Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Время и место встречи – кодовое название «Ривьера» – были согласованы: 9 – 10 августа, Арджентия, Ньюфаундленд. 5 августа газеты с обеих сторон Атлантического океана, отметив исчезновение из столиц Черчилля и Рузвельта, сделали вывод, что где-то в северо-западной части Атлантики состоится секретная встреча лидеров двух держав. United Press назвало ее «свиданием на море». Хотя сотрудники Черчилля и Рузвельта держали встречу в полном секрете, пронырливые журналисты знали о ней или думали, что знали. Американские репортеры решили, что 5 августа видели президента на палубе яхты «Потомак» в заливе Баззардс. Но человек, сидевший в шезлонге и махавший платком, был агентом секретной службы. 5 августа на рассвете Рузвельт перешел с яхты Potomac на крейсер Augusta, который взял курс на север, к Ньюфаундленду[983].

3 августа Черчилль выехал на поезде в Скапа-Флоу в компании Гопкинса (только что «вернулся смертельно усталый из России»), Гарримана, Кадогана из министерства иностранных дел и личных секретарей (машинисток не было, поскольку решили, что для женщин это слишком тяжелая поездка). Среди сопровождавших Черчилля был и Профессор, который недавно был пожалован титулом лорда Червелла Оксфордского, – на зависть врагам среди оксфордских шишек, – Оксфордского, поскольку река Червелл протекает через Оксфорд, чтобы встретиться к югу от центра города с Темзой. Инспектор Томпсон совершал поездку вооруженный надежным «Кольтом». Черчилль не взял с собой камердинера; его обязанности – тяжелейшие – Старик возложил на сыщика. Должным образом были представлены военные: Дилл, Дадли Паунд, армейские полковники и полковники авиации, а также Йен Джейкоб, который в военное время сопровождал Черчилля в большинстве поездок. Свита, написал Колвилл, которой «наверно, позавидовал бы кардинал Уолси»[984].

На завтрак в поезде подали стейк из говяжьей вырезки и пирог со свежей малиной и смородиной. Черчилль пил шампанское. Джейкоб вспоминал, что Червелл считал на логарифмической линейке (по просьбе Черчилля), сколько шампанского Старик выпил за всю свою жизнь, учитывая, что он «ежедневно за обедом пил прекрасное шампанское на протяжении последних двадцати лет». Ответ Червелла – намного меньше, чем вмещает железнодорожный вагон, – не слишком разочаровал Черчилля. Он пребывал в прекрасном настроении[985].

4 августа во второй половине дня они отплыли из Скапа-Флоу на «Принц Уэльский», чьи раны, нанесенные «Бисмарк», исчезли под слоем серой краски. Командиром корабля был Джон Лич, на которого Черчилль обрушил свой гнев после преследования «Бисмарк». Корабль направлялся к Ньюфаундленду, соблюдая полное радиомолчание. Если бы Черчиллю потребовалась медицинская помощь, пришлось бы обращаться к судовому врачу. Клементина умоляла его взять с собой доктора Уилсона, но Уинстон наотрез отказался. Брэнден Брекен, недавно возглавивший министерство информации, предложил Черчиллю взять с собой операторов и министерских журналистов, чтобы заснять важную, хотя, конечно, скорее символическую встречу. Черчилль с восторгом поддержал эту идею. Это было морское путешествие, и каждый его жест будет снят на пленку, поэтому он выбрал для поездки из своего довольно обширного гардероба одежду на морскую тематику, включая темно-синюю шинель Королевского флота – клубная одежда Royal Yacht Squadron[986] – и фуражку.

Он с пыхтением поднимался и спускался по трапам, ходил по нижней палубе «Принц Уэльский», напоминая деловитого капитана буксира. 5 августа после ужина посмотрели Pimpernel Smith («Смит-Пимпернель») с Лесли Говардом. На море усилилось волнение, и корабль стал испытывать качку. Черчилль, рассматривая путешествие как временную передышку, ушел в свою каюту, чтобы почитать перед сном роман С.С. Форестера о приключениях капитана Горацио Хорнблауэра[987].

Корабль шел на запад, и Черчилль размышлял о своих перспективах в Западной пустыне, где его войска терпели поражение от Роммеля. Он продиктовал записку в адрес начальников штабов, убеждая их «найти способ вернуть артиллерии ее решающую роль на поле боя, роль, которой она лишилась в результате появления танков с тяжелой броней». Отец танков[988] питал сомнения относительно своих детищ, но после уроков Франции и Западной пустыни ему следовало знать, что умелое использование большого количества танков значит намного больше, чем толщина их брони.

