Идущая - Мария Капшина

Нита остановилась между последними деревьями, не подходя к реке. На берегу кто-то был. Странно, кто тут мог оказаться? Отец ещё не вернулся… Или вернулся? В любом случае, это не он и никто из его отряда. Это женщина, нет, девушка, и незнакомая. Она танцевала. Килре, Эиле и все мороки! Кто мог здесь оказаться? Нездешняя одежда девушки, удобная и простая, слишком простая, лишена была всяких украшений и даже вышивки, по которой можно было бы определить, кто она и откуда.

Нита оправила верхнюю юбку, чьи складки немного сместились от ветра и быстрой ходьбы, и снова принялась изучать танцующую. Нет, непохоже, чтобы она приходилась дочерью лесу или горам, или потоку, от неё не ощущалось того смутного аромата потусторонности, какой отличает все творения Эиле. Богиня тумана не дает своим детям такой… осязаемости. И они растворяются в лесу, плывут и вьются утренней дымкой, неотличимые от леса, неотделимые от него…

Силуэт ускорился, смазываясь, теряясь в движении, обманывая глаза и слух… Нет, слух обманывался уже давно: Нита ничего не слышала. То есть, никаких признаков того, что на берегу танцует живое существо. Лес дышал, как обычно, размеренно и свободно, но в тихий шелест этого дыхания не вмешивалось ничего постороннего.

Снова замедление. Серия фиксированных поз, сменяющихся слишком быстро, чтобы можно было разглядеть движение. Только точки, узлы, мгновения остановки. И между ними — резкое, отрывистое движение, мазки виртуозной кисти, слишком лёгкие, чтобы их можно было уловить. Быстрее, быстрее сменяющие друг друга позиции, нарастающий ритм, взвивающийся спиралью, несущийся вихрем, полупрозрачный силуэт, мелькающий, мерцающий, струящийся — дождём, туманом, вихрем, потоком, стрелой, дымом сквозь пальцы!

Странный был танец. Плавный, размеренный, при всей резкости и быстроте движений, но не это странно, Нита, сама отлично танцевавшая, понимала и любила игру противоречий, балансировку на весах Тиарсе. Но здесь… Кажется, это не просто танец ради танца. Кажется, у него есть ещё какая-то цель. Не поиск истины и красоты, не только он, в любом случае. Танец не имеет цели. Этот — имел. В нем было и восхищение красотой, и вдумчивое чтение мира, и наслаждение самим движением, возможностью плести кружево жестов, музыку танца, счастье выплеснуть себя, творя Узор. Но было и что-то ещё. Странное. Страшное?.. Завораживающе страшное.

Танец замедлился. Расплеснулся вширь, как крылья, как река, вырвавшаяся на равнину. Танцующая изменила ритм, не меняя скорости. Увела силу и яростную красоту вглубь, спрятала под спокойной гладью лицевой стороны. Как будто перевернула пирамиду, ставя её, как положено, на основание. Только что на поверхности плясало пламя, на широком основании вспыхивали, вырастали узоры; руки, ноги, корпус плели кружево со множеством узелков и перекрестий, похожее на пену горного потока. И всё это стекало, сбегало, слеталось в одну точку, фокусировалось в самом низу, на вершине перевернутой пирамиды, вспыхивая ослепительно ярко. Теперь было иначе. Теперь танец стал плавным, спокойным, даже неторопливым. Но сила осталась та же — бешенная, неудержимая. На виду оказалась вершина. Слишком яркая, чтобы непривычный человек осознал эту яркость. Под неторопливостью и спокойствием жестов кипит та самая бурлящая и безудержная горная река, которая бесновалась миг назад, только теперь её буйство стало неявным, как неявной стала сила. Ну… неявной для новичка или несведущего. Нита, например, легко отличала своих — любящих и знающих танец — среди сколь угодно большого числа аэстальвен. Так же, как сейчас в простых, непринужденных, небрежных движениях танца могуче звенела сила, так и в обычной жизни отличала она наделенных ею.

Танцующая внимательно и почти удивлённо следила за собственными руками, с дружелюбным любопытством отслеживая рождающийся узор. Руки двигались. Медленно. Очень тщательно контролируя каждый палец. Кисти. Предплечья. Руки целиком. Плечи. Корпус.

Ноги, взрыв, полет. Нита отшатнулась: она не успела разглядеть ничего. Вообще. Это был именно взрыв, взорвавшаяся сфера света. Танцевавшая стояла, опустив руки, спиной к реке, лицом к Ните. Танец, очевидно, был завершен.

— Оэллэинеф, аэталя ["свежего ветра и теплого солнца тебе, эльфийка" — традиционное приветствие; "эльфийка" в данном случае — скорее элемент этикетной фразы, чем уточнение расы], - сказала танцевавшая, склоняя голову.

— Иллеоэфъинта ["свежести и тепла и тебе"], - ответила Нита, подходя. — Ты сплела прекрасный танец. Вот бы мне так! — добавила она, не удержавшись, нарушая всяческий этикет.

— Спасибо, аэтаниля ["девочка"], - улыбнулась та, ничуть не смущаясь нарушением этикета. — Только не думаю, что тебе хотелось бы… танцевать этот танец в действительности.

Нита посмотрела на неё, ожидая пояснений, но танцевавшая из всех объяснений выбрала только грустную улыбку. Нита тряхнула головой, попробовала вспомнить виденный танец, несколько движений: шаг, поворот, скользящее движение, руки по вертикальному кругу… Чего-то не хватало. Нита остановилась, задумавшись. Не хватало… понимания сути танца. Она не знала, что танцует, не видела цели, совершенно очевидной для только что танцевавшей, цели, которая была ощутима, хотя и непонятна, даже со стороны.

— А что ты танцевала? — спросила Нита. "Как ты себя ведёшь? — послышался ей строгий голос отца. — С незнакомой, не назвавшись, не узнав её имени, положения и рода! Мы не должны опускаться до неразумных, а потому должно соблюдать порядок, чтить этикет и обряды". — "Ну и что!" — дерзко ответила Нита и продолжила вслух:

— Страшно красивый танец. Как буря или гроза. И я не поняла, кому из Вечных он посвящен… Не могла бы ты помочь мне, я ведь так мало знаю, а отец отказывается нанять мне настоящего учителя!

Последнюю фразу Нита проговорила быстро, откровенно оправдываясь за хамство. Но танцевавшая и не собиралась обижаться. После Нитыной попытки воспроизвести её движения, танцевавшая смотрела на девочку с заметным интересом. Бестактности она не заметила.

— А разве танец непременно должен быть посвящен кому-то из Вечных? — лукаво спросила она.

Нита не поддалась на провокацию, ответив цитатой:

— "Ничто не творится случайно, однако лишь по воле Их. Посему ничто не бывает помимо их либо помимо их сведения".

Её собеседница хмыкнула.

— Что ж… Тогда пускай будут… Таго. И Кеил.

— И верно, похоже, — задумчиво сказала Нита. Потом вздрогнула и перевела глаза на собеседницу. — Теон… теронтаэргэ? Танец, призывающий смерть?.. Зачем призывать к себе смерть?

Танцевавшая усмехнулась. Усмешка была похожа на её танец: больше скрывала, чем показывала, и пугала.