Эдера 2 - Операй

— А что за гадость?

— Этот тип, ну, дружок твоего приятеля,— сказала девица,— утверждал, что это не наркотик и не отрава, а так — какое-то очень мощной психотропное средство, и что, приняв его, человек на некоторое время теряет над собой контроль, после чего засыпает... — она немного помолчала, а потом добавила: — так оно и произошло. Он, твой Андреа, отключился перед самым входом в гостиницу.

— А что было дальше? — перебил ее Манетти.— Дальше было что?

Лючия поморщилась — видимо, воспоминания о том вечере и для нее были тягостны.

— Ничего хорошего. Видел, какая там лестница? Так вот, мне пришлось тащить на себе этого Андреа волоком. Я с трудом дотащила его до двери, положила на кровать, а сама хотела идти за Франческо,— она кивнула в сторону сутенера, — но вдруг совершенно неожиданно завыли сирены, отель оцепили карабинеры, и через несколько минут они были уже тут, в этом номере. Шум, гвалт, на меня надели наручники, а твоего дружка, даже не рассмотрев, по-моему, как следует, увели с собой. Твой Андреа очень тяжело дышал, и я, чтобы ничего не случилось, сняла с него рубашку...

— И потому репортеры написали что-то вроде того, что он был арестован в твоей кровати?

«Лошадка» скривилась.

— Ну да. Когда его выводили из отеля, внизу уже собралась толпа зевак. «Венеция» имеет в нашем квартале не самую лучшую репутацию — что-то вроде вертепа. Ведь все знают, чем занимаются его жительницы. Затем полицейский комиссар проверил мои документы, забрал в квестуру на два часа...

— Вот мерзавец! — воскликнул Манетти.

— Это ты о полицейском комиссаре?

— Нет, о том синьоре, который дал тебе таблетку,— пояснил сыщик.

— Ничего, ему от меня досталось,— неожиданно вступил в разговор Франческо, усмехнувшись; видимо, воспоминание о том, как он заехал Росси в глаз, доставляло сутенеру огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие.

И он рассказал, что было потом, после разговора с приятелем Андреа.

— Но ведь моему товарищу от этого не легче,— вздохнул сыщик.

— Да, он пострадал, и сильно пострадал, — отозвалась девица.— Я ведь совершенно уверена, что это именно он направил в «Венецию» карабинеров. Кстати, у твоего друга, ну, Андреа, при себе не оказалось никаких документов.

— Их выкрал Росси,— вставил сыщик, — я доподлинно об этом знаю.

— Я ведь тогда танцевала с Андреа,— продолжала девица, будто бы не расслышав реплики сыщика, — и краем глаза заметила, как тот Росси, как ты его именуешь, зачем-то полез во внутренний карман пиджака Андреа, висевший на стуле. Я подумала, что он, может быть, ищет мелочь или авторучку... И, только когда Андреа был арестован, до меня дошло, как все это было спланировано с самого начала: сперва он заплатил мне, чтобы я подмешала ему в мартини какую-то психотропную гадость, затем выкрал документы, чтобы Андреа не смог подтвердить свою личность, тем более, что позже я сама убедилась: твой друг и разыскиваемый Барцини — как две капли воды похожи. Ну, а затем этот тип и позвонил в квестуру... Он все хорошо рассчитал...

Неожиданно Франческо произнес:

— Знаешь, твой друг нам сразу понравился... Имею в виду этого самого Андреа.

— Он всем нравится, не только вам,— не без затаенной гордости ответил Манетти.

— Если понадобится наша помощь... Мы всегда сможем подтвердить, что он — честный и порядочный человек. Короче, запиши телефон. Мы и денег с тебя не возьмем. А теперь давай-ка все-таки выпьем, — предложил Манцу.

Манетти кивнул.

— С удовольствием...

Через полчаса, когда начало смеркаться, Манетти, очень довольный ходом событий, вышел из отеля «Венеция».

 «Оказывается, приличные люди встречаются и среди проституток да сутенеров,— подумал он,— ведь если бы не Лючия с Франческо, я бы точно уже никогда не узнал всей правды...»

А Андреа все это время находился в тревожном, томительном ожидании — еще немного, еще вот-вот, и на его голову обрушится страшный удар, который поломает все — его жизнь, доверие и любовь Эдеры, его семью...

Да, он понимал, что должен первым начать разговор, понимал, что рано или поздно этот разговор должен, должен состояться, и, так или иначе ему придется выдержать много неприятных минут.

В то самое время, когда Манетти бродил по портовой части Палермо, Андреа, памятуя о данном Отторино обещании, отправился на «Ливидонию».

Граф был весел — глядя на него, Андреа почему-то подумал, что у Отторино теперь такой вид, как у человека, который знает некую страшную тайну, способную изменить многое, который обладает каким-то огромным секретом, способным перевернуть жизнь множества людей.

«Наверное, мне это только кажется, — решил про себя Андреа, усаживаясь в глубокое кресло,— Манетти, когда отправлялся сегодня утром в Палермо, сказал, что я, наверное, уже отвык от нормальной жизни... Еще бы — целых три дня провести за решеткой, да еще не имея права на собственное имя!»

Отторино, улыбнувшись, подошел к сейфу, раскрыл его и выставил на стол кожаный чемоданчик Андреа.

— Ваш?

Тот улыбнулся.

— Ну да...

— Тогда забирайте. Кстати — проверьте, все ли на месте?

Андреа нахмурился.

— Вы меня обижаете...

— Если бы я получил это от вас,— принялся объяснять дель Веспиньяни, — тогда бы вы действительно могли бы мой вопрос воспринять с обидой. Но ведь я получил это от Джузеппе Росси... А вы сами представляете его роль в той неприятной для нас обоих истории.

Андреа, щелкнув никелированными замочками, раскрыл чемоданчик и внимательно изучил его содержимое.

— Все на месте?

Кивнув, Андреа произнес:

— Вроде да...

Он захлопнул чемодан, поставил его на пол и поинтересовался:

— Вы, наверное, хотите получить у меня отчет о том, что я делал на Сицилии?

— Но только начало ваших действий,— на лице графа появилась доброжелательная улыбка,— то, чем закончился ваш вояж, я и так знаю...

После подробного отчета (Андреа положил перед