Буря Жнеца - Стивен Эриксон

Снова раздался крик боли, демон – здоровяк упал, врезавшись в стену дома. Дерево и дерн подались внутрь, крыша накренилась – вслед за демоном обрушилась вся стена с дверью.

«А я что делаю? Проклятье, я чем занят?» Бутыл вскочил на ноги, отчаянно открывая первый откликнувшийся садок.

Демон с топором рванулся к Кораббу. Клинообразное лезвие прочертило смертельную дугу и врезалось в щит под углом, отскочив кверху; оно снесло бы Кораббу голову, если бы тот не споткнулся, попав ногой в сурочью нору, потеряв равновесие и зашатавшись. Ответный его выпад, который демон намеревался отбить ударом топорища, прошел очень низко и задел колено.

Демон завыл.

В следующий миг подоспел Буян в сопровождении своих пехотинцев. Залязгали мечи, щиты надавили на раненого Кенрилл’аха. В воздухе замелькали куски плоти, брызги крови.

Демон снова завыл, отскакивая назад, подальше от губительного натиска; теперь он смог взмахнуть топором по горизонтальной дуге, сминая все три щита. Во все стороны брызнули осколки дерева и металла. Лизунец застонал – у него была сломана рука.

– Отойти! – крикнул кто-то. Буян и его пехотинцы отскочили назад. Корабб пополз за ними.

Смутившийся демон встал в оборонительную позицию и поднял топор.

Улыба швырнула жулек, попавший ему в левый висок.

Ослепительный свет, оглушительный звук… демон зашатался, половина его лица превратилась в кровавое месиво.

Однако Бутыл чуял, что разум твари не поврежден.

Геслер вопил: – Отступить! Всем!

Призвав все силы, Бутыл атаковал рассудок демона при помощи Мокра. Ощутил, как тот мысленно отпрянул.

Второй Кенрилл’ах уже выкарабкивался из развалин дома.

Улыба швырнула туда еще один жулек. Новый трескучий взрыв, клубы дыма; обрушилась еще часть здания.

– Мы отходим!

Бутыл заметил, что Корик с Тарром колеблются, отчаянно желая напасть на оглушенного демона. В этот миг подоспели Скрипач с Каракатицей.

– Худовы яйца! – ругнулся Скрипач. – Шевелись, Корик! Тарр! Шевелись!

Геслер сделал непонятный жест. – Идем к югу! К югу!

Курнос и Лизунец повернулись в указанном направлении, но Буян оттащил их назад. – Это называется военная хитрость, треклятые идиоты!

Двинувшись на восток, солдаты постепенно заняли привычные места в строю. Потрясение от смерти Уру Хелы и последовавшей битвы заставило их молчать – только хриплое дыхание, звон доспехов, похожий на треск черепков под ногами. Позади над фермой поднимался столб дыма. Демон – топорник очумело бродил вокруг развалин, тряся окровавленной головой.

Бутыл полагал, что жулек любому раскроит череп. «Думаю, толстые кости. Да, это Кенрилл’ахи, а не их подданные. Знать Арал Гамелона, нет сомнения».

Буян наконец раскрыл рот: – Худом клятые фермеры – демоны! У них фермеры – демоны! Черт! Сеют бобы, доят коров, прядут шерсть – и рубят на куски всех проходящих! Геслер, старый дружище! Я ненавижу эту страну! Ненавижу!

– Потише! – зарычал Скрипач. – Нам повезло, что эти жульки не подорвали нас двоих на дороге! А твое блеяние сейчас укажет им, куда мы ушли!

– Больше я не отступлю, – злобно застонал Буян. – Клянусь, что…

– Думал бы головой, – отрезал Геслер. – Черт дери, Буян, не давай клятв, которых не выполнишь. Если бы мы остались драться, погибли бы все. Хватит клятв, понял?

Ответом послужил угрюмый кивок.

Они бежали, пока долгая, долгая ночь не споткнулась, сменившись днем. Бутыл понимал, что впереди маячит отдых – для всех, кроме него. Нет, ему предстоит ставить иллюзии, прятать отряд. Предстоит искать в лесу всякую живность, проверяя, не идут ли по следу. Предстоит сохранять жизнь дуракам – сослуживцам.

Выбравшись из-под руин дома, демон – принц сплюнул кровь, присел на корточки и огляделся. Брат стоял неподалеку – все тело покрыто ранами и ссадинами, половина лица снесена. Ну что ж, это и раньше с трудом можно было назвать лицом… и почти все отрастет заново. Разве что глаз…

Брат заметил его, подковылял ближе. – Больше тебе не поверю, – проскрипел он.

– Ты о чем? – Говорить было больно. Он вдохнул огненные пары при взрыве второй гренады.

– Ты сказал, на фермах безопасно. Сказал, мы можем отдохнуть.

