Буря Жнеца - Стивен Эриксон

Удинаас продолжал, вроде бы не заметив реакцию на свои слова: – Не то чтобы я многому мог научить тебя, Рад. Разве что починке сетей.

– Нет, отец. Ты можешь научить меня самому важному.

Удинаас взглянул на сына с подозрением и недоверием.

На гребне показались три взрослых ранага и побежали к теленку. Увидев их, молодой зверь снова замычал, на этот раз громче, и поскакал навстречу.

Рад вздохнул: – Отец, ты передашь мне важнейшее свое умение. Выживать.

Потом они молчали. Рад не сводил взгляда с теленка, пока он не поднялся на гребень с той стороны долины. Теперь у Удинааса что-то случилось с глазами, ибо он то и дело потирал их руками. Рад не оборачивался, чтобы не смутить его.

Затем – едва долина опустела – отец встал. – Похоже, мы все же проголодались.

– Ненадолго.

– Неправда.

Они пошли назад к селению.

Онрек – руки его были перемазаны краской – потуже затянул ремешки на кожаном свертке и бросил его не плечо. Поглядел на жену. – Мне пора.

– Как скажешь, – буркнула Кайлава.

– Путешествие к телу моего друга облегчит душу.

– Без сомнения.

– И я должен поговорить с Серен Педак. Рассказать о его жизни с тех пор, как он подарил ей меч.

– Да.

– А теперь, – закончил Онрек, – я хочу обнять сына.

– Я с тобой.

Онрек улыбнулся: – Он будет смущен.

– Нет, треклятый идиот. Я сказала, что иду с тобой. Если думаешь, что сможешь уйти куда бы то ни было без меня – ты безумец.

– Кайлава…

– Я решила. Я позволю путешествию облегчить твою душу, муженек. Я не буду болтать, пока у тебя не хлынет кровь из ушей. Тебе не придется прыгать с ближайшего утеса.

Он смотрел, и глаза его были полны любовью. – Болтать? Никогда не слышал твоей болтовни.

– И не услышишь.

Он кивнул: – Очень хорошо, жена. Иди со мной. Позволь исцелиться самим твоим присутствием…

– Будь поосторожнее.

Он мудро замолчал.

Затем они пошли прощаться с сыном.

– Это изнурительно! – сказал Император Теол Беддикт, ерзая на престоле.

Лицо Багга стало кислым. – Почему? Вы еще ничего не сделали!

– Ну, прошло всего три недели. Говорю тебе, список реформ такой длинный, что даже не начинает заканчиваться.

– Аплодирую вашей готовности признавать некомпетентность, – сказал Багг. – Из вас выйдет прекрасный император.

– Чудно, – подал голос Брюс, стоявший, опираясь о стену, справа от тронного возвышения. – В стране мир…

Багг скорчил рожу: – Да, и лично я гадаю: сколь долго целая империя может задерживать дыхание?

– Если кто-то и может дать ответ, то только вы, любезный лакей.

– О, рад слышать.

Теол улыбнулся: – Мы можем. Я не имею в виду монаршее «мы». К каковому, признаю, мы никак не можем привыкнуть ввиду нашей врожденной скромности.

Брюс сказал: – Адъюнкт отправляется в путь. Шерк Элалле пришла к тебе, чтобы о чем-то поведать. Разве все это не следует обсудить? – Он ждал ответа, любого ответа, но вместо ответа увидел лишь непроницаемые взоры брата и Багга.

Из бокового прохода вылетел в вихре пестрых платьев новый Канцлер. Брюс скрыл усмешку. Кто бы мог подумать, что она ударится в дурной вкус со скоростью червяка, вгрызающегося в яблоко?

– Ах, – сказал Теол. – Разве этим утром мой Канцлер не выглядит прелестно?

Джанат сохранила надменное выражение. – От канцлеров не ждут прелести. Достаточно компетентности и элегантности.

– И больше всего вы нам подходите, когда выходите, – пробормотал Багг.

– К тому же, – говорила Джанат, – подобные эпитеты более подобают роли Первой Наложницы, что ясно показывает направление твоих мыслей. Как и всегда.

Теол поднял руки, как бы сдаваясь, и ответил самым примирительным тоном (Багг узнал его и по привычке ощутил легкое беспокойство): – Я все еще не вижу причин, по которой ты не могла бы занять место Первой Наложницы.

