Буря Жнеца - Стивен Эриксон

Разумеется, план наступления включает не только тайное продвижение морпехов Кенеба. Есть и другие элементы. Регулярная пехота Адъюнкта и Блистига, которую в нужный момент выведет в поле ужасный, но опытный капитан Добряк. Хундрилы клана Горячих Слез, Напасть – хотя они в настоящее время далеко. Поистине сложное вторжение.

«Наша задача – сеять смятение, перерезать снабжение столицы где только возможно. Мы должны выводить противника из равновесия, чтобы он сомневался, гадал, отвечал на атаки, а не действовал самостоятельно. Смертельный удар совершит кто-то другой. Нужно постоянно напоминать себе об этом. Не предпринимай лишних действий! Что важно – сохранить жизни моряков. Хотя тактика Адъюнкта не оставляет нам шансов на это. Кажется, я начал понимать, что чувствовали Сжигатели Мостов, когда их бросали из одного кошмара в другой, без перерыва.

Особенно в конце. Крепь, Даруджистан, так называемый Черный Коралл.

Хотя не совсем так. Адъюнкт не желает истребить нас. Это было быбезумием – а она может быть холодной, жестокой сукой, но она не безумна. По крайней мере, признаков безумия не выказывает».

Кенеб мысленно выругал себя. Стратегия может показаться отчаянной, но она основана на здравых принципах. Фактически на традиционных принципах Келланведа. Это он придавал большое значение морской пехоте; он возвысил саперов, когда морантские припасы произвели революцию в военном искусстве Империи. «Фактически это старый, первоначальный способ использовать морскую пехоту – но отсутствие линий снабжения, пусть сколь угодно трудных и растянутых, заставляет нас действовать без колебаний, без возможности отступления. Он сожгла корабли, и ни одного кворла поблизости не видно. В такой ситуации сам Император содрогнулся бы».

Или нет. Келланвед знал значение игр, понимал, что весь ход войны может измениться от одного неожиданного смелого деяния, «нарушения протокола», заставляющего врага попятиться и, в конце концов, полностью уступить.

Такие деяния делают человека военным гением. Келланвед, Дассем Альтор, Шер’арх Кореланец, принц Казз Д’аворе с его Багряной Гвардией, Каладан Бруд. Колтейн. Даджек.

Принадлежит ли Адъюнкт Тавора к столь уважаемой компании? Пока что она себя не показала. «Благие боги, Кенеб! Прекрати так думать. Ты становишься вторым Блистигом, а одного Блистига нам более чем достаточно».

Нужно сосредоточиться на насущных заботах. Он с моряками ввергнут в военную компанию, в рисковую игру. Пусть другие заботятся о своих делах. Нужно надеяться, что они сделают все как нужно, что в должный миг они окажутся там, где должны быть по диспозиции. О да, они окажутся там – и будут ожидать от Кенеба того же. Появления с ударной силой морской пехоты.

«Части головоломки, о да. Пусть решения принимает кто-то другой. Рок, боги, Тавора из дома Паран, адъюнкт непонятно кого. Так, черт подери, верните мне веру. Снова. Верните веру. В то, что она не безумна. Что она военный гений, что она способна сравняться с горсткой великих имен малазанской истории».

Вера. Не в бога, не в рок, но в смертную сослуживицу. В ту, чье лицо хорошо ему знакомо. На этом лице появляется так мало выражений – только горе или гнев. Она наделена стальной волей, способной выполнить то… то, что она задумала. Вот еще бы знать, что же она задумала…

Возможно, такого рода война подходит морской пехоте. Вот только самому Кенебу она не подходит. Ни как командиру, ни как кулаку. Трудно удержаться и не впасть в отчаяние. Он даже не связан во своей армией – периодическое бормотание взводных колдунов не в счет.

«Мне станет лучше, когда вернется Фаредан Сорт.

Если вернется».

– Кулак.

Кенеб повернулся. – Вы следите за мной, сержант?

– Никак нет, сэр. Просто хотелось сказать, пока не собрали вещички, что… э… мы понимаем.

– Понимаете что? И кто «вы»?

– Все мы, сэр. Это невозможно. То есть для вас. Мы знаем.

– Что знаете?

– Да. Что вы не умеете вести. Вы привыкли подчиняться… а когда не знаешь, где, Худа ради, твои солдаты, потому что они разошлись в разные…

– Идите спать, сержант. И передайте остальным: я вовсе не считаю дело невозможным. Мы продолжаем наступление, вот и все.

– Ну, э…

– Невесть что себе вообразили, сержант. А сейчас вернитесь ко взводу, прикажите солдатам бросить теории и лечь спать.

– Слушаюсь, сэр.

Кенеб глядел в спину коренастого служаки. «Достойно сказано, хотя чушь полная. Достойно, но опасно и бесполезно. Мы не друзья, Фом Тисси. Мы не можем себе этого позволить».

