Дваждырожденные - Дмитрий Морозов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я попросила его проявить свою истинную форму, но он сказал, что мои глаза исказят уви денное, и людям останется образ Хранителя мира, так же мало похожий на суть, как каменный идол в храме. Он сказал, что, воплотившись в челове ческий облик, он станет лишь неуклюжим слеп ком человеческого существа, а я потом уже не смо гу отрешиться от зрительного образа. Я смири лась, — сказала Лата, — и закрыв глаза, открыла свой разум. И вот, перед моим внутренним взо ром проносились видения: огромные армии схо дились на поле боя, башни крепостей обрушива лись, поднимая снопы искр. Сердце мое поглотил океан скорби и отчаяния. Потом в беспросветной темноте засияла звезда, притягивающая, как глаз змеи, но полная тепла и надежды. Я полетела к этой звезде и вошла в ее лучи. Огонь пронизал меня насквозь, сжигая все темное, тяжелое в моем теле. Тогда я увидела Хранителей мира, и они были прекрасны. Но над их сияющей обителью была еще одна обитель, которую населяли небо жители с еще более прекрасными лицами. Этих обителей оказалось бессчетное множество, и над всеми ними сияло небо брахмы. Небо было по добно костру, а я была лишь искрой, как и все не божители и мудрецы, населявшие сияющую оби тель. Сердце мое возликовало, потому что я уви дела бесконечность и рассвет, которые будут нас ждать за гранью мира.
И тогда я услышала голос того, чье присутствие ощущала, как нисходящий поток солнечного света.
«Не создавай нового заблуждения! Мы не боги. Мы — отражение Единого. Твоя молитва достигла нас и вот я явился на твой зов, чтобы облегчить твой путь и поиск.»
Тогда я воскликнула: «Почему вы не остановите войну? Почему не поможете Пандавам? Разве это не в ваших силах?»
И голос в глубине моего сознания ответил: «Никто из живущих на земле не устоит против силы Хранителя мира. Но какая слава останется людям? Бессмысленной станет ваша жизнь на земле, если не ваши усилия, а наша прихоть станет определять карму человеческого рода. Нам по силам явить дивную мощь, устрашить преступников, насытить голодных. Можем мы воссесть на троны земных владык и милостиво повелевать раз и навсегда ужаснувшимися народами. Всего тогда прибудет: и мира, и хлеба, и благоденствия. Но не будет свободы — главного дара Создателя смертным. Ваша свобода порождает ошибки, слабости, отчаяние, ведет к преступлениям и смерти. И все же она тождественна Божественному закону жизни. Твердыни небожителей будут закрыты от вас, никто не вмешается в дела земных владык, Высокие поля брахмы откроются людям, только когда минет Калиюга».
И такая тоска затопила мое сердце при этих словах, — прошептала Лата, — что я зарыдала в голос и не пыталась унять слез. И тогда снова в моем сознании обрели форму чужие сияющие мысли, несущие утешение и надежду:
«Мы всегда будем рядом с вами, уйдя в камни и деревья, лучи солнца, проблеск метеоров. Лучи, связывающие наши сердца, не погаснут, ибо мы и вы — одно целое. И вы, и мы — лишь воплощение Закона и Огненной силы. Все остальное — майя, глина, которую мы месим, раскатываем, ласкаем, чтобы вылепить наших царей и храмы, обряды, вражду и любовь…»
А потом меня подняли с земли служители храма. Они обнаружили меня лежащей без движения на земле под сияющим зонтом, который истаял в воздухе при их приближении. Они поклонились мне, как святой, и отнесли обратно в храм. Но я не открыла им пророчества.
— Почему? — спросил я. — Слова твои и ви дения так туманны, что вряд ли из них можно из влечь опасные знания.
Лата покачала головой. Волосы разметались по подушке.
— Мне сейчас трудно думать, — сказала она, — боги вселились в меня, чтобы сообщить, что они не боги. Они нас покинули, и все-таки незримо при сутствуют в окружающем мире. Они еще придут, чтобы говорить со мной. Но не сейчас. Меня слов но исчерпали, оставив лишь оболочку тела.
Лата потянулась под одеялом, сладко зевнула и сразу же забылась глубоким сном.
Ну вот, — сказал я самому себе, — боги пришли к Лате, чтобы сказать, что они не боги. И что нам теперь делать?
Главное, что теперь будет делать Арджуна, — сказал брахман, вошедший в храм при последних словах Латы. Плавным, но повелительным жестом он позвал меня из внутренних покоев храма в зал к алтарю, на котором играло негасимое пламя. Мы сели на циновки напротив огня и погрузились в самосозерцание, стараясь успокоить сердца и почувствовать гармонию, готовясь к вмещению мыслей и чувств друг друга. Не без некоторого усилия я остановил круговорот вопросов, взбаламутивших мое сознание и предоставил брахману возможность самому разбираться, в каких ответах я нуждаюсь.
