Светлолесье - Анастасия Родзевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То, что раньше было Крацем, теперь злобно щерило свою пасть на червенцев.
– Что ж, – отозвался Альдан со злостью. – Тогда самое время всех спасти.
Злость и людское отчаяние стали последней каплей. От них напиталась, проложила дорожку в крепость могучая нечисть.
32
Печать
Полет над миром был ровно такой, как снилось на «Стреле»: стремительный, пронзительный, опустошающий. Словом, такой, какой нужен, чтобы выстудить дыру на том месте, где была память о матушке-Галлае и ее Древе.
Облака раскинулись под нами пушистыми барханами, но чем дальше мы продвигались на север, тем больше они напоминали неспокойное море. Ветер выл в ушах, а большего я здесь не искала.
Когда аспид пошел на снижение, я перестала чувствовать вес тела и ухватилась за плечо Дарена.
– Что это?!
В небо над Линдозером тянулись столбы дыма. В сумерках горели разрозненные точки. Пожары.
– Там сущее чудово пекло, – пробормотал Минт. – Кажется, они сожгли мунну… С кем воюют?
– С нами. Но на самом деле – с порождениями Ворона.
Я заставила себя успокоиться. Где бы ни был мой травник, я его найду.
– А где Ворон?
– Теперь – всюду. За то время, пока он был червенцем, немало чародеев пало от его рук. Ворон явно копил силы для битвы и теперь обращает линдозерцев в оборотней.
Тягучий страх наполнил изнутри, но я запретила себе бояться за свою жизнь.
Мы летели над городом, окунаясь в жар полыхающих изб. Аспид шумно дышал: его тоже тревожил огонь и запах гари. Меня не было три дня, а казалось, что несколько лет. Будто время обернулось вспять, и город снова, как в войну Трех Царств, переживал наступление ардонийских войск. Опустевшие улицы, на которых своры собак вели грызню из-за костей, заколоченные избы и терема. В брошенной корчме, наоборот, шел недобрый, зловещий пир, и из дверей слышался хохот, в окнах второго яруса виднелись тени веселящихся людей. Людей ли?
Я нащупала под рубахой оберег, но в этот раз он не ответил мне ни теплом, ни холодом. Колдовство молчало в каменном семени. Я ощутила прилив глухой тоски по Древу, но времени сожалеть не было, когда черные тучи собирались в темную гроздь над крепостью вдали.
Мы приземлились на окраине, на поле с иван-чаем. Наемник первым спрыгнул на землю, протянув мне руку. Следом спустились Фед и Дарен. Колдун наколдовал себе посох и указал им на город.
– Ваш травник у крепости.
– Тогда почему мы приземлились здесь? – спросил Минт. – Теперь придется идти через Линдозеро.
– А ты хотел попасть под стрелы? – усмехнулся Дарен. – Червенцы не дадут аспиду сесть.
– Вы же колдуны, сложно, что ли, защититься?
– Я пуст, Лесёна тоже, – буркнул Фед. – Щитовые чары забрали все силы.
– Так идем же скорее. – Минт улыбнулся, но глаза его остались холодны. Он вынул заговор-клинок, и мне почудилось, будто со ржавого насквозь лезвия слетела капля крови. Что ж, когда идешь на битву с бессмертным существом, ничего другого ожидать не приходится.
– Идем, – прошептала я.
Минт повел нас к городу, но следом отправились не все. Фед бросил на меня последний нежный взгляд, прежде чем исчезнуть в лесу. Я стряхнула слезы и побежала за другом.
Пока мы шли, лес накрывало текучей мглой. Потемнели и как будто бы подступили ближе березы с глазами-червоточинами. То там, то здесь качались одинокие плоды ядовитого вороньего глаза, похожие на червей корни путались под ногами.
Земля дрожала, но я стиснула зубы и замкнула страх внутри: даже горящий город был для меня сегодня не самым худшим местом.
– Мне горько, что Обитель разрушена, – прошептал Дарен. – Я знаю, как она была тебе дорога.
Я не обернулась, но на долю мгновения моя нога подвисла в воздухе.
Я лихорадочно размышляла о том, что все, что произошло, вышло за пределы моей обычной храбрости, но в то же время – удивительно – умудрялась находить место для переживаний. В земле под ногами заточена Чудова Рать. Неисчислимые полчища существ, подобных тому, что мы одолели на поляне перед Линдозером, хлынут в Светлолесье, когда я разрушу Печать, и сотрут все на своем пути, если Дарен не сумеет удержать их… Дан где-то там, один, в нечестной битве против всех. И я собираюсь убить Ворона!
И все же я не могла перестать думать о Дарене. Правда ли он жалел меня? Или говорил так из-за Печати?
Вопросы не давали покоя, подталкивая слова к горлу.
– Ты все еще мой друг? – проговорила я.
Колдун не ответил. Он шел сзади, и оставалось только догадываться, слышал ли он меня вообще.
– Тебе будет нелегко, – вдруг сказал он. – Травник не простит тебя за возвращение. Он желал уберечь тебя от схватки.
Это жесткий, бесчестный удар. Я знала, что Альдан готов на все, чтобы защитить меня. Но с кончиков моих пальцев уже летели искры, пламя рождалось и рвалось наружу.
– Я родилась для этого.
– Знаю. Но… Ты заберешь у близкого тебе человека самое светлое, что у него есть, – надежду, – продолжил Дарен. – Это недобрый сказ, Лесёна.
Прежде чем обернуться, я вернула лицу спокойное выражение, хотя внутри все дрожало. Чародей явно знал не понаслышке, каково это – терять надежду…
– А какой же это тогда сказ? – спросила я надтреснутым голосом.
Улыбка чуть тронула его губы.
– Колдовской, конечно. В нем всегда нечестный обмен.
Мы вошли в город и двинулись дальше по улицам, пока не оказались на широком пепелище, где с полусотни человек сгрудились у огня. Там были соседи Альдана, но в основном завсегдатаи Чтений. Я с удивлением узнала в этом месте площадь Линдозера: в центре, как одинокий черный зуб, торчал остов мунны. Посреди костра из снопов и сухих лоз догорало чучело, по камням разметало перья. Ни Драурга, ни оборотней видно не было.
Минт настороженно озирался, временами бросая взгляд на заговор-клинок.
– Ты спросила, что я хочу взамен на перелет, – вдруг сказал Дарен.
Минт нахмурился и встал между нами, но Дарен поднял руку вверх, между его пальцев качалась паутина жемчужных нитей.
– Украшение? – Минт был удивлен не меньше моего, хотя я сразу же поняла тайный смысл белых бусин.
И спросила:
– Это морок?
– Нет, жемчужины настоящие. Их создал Фед. – Дарен поднял нити, как бы призывая нас удостовериться в их подлинности. – Каждая их них – воспоминания. Пообещай
