть Пламя от неё и отошло. И каждая вспышка в небе его усиливает. Мы принесли дары для народа Пламени. Все слова будут повторены, и Земля утвердит их.