Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Дорогу не забыл? Нам завтра отсюда выбираться.

— Выберемся, — вяло отозвался Вепуат, глядя на сканер. — Ни кварка не видно в этих разломах…

Снаружи снова кто-то завыл. Намокшие барабаны замолчали — видимо, их всё-таки попрятали по «отсекам». Теперь перекликались кочевники, иногда помогая себе воющими ракушками и визгливыми дудками. За «переборкой» на кого-то рычали, а он лениво рявкал в ответ. Одинокий абориген с костяным коромыслом прошёл по коридору, собирая вёдра. Вепуат высунулся из «отсека» и после полуминуты рявканья, рычания и фырканья вернулся с кольцом колбасы.

— Куда потащил мутаген? — лениво спросил Гедимин. Вепуат отмахнулся.

— Органика, жир… — он смотрел на анализатор, зажав «мутаген» между «щупами». — Органика… Хм. Восемь, что ли, видов плодов и кореньев. И жир… животный жир, ДНК следовая. Любопытно. Вроде бы в древности это делали из мяса.

Он высунулся из «отсека» и через пару секунд вернулся без колбасы. Чавканье в соседней «комнате» стало громче.

— Из чего оболочка? — запоздало зашевелился Гедимин; мозг от долгого сидения в тесном «отсеке» с кривыми «переборками» работал совсем вяло. — Сеш?

— Внутренности, — отозвался Вепуат. — Внутренности животных. Было бы что интересное — Альгот бы уже выделил. Ему эту органику вёдрами носили.

Он снова улёгся на спину и уставился на сигма-сканер. Судя по недовольному прищуру, луч так и не пробился через «фонящие» разломы. Гедимин пожал плечом и перевернулся набок. «Надо отсюда выбираться,» — вяло шевельнулось в мозгу. «Пока совсем в спячку не впали.»

…У предметов пропали тени. Дождь еле-еле капал, и даже аборигены уже не обращали на него внимания. На скале над озером разбирали конструкцию из костяных арок. Пустые кувшины на жертвеннике заменили полными. Гедимин со спины сааг-туула видел веера цветных листьев над деревьями и шевелящийся ковёр на земле — флора Урдзутту успела восстановиться. «Плюс тридцать,» — сармат сверился с термометром. «Вот и местные повылезали из одежды. Но так близко к гейзеру — это они зря. Он новый, режим ещё не устоялся…»

Горячее озеро булькало, выпуская пузыри. Соседнее с ним наполнилось до краёв. С обрыва ещё текло, на дне длинной низины ветвились широкие ручьи, и некоторые водоёмы уже выступили из берегов. Купаться ещё никто не пошёл — все толпились вокруг жертвенников, расставляли кувшины, лили оранжевую жижу. Снова вынесли из «отсеков» просохшие барабаны и бубны.

— Любопытно, — пробормотал выбравшийся на броню Вепуат; он смотрел то на жертвенники, то на загнутые пальцы. — Богиня воздуха — это понятно. Боги Смерти — в общем, тоже. Ещё богу льда перепало… и богине воды… А вон там… Жизнь и Лучи, кажется. Вот это уже интересно…

— Могли бы уже всех покормить, — буркнул Гедимин. Он оглядывался по сторонам в поисках навесов и воткнутых в землю костей. И «больницы», и могильники исчезли — и где они были, сармат никак не мог вспомнить. Весь рельеф перекорёжило, деревья, скалы-останцы и приземистые платформы раскидало в новом порядке, будто кто-то разобрал неудачную поделку и из тех же деталей спаял новую. «Деревья-то ладно. Но тут и скальные пласты двигались…» — Гедимин уже в который раз пытался построить в мозгу картину тектонических смещений в Урдзутту; получалась всё та же пересобранная «цацка», словно все элементы рельефа были никак между собой не связаны и перемещались, как им вздумается.

— Вроде бы остров был в той стороне… — услышал он напряжённый шёпот Вепуата. Сармат пытался просканировать небо. «Да, верно, там,» — подумал Гедимин, разворачиваясь в ту же сторону — и вздрогнул. Из небесных складок выпали три точки, на лету выстраиваясь в клин.

— Летят? — Вепуат ошалело мигнул и чуть не хлопнул себя по скафандру «щупами» сканера. — Летят!

«Их трое,» — Гедимин снова посмотрел на небесные складки. Существа быстро снижались. Из «люков» на бронированных животах свисали цветные полотнища, из-под брони доносились странные ритмичные щелчки, переходящие в гудение.

— Кьюссы, — Вепуат, помрачнев, опустил сканер. — Так и летают клином.

Кьюссы не спешили снижаться. Они медленно прошли над долиной один круг, потом другой. Кочевники встречали их воем и лающим хохотом, кто-то, взяв кость или палку, подманивал летунов — видимо, поэтому они и не снижались. Наконец они повисли в воздухе в стороне от всех сааг-туулов и особо посещаемых святилищ. Вепуат шумно вздохнул и нахохлился. Как это у него получилось без перьев, Гедимин так и не понял, но ему стало не по себе.

— Твой зверёк ведь не обязан летать с ними, — пробормотал он, глядя на небо. — И прятаться там же, где они.

Вепуат снова вздохнул.

— Не обязан. Завтра закончим все дела тут и пойдём в Элидген. Может, он по старой памяти туда прилетит…

— Урху! — раздалось сбоку, с «горба» на загривке зверя. Там стояли трое озадаченных Джагулов. Ещё несколько выглядывали из «люков».

— Что случилось? — спросил Вепуат, старательно ухмыляясь; его глаза остались тёмными.

— Это я спрошу, — отозвался самый озадаченный Джагул. — В чём твоя боль? Что-то не сказал Кьюссам? Позвать их?

— Не прилетят, — Вепуат слабо ухмыльнулся. — Да и незачем. Мой зверь, туун-шу… Все зверьки вернулись, а его всё не видно.

Джагулы, как по команде, посмотрели на небо. Зеленовато-синие складки уже не светились, волнистый орнамент постепенно распадался на бесформенные пятна. Гедимин перевёл взгляд на землю, — темнота медленно сгущалась. «Дело к ночи. Летают туун-шу в темноте? Вроде бы нет…»

— Одинокий туун-шу и чёрный летун с ним? — Джагул-погонщик повернулся к тому, кто выглядывал из «люка», и коротко рявкнул, хлопая себя по плечам. Тот, рыкнув в ответ, исчез в «отсеке».

— У Ур-Зиджалор много летучих зверей, — сказал Джагул, глядя на Вепуата; Гедимину в его гримасе померещилось сочувствие. — Они обыщут небо.

— Уже поздно, — Вепуат покачал головой. — Лучше бы завтра. Чтобы эшку-тэй сами не потерялись там…

Кто-то на скале поднял голову и взвыл. Гедимин развернулся на звук и радостно хмыкнул. Из тающих