– Было безопасно, – сердито ответил он. – Отсюда все сбежали.

– Но не эти.

– Наверное, они не фермеры. Думаю, можно утверждать с изрядной долей уверенности…

– Голова болит.

– У меня тоже.

– Куда они побежали?

– Не на юг.

– Нужно ли идти следом, брат? Если честно, сказал бы – они нас переиграли в этой маленькой засаде. Мне обидно.

– Стоит подумать. Во мне пробудился гнев. Но советую сначала отыскать кирку вместо дурацкого топора.

– Первое, что попалось в руки. Теперь придется перерыть всю здешнюю горелую рухлядь. Сколько копаемся, и все без толка!

В этот миг они ясно услышали стук лошадиных подков. Кто-то мчался по дороге.

– Слушай, вот еще они. Нет времени искать кирку, братец. Давай наскочим и устроим сладкую месть.

– Воистину мудрое предложение. Один глаз остался, этого хватит.

Принцы – Кенрилл’ахи двинулись по дороге.

Это был явно не их день.

Когда ферма осталась в четверти лиги позади, Скрипач резко развернулся (что еще раз доказало Бутылу – у сержанта имеются скрытые таланты). – Лошади, – произнес он.

Бутыл тоже почуял их.

Взвод замер под ярким солнцем на обочине разбитой дороги. В тысяче шагов к востоку ожидало новое скопление фермерских хижин. «Ни одного дымка над трубами. Я не удивлен – если подумать, что соседями у них оказались демоны…»

Барабанная дробь нескольких взрывов сотрясла землю.

– Четыре! – зловеще ухмыльнулся Скрипач.

Бутыл заметил, что Каракатица уставился на сержанта с нескрываемым восторгом. Пожалуй, почти с религиозным почитанием.

Над линией деревьев черным пятном поднялся густой дым.

– Проверим те фермы впереди, – сказал Скрипач. – Там отдохнем до вечера. Не думаю, что преследователи еще способны напасть.

– Барабан, – прошептал Каракатица. – Я видел это. Барабан. Теперь можно умереть счастливым.

«Треклятые саперы». Бутыл тряс головой. Там царит боль. Там, среди развалин в четверти лиги позади. Люди, лошади… о да, и демоны. «Лучше бы вы пустились в погоню. Ну и заварушку мы устроили!»

Да, много боли и еще больше смерти. Наглой, очевидной смерти, расползающейся в воздухе темным пятном. Барабан Скрипача. Не придумать лучшего объявления: малазане пришли.

Спуск Фома Тисси с дерева вышел слишком громким и слишком быстрым. Сержант тяжело шлепнулся на спину, его почти завалила смесь листьев, веток, сучьев, пустых осиных гнезд. – О боги, боги вы подлые!

– Под тобой богов не было, не боись! – крикнул какой-то солдат.

Кенеб выждал несколько ударов сердца и сказал: – Сержант, доложите, что видели.

Фом Тисси медленно, осторожно встал. Прошелся, проверяя целость кривых ног. Он был похож на огра – короткий, неуклюжий, с изрытым оспой лицом и бородавчатой кожей. – Дым, Кулак. Много дыма. Я насчитал десять очагов пожара, один очень большой. Возможно, возник после того грохота, что мы недавно слышали. Это были долбашки. Три. А может, и больше.

«Значит, кто-то попал в отчаянное положение». Кенеб обежал взором неровную линию притаившихся в подлеске солдат. – Десять?

– Да, Кулак. Думаю, мы их уже сильно достали, и война становится горячей. Когда вернется капитан, мы, верно, узнаем подробности.

«Да. Капитан Сорт. Но ее с Клювом нет уже почти неделю».

– Десять.

– Ожидайте большего, Кулак! – воскликнул Фом. – У меня был обзор хороший, но неполный. Заметил шесть к северу, четыре к югу – мы, считай, в самой середке. До того места полночи брести. Самые дальние дымы почти на горизонте – значит, мы правильно идем. Дымы говорят только, где прошли большие стычки. Всех засад не видно. Что-то не так, Кулак?

– Поднимайте взводы, – приказал Кенеб и отвернулся. «О да, там идут бои. Но счет уж очень неравный». Его морпехи немногочисленны; им не удается найти союзников, на которых был весь расчет. Верно, морантских припасов взяли много… но чем больше прибывает эдурских и летерийских магов, тем сильнее начинает сказываться численный перевес врага. Взводы соединены по двое, и все равно каждый человек на счету. Потери недопустимы: четверо, пятеро погибших – и порог неэффективности будет перейден. Потребуется сойтись, перетасовать выживших. Тонкая линия авангарда еще более истончится. Потеряв наступательный импульс и живую силу, морская пехота начнет слабеть задолго до приближения к имперской столице.