Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Потише там, ладно?

— Сам не умеешь — не учи, — отозвался Хиг-переговорщик. — Тут уж наше дело. Вы позвали — дом Хусу поможет. Мы помним свои клейма.

— Зверь был пойман для Ларрата девять лет назад, — сообщил Хиг-«пилот». Туун-шу уже опустился к земле, оттопырил спинные пластины, и трое ящеров сновали по «отсекам», то и дело выглядывая наружу. «Как будто за рычаги дёргают,» — думал Гедимин, глядя, как существо то вздрагивает, то открывает глаза, то приподнимает пластины брони. «Все подряд и наугад — авось сработает.»

Туун-шу, резко ударив хвостом, выдрал половину анкеров, но другая выдержала — и его мотнуло полукругом и припечатало к торцу ангара. Посыпалась каменная пыль. Хиг выскочил на крышу и встряхнулся, разбрасывая искры.

— Чей теперь зверь? Твой? — он посмотрел на Вепуата. — Внутрь влезешь? Кьюсское барахло надо убрать.

Вепуат оглянулся на шахту, открыл было рот, но вдруг насторожился.

— Кьюсское? Там нет… знаков, ловушек и прочей дряни?

— Всё сгорело, — другой Хиг выкинул из брюшного «люка» связку дымящихся камешков. — Сам не лазил — правильно. У Кьюссов что-то да лежит. Я — Хусу-Таррки. Выучу за три огненных камня. Больших камня. И мне нужно место, кувшин и жаровня.

— Три камня, — Вепуат кивнул и указал на «нору» у душевой. — Там жаровня, кувшин и две чаши. Если подстилок мало — сейчас найдём что-нибудь у Кьюссов.

Хиги переглянулись и втроём шмыгнули в «нору». Изнутри донёсся треск. Ещё громче затрещала вторая стая, до сих пор не издавшая ни звука. Один из Хигов заглянул в ближайший ангар и вернулся обратно, искря всем хребтом.

— Уркку, — он повернулся к Вепуату. — Почему зверь в норе?

— Он не против, — ответил Вепуат. — А залезать удобнее. Тикс себя хорошо показал в полёте. Мы с ним далеко забирались.

— Видно, что зверь присмотрен, — отозвался Хиг. — Но вы удивили дом Тик.

— И дом Ахсу тоже, — вставил слово другой ящер.

Сбоку затрещало. Гедимин обернулся — и увидел, что с обеих сторон синевато-белый свет стал ярче. Две наэлектризованные стаи глядели друг на друга сквозь сарматов — и Гедимину это совсем не нравилось.

— Ты даёшь хорошую нору, — Хусу-Таррки (или кто-то ещё из тройки дрессировщиков?) приземлился среди сородичей. — Дом Хусу видит почтение. И мы почтим ваши порядки.

— Дом Хусу готовится к дню мены, — заговорил, оттеснив его, другой, весь в звенящих подвесках-перьях. — У нас много деревьев и шпилей, собрано много камней. Мы принесём всё, что достойно обмена.

— Не распускай крылья раньше времени, — донеслось из другой стаи. — На день мены допущен дом Тик. А вас позвали на малую помощь.

— Какой прок от дома Тик? — отозвался Хусу. — От вас не нужна даже малая помощь. Дом Хусу прилетит на торг. Его имя назовут в день Земли. Вы же — летите, откуда прилетели!

Вспышка хлестнула по глазам, и Гедимин вскинул руку. Край плато разделила надвое прозрачная стена. Вокруг изумлённо затрещало. Сармат ждал, что стена пойдёт волнами, но ни один разряд её не тронул. «Они все „стреляли“ в воздух⁈» — Гедимин изумлённо мигнул.

— Пусть все три дома прилетают в день мены, — Айзек шагнул вперёд. — Дому Хусу мы заплатим и будем рады дружбе. Но с домами Тик и Ахсу мы не ссорились.

— Дружбе! — кто-то из дома Тик встряхнул искрящими крыльями. — Хусу, как семя влажника, — влезут в самые кости! Вас звали учить зверя, — где хоть слово о мене⁈

— Вождь Арцак сказал о мене, — отозвались Хусу. — Только что, перед тобой. И дом Хусу прилетит. Наши вещи лучше, и вождь Арцак это увидит. И дом Тик залезет обратно в нору!

Гедимин встряхнул головой, посмотрел на Вепуата, — тот тоже болезненно морщился.

— Здесь, в Элидгене, рады всем союзникам, — ровным голосом сказал Айзек. — Кому есть что привезти на торг, пусть привозит. Все будут допущены, если не нарушат волю Пламени.

Кто-то из дома Хусу перебрался на крышу, отряхиваясь от искр.

— Пойду чистить зверя, — проворчал он, глядя на Вепуата. — Много слов — мало толку!

Вокруг затрещало.

— Хусу-Таррки прав, — сказал Айзек. — Все слова уже сказаны и услышаны. Если домам Тик, Хусу и Ахсу есть что сказать нам — пусть говорят. Если хотят говорить меж собой — для этого много места в Хигесге.

«А сработало,» — Гедимин растерянно смотрел на улетающие стаи и так и не пригодившуюся стену. «Сработало! Так, что он им сказал… Мать моя пробирка! Уже половину забыл…»

— Мн-да, весёлый будет день мены, — пробормотал Вепуат, проходя мимо него. — Спасибо, Айзек. Вовремя ты вышел. Эстен! Ярне! Эгберт! Пойдём посмотрим на дирижабль изнутри! Там, говорят, нам кое-что оставили…

Зверь, пришвартованный у душевой, смотрел во все стороны; глаза ворочались в приоткрытых проёмах, и Гедимину их взгляд казался мрачным. Сармат хотел посмотреть, как филки заберутся внутрь, и что оттуда выкинут, но за плечом кто-то сдавленно зашипел.

— Два дома Хигов из-за них спорят, — дверь «караулки» была закрыта, но шипели так громко, что было слышно в продухи. — У них нет ни знаний, ни силы! Боги их презирают! О чём спорить двум домам⁈ Чего они тут ищут, у этих, сравнявших себя с Куэннами⁈

Гедимин хлопнул ладонью по стене рядом с продухом. В «караулке» стало тихо.

— Кьюссы всегда болтают о богах, — донеслось с другого её торца, где отдыхали в гамаках Сэта. — И всегда не по делу. Не прими за обиду, мастер Хеттийиррн. Ты лучше знаешь, как на тебя смотрят боги.

… — Накопители привёз?

Гварза только раздражённо дёрнул плечом. Айзек укоризненно посмотрел на Гедимина и жестом повторил: «Опускай!» В шахту могильника плавно спускался прицепленный к «электромагниту» «бочонок».

—