– Я уже говорил, – вмешался Багг. – Супруга императора – это Императрица. – Он повернулся к Джанат. – С другой стороны, вы получили бы сразу три титула.

– Не забудьте звание ученой, – заметил Теол. – Оно, думается, затмит все три остальных, даже «супругу».

– Ну, – сказал Багг, – теперь ваши уроки будут бесконечными.

Все принялись обдумывать его слова, и наступило молчание.

Затем Теол завозился на троне. – Есть еще Ракет! Она станет отличной Первой Наложницей! Боги! Блага так и плывут ко мне в руки.

Джанат ответила: – Будь осторожнее. Как бы тебе не утонуть.

– Багг никогда не допустит, сладость моя. Кстати, раз уж мы начали обсуждать насущные дела. Пока Адъюнкт не прибыла попрощаться… думаю, Преде Варату Тауну требуется способный финед для помощи в восстановлении армий и всего такого.

Багг выпрямил спину. Наконец-то дело дошло до важных вопросов. – И кто у вас на уме?

– Как? Никто иной, как Аблала Сани!

Багг сказал: – Пойду – ка я пройдусь.

Серен Педак, пользуясь засовом как рычагом, трудилась над тяжелыми плитами у входа в дом. Пот блестел на обнаженных руках, волосы растрепались. Скоро она подрежет их. Как подобает вдове.

Но этим утром для нее нашлась работа и она принялась за нее с упорным прилежанием, нагружая тело без заботы о возможных последствиях. Она поднимала тяжеленные камни, поцарапанными и окровавленными руками оттаскивала их в сторону.

После этого она возьмется за лопату, будет копать так глубоко, как сумеет.

Но сейчас центральная плита не поддавалась стараниям; она страшилась, что сил сдвинуть ее не хватит.

– Извините за вторжение, – произнес мужской голос, – но похоже, что я могу помочь.

Она подняла голову и скептически прищурилась. – Не уверена, что вы захотите рисковать, господин, – сказал она старику, но тут же замолчала. У него запястья каменщика, широкие и натруженные ладони. Серен вытерла пот со лба и хмуро поглядела на плиту: – Знаю, это кажется… странным. Все горожане пытаются восстанавливать и строить, а я…

Старик подошел ближе. – Ничуть не странно, аквитор… ведь вы аквитор?

– Да. Была. Уже нет. Я Серен Педак…

– Ничуть не странно, Серен Педак.

Она показала на камень: – Боюсь, он посрамил меня.

– Думаю, это ненадолго. У вас получится. Такая целеустремленность…

Она улыбнулась и вздрогнула – такой непривычной стала улыбка. Последний раз она улыбалась… нет, не надо об этом.

– Но вам нужно быть осторожнее, – продолжал старик. – Дайте-ка мне попробовать.

– Спасибо, – ответила она, отступая и давая ему место.

Засов согнулся под руками старика.

Серен широко раскрыла глаза.

Помощник с руганью отбросил железяку, согнулся ниже, воткнул пальцы в поверхность огромной каменной плиты.

И потянул за край, ухватил второй рукой, крякнул, поднимая в воздух; затем развернулся, сделал два шага и положил плиту на кучу прочих камней. Выпрямился, стряхивая пыль с ладоней. – Наймите парочку молодцов, и они все положат на место.

– Как… нет, ладно. Но… Как вы поняли, что я намерена положить их обратно?

Он бросил на нее взгляд. – Не тоскуйте слишком долго, Серен Педак. Вы нужны. Ваша жизнь нужна.

Он поклонился и ушел.

Серен смотрела вслед.

Теперь ей нужно пойди внутрь, взять каменное копье и меч, зарыть оружие у порога дома. Ужасающе пустого дома.

Но она колебалась.

Старик внезапно вернулся. – Я нашел Странника, – сказал он. – Мы многое… обсудили. Так я узнал о вас, о том, что с вами случилось.

«Что? Он сумасшедший? Один из новых прозелитов культа Странника?» Она начала отворачиваться…

– Нет, нет, Серен Педак. У вас есть то, что от него осталось. Единственное, что осталось. Заботьтесь о нем, Серен Педак. И о себе. Прошу.

В тот самый миг, как он отвернулся, слова снизошли на нее неким непостижимым благословением.

«То, что от него осталось. Единственное, что…»

Она бессознательно положила руку на живот.

Теперь ей часто придется так делать.