Множество танков при поддержке истребителей могли захватить практически любую позицию. Повестка дня предстоящей конференции включала вопрос о танках, тысячах танков, изготовленных в Америке. Но сколько танков должно было отправиться в Великобританию, где Черчилль мог использовать их там, где считал необходимым, и сколько в Россию, где они были еще более необходимы?[989]

И Черчилль решил, что на встрече с Рузвельтом ему понадобится Бивербрук. Бивер, астматик, страдавший клаустрофобией, одинаково ненавидел холодную кабину бомбардировщика и тесную каюту на корабле. Тем не менее он проделал путь до Ньюфаундленда на самолете. Самолет, на котором летел Артур Первис, глава британского совета по поставкам, вскоре после взлета врезался в гору; Первис и все, кто летел с ним, погибли. Утрата Первиса была «невосполнимой», как позже написал Черчилль. Когда об этом стало известно, Бивербрук «никак не прокомментировал сообщение. Это была война». На Бивербрука, уставшего, не любимого как американцами, так и Первисом, свалилось бремя пополнения запасов, бремя, осложненное длинным черчиллевским списком необходимого; эти листы он отделил красной кожаной закладкой, на которой были вырезаны слова: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете»[990].

Инспектор Томпсон, увидев надпись, заметил, что это доброе предзнаменование. Черчилль согласился: «Да, я надеюсь, что это доброе предзнаменование, поскольку мне много надо попросить»[991].

Но его интересовали не только поставки. Черчилль планировал попросить Рузвельта совершить необходимые дипломатические шаги – и военные, если понадобится, – связанные с размещением американских войск, самолетов и кораблей на Азорских островах и островах Зеленого Мыса. Сделать так – значит нарушить суверенитет Португалии, но Черчиллю уже было не до дипломатических тонкостей. И, учитывая шаткое положение Великобритании в Азии, он хотел попросить Рузвельта выступить с экстраординарным заявлением в адрес Японии: немедленно прекратить дальнейшую территориальную экспансию, ибо в противном случае Соединенные Штаты вступят в войну. Его мотив был прозрачен. Любой взрыв, направленный американцами против Японии, только усилит шаткое положение Великобритании на Дальнем Востоке. Он считал, что данный момент как нельзя лучше подходит для того, чтобы заставить Японию действовать немедленно, вопреки ее желанию. А чтобы ни Рузвельт, ни Государственный департамент не смогли уменьшить накал угрозы, сам взялся за составление текста[992].

6 августа Рузвельт и Черчилль спешили к выбранному месту встречи, все еще не известному журналистам. В тот день редакторы одной из самых читаемых американских газет, Brooklyn Eagle, сделали вывод, что встреча действительно состоится, хотя бы потому, что «американские и британские официальные лица не способны опровергнуть» слухи. Спустя два дня вечером Черчилль смотрел фильм That Hamilton Woman[993], в котором проглядывается параллель между Наполеоном и Гитлером.

Главные роли в фильме, Горацио Нельсона и Эммы Гамильтон, исполнили Лоуренс Оливье и Вивьен Ли, поженившиеся год назад в Санта-Барбаре. Фильм, который очень нравился Черчиллю (он даже поздравил Александра Корду, продюсера и режиссера, с успехом картины), рассказывает о романе Нельсона и Эммы Гамильтон, жены британского посла в Неаполитанском королевстве. В 1941 году Черчилль пять раз посмотрел фильм, и пять раз Нельсон одерживал победы. Черчилль, по воспоминаниям Кадогана, «прослезился» в тот момент, когда смертельно раненному адмиралу Нельсону сообщают, что сражение выиграно. Когда закончился фильм и зажегся свет, Черчилль обратился к нескольким членам экипажа, задержавшимся в кают-компании: «Господа, я подумал, что вас заинтересует этот фильм, поскольку в нем показаны великие события, подобные тем, в которых вы принимаете участие». Кадоган ушел спать, оставив Черчилля и Гопкинса за игрой в триктрак. Удача сопутствовала Черчиллю; он обыграл американца, и его выигрыш составил порядка 200 долларов[994].