Нам не получить небесное оружие? — спросил я.
Нет, — тихо ответил жрец.
Но как же небожители могут спокойно смотреть на гибель дхармы под властью Дурьодханы?
Что такое истинная дхарма? Дхарма кшатриев и вайшьев совершенно различна, не говоря уж о брахманах. И Пандавы и Кауравы говорят, что защищают дхарму. Кто же из дваждырожден-ных лжет?
(Допустить такое? Я внутренне поежился и отбросил от себя эту мысль. Конечно, перед лицом жреца лукавить не имело смысла. Но и отвечать на вопрос не хотелось.)
Юдхиштхира мечтает о возрождении братства людей со зрячим сердцем. Он стремится ко благу всех живущих на земле…
Кончено, он и сам так считает. А как еще может думать властелин, попавший в тенета страсти? Но скажи мне, где тогда чистая сила действия? Где отрешенность от плода усилий? Зачем стремится к несбыточному? Люди, разделенные вожделением богатств, потерявшие огонь брахмы не смогут жить в мире. Золотой век уже был и закончился. И как рекут Сокровенные сказания, во времена Критаюги дхарма союза четырех варн подкреплялась единением с Атманом! Единение с Атаманом — смысл и цель человеческой жизни. Дхарма — не правила поведения, не свод законов и традиций, а великие духовные весы, колеблемые каждой мыслью, каждым поступком человека. Так для кого Юдхиштхира хочет построить общество благоденствия? Для алчных торговцев, кровожадных воинов, бессловесно-послушных пахарей.
Жрец в картинном отчаянии воздел руки к небу. Потом овладел своими чувствами и продолжал уже спокойным тоном.
— Благой закон невозможен без духовного со вершенства каждого. Без единства с Богом чело век не может ощутить единение с окружающими. Бог — это океан, пребывающий во всех живых су ществах. Открой Бога в себе! Погрузись в этот бес конечный, всепресущий океан любви и знания.
Тогда ты — везде, твоя частица — во всем. Ты един со всем сущим. Только через Бога способны люди преодолеть отчуждение проявленных форм. Только в океане духа претворяются гармония и любовь. Любая попытка создать общество всеобщего благоденствия, не меняя людей, прямо здесь и сейчас, обречена. Это ведомо Хранителям мира, поэтому не откроют они путь Арджуне.
Но зачем тогда его жертвы и усилия? — чуть не с отчаянием выкрикнул я.
Карма властелина давлеет над ним, как и над братьями. Он просто не может действовать иначе. Что бы ни сказал я ему сейчас, он все равно не сможет оставить попыток победить. Ведь он старается не для себя, а для всех подданных империи…
Я мысленно представил себе мужественное, красивое, упорное лицо Арджуны. Неужели он может попасть под власть заблуждения? Если даже он не всесилен в этом мире, то на что остается надеятся нам?
— Махатмы бессильны перед кармой этого мира, но разве бессилен Создатель? Кому молиться —– Шиве? Вишну? Брахме? — вновь спросил я. Почему-то мне казалось, что если я смогу найти ошибку в расуждениях жреца, это поможет Ард жуне в достижении цели на мертвых перевалах.
Жрец развел руками:
Как ни называй огонь, солнце или ветер, все равно они остаются проявлением единой силы. Можно ли умилостивить ее молитвами? ( Как странно, мне тоже самое говорили Крипа и Арджуна.) Надо просто познать ее законы и идти по пути дхармы. В этом и состоит свобода, дарованная нам Установителем. Смысл пути человечества в переходе от полной безответственности за свои поступки, свойственные младенцу, до осознания гармонии законов этого мира. Только так и происходит сознательный выбор БЛАГА. Сейчас на дворе Калиюга! И не может быть венка дважды-рожденных без огненной благодати брахмы.
Значит эта раса людей не сможет возродить братство дваждырожденных? — вымолвил я, уже сам предвидя ответ.
Жрец тяжело вздохнул:
Люди обречены на вражду и войны, пока не увидят Бога в каждом. Но обречен ли ты сам разделить карму тех, кто захвачен потоком Кали-юги? Нет. Каждый сам себе спаситель и враг.
А что будет с Латой? — спросил я.
Наконец-то ты заговорил о том, что и должно волновать тебя на самом деле. Ибо здесь еще остается твое право выбора. Навсегда замолкнут в ней небесные голоса. Допускаю, что тебя это даже радует. Но она так привыкла жить ими и ради них, что сейчас ее сердце погрузится в немоту, как покинутый людьми храм. Кто поддается горю, когда его постигают утраты, тот недостоин называться дваждырожденным. Лата справится со своей потерей, и для нее, если это будет угодно богам, откроются новые источники радости. Если не в заоблачных вершинах, то, может быть, где-нибудь в уютном доме посреди цветущего сада. И, думаю, что верный друг, включивший ее в ауру собственного сердца, сможет вновь оживотворить ее угасшие надежды.