Идущая - Мария Капшина

Танцевавшая усмехнулась. Усмешка была похожа на её танец: больше скрывала, чем показывала, и пугала.

— Танец, призывающий смерть не к танцующему, а к кому-то другому. Нет, не пугайся так, не к тебе. На этот раз я… танцевала не по-настоящему. Как тренировка.

Нита смотрела на нее уже почти с ужасом.

— Это… танец, чтобы… убить?!

— Тебе не стоило сюда приходить, девочка, — мягко сказала танцевавшая. — И я не должна была здесь… танцевать. И уж тем более не должна была забивать тебе голову своими глупостями. Тебя, наверное, дома ждут.

Тут уж Нита возмутилась.

— Ты не можешь меня прогонять! С чего ты взяла, что это место более твоё, чем моё? Да это и есть мой дом! Да что ты вообще делаешь на нашей земле? Вот папа приедет…

— Нита!

— Папа! Так ты уже вернулся? — обернулась, расцветая, Нита.

— Что ты здесь делаешь? — скорее зарычал, чем сказал Наэлатэ.

— Папа! Эта вот… пришла тут и гонит меня! От моего места! На нашей реке! Она…

Наэлатэ стоял между дочерью и ведьмой, кипя праведным гневом и готовясь разорвать ведьму голыми руками, если она…

— Если ты что-то сделала моей дочери…

Реана вздохнула и села на траву.

— Сделала. Не прогнала сразу, как только заметила.

— Она меня гонит! Папа! Да кто она такая, чтобы прогонять меня от моей реки?!

— Иди домой, дочка, — сказал Наэлатэ.

— Папа!

— Иди домой. А ты, ведьма… Что ты здесь делала?

— Ничего.

Реана устало прикрыла глаза и легла, заложив руки за голову.

— Не пугай ребёнка, Нэлат. Ни черта я не делала. И определись уже, наконец, веришь ты моему слову или прикажешь связать по рукам-ногам-глазам и кляп вытаскивать только чтобы покормить меня с ложечки. Ни черта я не могу. Ни-чер-та. Только что кинуться с голыми руками на доблестную эльфийскую армию. Отличная будет картинка.

— Твоя дерзость никого не задевает! — объявил Наэлатэ. Ведьма удивленно открыла глаза, потом скептически вскинула бровь. — Ответ из дворца придет через два дня, — недовольно сказал эльф. — До тех пор ты останешься здесь. И не надо ничего делать… Пожалуйста.

— Я уже обещала. Я в последние три дня дала обещаний больше, чем за все предыдущие годы. Может, хватит, а? — просяще сказала она.

— Мне трудно тебе верить.

Реана не опустила глаза.

— Мне жаль, — тихо проговорила она, и было не совсем ясно, к чему именно это относится.

— Папа, она кто?

— Ты ещё тут?!

— Не кричи на меня! Я не уйду, пока не пойму, в чем дело! Почему ты на неё смотришь, будто это Сапома возродилась?

Наэлатэ застыл, моргнув, а Реана от смеха села. И прекратила смех резко, так что на лице не осталось и следа весёлости.

— Хорошая у тебя девочка, Нэлат. Нахальная, упрямая и догадливая.

Миг Нита пыталась сообразить, нужно ли ей оскорбиться на этот комплимент, а потом до неё дошло.

— Сапома?! — выдохнула она, широко раскрывая глаза.

— Иди домой! — рявкнул Наэлатэ. Нита испуганно глянула на ведьму и послушалась. Пока…

— Тебе разве не было сказано не общаться со мной? — спросила ведьма, не отрываясь от штопанья куртки. Нита замялась, нерешительно поглядывая на дверь.

— Проходи, садись. Чаю будешь?

— Я… Чаю?..

— Угу… — Реана откусила нитку, воткнула иголку в кусок пробки, кинула всё это в сумку, подпихнув её к себе ногой. — У меня чай есть, даже никуда ходить не надо. Если ты не вспомнишь, конечно, что со мной разговаривать и находиться в одной комнате нельзя. Впрочем, ты можешь взять кружку чая и уйти в соседнюю комнату.

— Нет, спасибо, я…

— Не хочешь чая?

— Спасибо, я не пойду в другую комнату.

— А, ну тогда ладно. Тогда я наливаю.

— Если папа узнает…

— …что ты пила чай с ужасной мной, то скандал будет стрррашный. Поэтому можешь уходить сразу, чая не дожидаясь.

Ведьма поставила чайник на место, протянула одну чашку Ните, другую взяла себе и устроилась на полу возле холодного камина, без малейшего признака уважения к этикету разглядывая гостью. Девочка мялась, раздумывая, а не уйти ли ей, в самом-то деле. Реана действительно безумная. Словно она вовсе не знает, как следует себя вести.

— Чудную погоду послала сегодня Наама, не так ли?

— А черт её знает! — с энтузиазмом пожала плечами Реана. — Я на улице не была. Дня два уже. Ты пришла мое мнение о погоде уточнить?

Смущенная Нита вызывала в ней патологическое желание хамить. В рамках себя Реана удерживала с трудом: очень уж её достал этот чёртов эльфийский этикет.

— Нет…

— Ну так спроси прямо, или ты полагаешь, что я кинусь тебя душить, если вопрос мне не понравится? Едва ли, честно.

— Правда, что вы смертные? — спросила Нита тихо, замирая от собственной наглости.

Реана посмотрела на неё. Нита заёрзала:

— Прости, я не хотела… Если я тебя обидела… Извини…

— Ты меня ничуть не обидела, — хмыкнула Реана. — Просто… Девочка, мы все смертные. И аэстальвен — тоже.

— Нет, ну это же совсем разное! Если не случится ничего страшного, я буду жить и жить, не умирать! А вы, люди, вы же не можете жить дольше века даже, а то и меньше обычно, почти всегда раньше умираете! Вы совсем не можете… Вы непременно… Как вы можете так жить, зная, что через сколько-то лет вас уже непременно не будет?!

— Привыкаем, — сказала Реана.

— Как можно привыкнуть к смерти?!

Реана помолчала. Потом заговорила спокойно, делая паузы для глотка чая.

— За первые десять лет усваиваешь мысль в теории, — причащение чаем. Потом глаза доверительно на слушательницу. — До двадцати обычно не верят в смерть. Знают, но не верят: остальные умирают, а я — как-нибудь выкручусь, увернусь, самый умный, типа, — острая, колючая усмешка, глубокий упоённый вдох над чашкой чая. — Потом лет тридцать-сорок ещё о смерти не вспоминают, потому что страшно и непонятно, — молчание, длиной в два внимательных, вдумчивых глотка и один плотный, почти осязаемый усталый взгляд в потолок, запрокинув голову. Взгляд сбегает по стенке вниз, по полу, на пальцы, лежащие на колене вокруг чашки. Пальцы ищуще дрогнули, затихли. Глаза на притихшую Ниту. — А потом оказывается, что привыкнуть к этой мысли невозможно. И уже некогда.

Последний решительный глоток, чашка стукнула о пол рядом с ногой. Пять секунд густой тишины, поглощающей и птиц из-за окна, и чей-то яркий, рыжий голос издалека.

— Вы поэтому так злы? — сочувственно спросила Нита.

— В смысле?

— Вы воюете… зачем вы убиваете друг друга? Как это вообще можно… Как можно было додуматься, что такое можно придумать?..