Мгновение спустя он позволил себе сухую улыбку. Сколько ругал Тавору, и вот – оказался на ее месте. Отгоняет всех окружающих.

Потому что так нужно. Потому что выбора нет.

«Если она безумна, я тоже.

Худ подери, может, все мы…»

Перед ними простирался долгий спуск по ледяным полям; его усеивали обломки и мусор – все, что осталось от Эры Джагутов. Они стояли бок о бок – тело без души и душа без тела. Ежу хотелось сильнее ощутить тонкую иронию… но пока он не мог решить, кто же из них двоих более одинок и потерян, и мысль эта не доставляла радости.

За рваным краем ледника, в двух тысячах шагов впереди, упрямо торчали стволы гнилых деревьев. Там и тут белизну нарушали полянки с высокой зеленой травой. Разноцветная местность тянулась далеко; еще дальше виднелись холмы, вначале скромные, потом все более высокие, с крутыми склонами. Самые дальние поросли густыми можжевельниками.

– Признаюсь, – произнес Еж, чтобы разрушить повисшую между ними тишину, – я не ожидал ничего подобного. Может быть, неопрятную тундру. Кучи гравия, голые, обточенные ветрами дюны. Отсутствие признаков жизни. Иными словами, следы вечной борьбы.

– Да, – хрипло ответила Эмрот. – Неожиданно. Так близко от Ледяного Трона.

Они начали спускаться.

– Думаю, – начал вскоре Еж, – нам нужно постоять, обсудить перспективы… э… наши цели.

Т’лан Имасса уставилась на него пустыми пещерами глазниц: – Мы странствовали вместе, дух. Кроме этого, меня с тобой ничего не связывает. Я Сломанная, я Несвязанная, я преклонила колени перед Богом. Моя тропа определена, и я собственной рукой уничтожу всех, кто встанет на пути.

– И как ты намереваешься уничтожить меня? Уточни, пожалуйста. Я ведь дух, забытый самим Худом.

– Я не могу решить эту проблему. Вот почему ты еще жив. А, и еще любопытство. Я думаю, ты замыслил нечто враждебное по отношению к моему повелителю. Возможно, твоя задача – мешать мне. Но, будучи духом, ты ничего не можешь…

– Уверена?

Она не ответила.

Двое оказались в тридцати шагах от края льдов и снова остановились. Имасса повернулась, чтобы получше рассмотреть его.

– Проявление воли, – сказал Еж, улыбнувшись и скрестив руки. – Мне не сразу удалось понять эту фразу и скрытый в ней смысл. Да, я дух. Но явно не обычный дух. Я не развеиваюсь; я даже соорудил себе видимость прочного костяка и плоти. Откуда такая сила? Вот в чем вопрос. Я обгладывал его долгое время. Фактически – с того мига, когда открыл несуществующие глаза и понял, что нахожусь уже не в Коралле. Где-то еще. А потом, когда я нашел… гм… привычную компанию… дело показалось еще более таинственным. – Он помолчал, моргнул. – Не возражаешь, если я продолжу, Эмрот?

– Давай.

Улыбка Ежа стала еще шире. Он кивнул и продолжил: – Сжигатели, Эмрот. Вот как нас звали. Элитное подразделение малазанской армии. Почти целиком уничтоженное под Кораллом. Думаю, это было наше последнее боевое задание. Должно было стать последним.

Но не стало. Некий странник духа из культа Танно дал нам песню, и это была весьма могущественная песня. Сжигатели, Эмрот – то есть мертвые, я не могу сказать за тех, что еще живы – мы, мертвые, возвысились.

Проявление воли, Т’лан Имасса. Догадываюсь, что ты понимаешь смысл этих слов даже лучше меня. Но эта сила не ушла из мира после вашего проклятого Ритуала. Нет. Возможно, вы были лишь прецедентом.

– Ты не стал плотью без души.

– Нет. Я скорее твое отражение. Зеркальное.

– Не чую в тебе никакой силы, – Эмрот едва заметно дернула головой. – Никакой. Ты даже не здесь.

Еж снова улыбнулся – и медленно вытащил из-под плаща долбашку. Поднял ее перед собой. – А она, Эмрот?

– Я не знаю, что это такое.

– Ясно. Но она здесь?

– Нет. Как и ты, это иллюзия.

– Иллюзия – или проявление воли? Моей воли?

– Не вижу ценности в проведении различий, – бросила Имасса.

– Ты не можешь увидеть истину, потому что лишена необходимого сорта зрения. Вы отбросили его в Ритуале. Вы добровольно ослепили себя перед тем, что может вас уничтожить. Возможно, оно уже уничтожает ваш род. Возникли трудности на континенте Ассейл, не так ли? Я смутно помню, как кто-то что-то рассказывал… ладно, не сейчас. Суть в том, Эмрот, что ты не понимаешь меня, потому что не видишь. Не видишь того, что стоит за внешним – за этим телом, лицом, долбашкой…