Двойная спираль. Забытые герои сражения за ДНК - Гарет Уильямс

В доме Криков его ждали[1137] не Фрэнсис и Одайл, а Уотсон и Крик. Они начали с того, что протянули Уилкинсу машинописную рукопись и спросили, не мог бы он посмотреть, что в ней не так. Рукопись принадлежала Лайнусу Полингу и Роберту Б. Кори из Калтеха и была посвящена структуре ДНК. Она должна была произвести эффект разорвавшейся бомбы, но Крик и Уотсон были жизнерадостны и самоуверенны, по-видимому, они были убеждены, что схема в корне неверна. Уилкинс быстро пробежал глазами структуру – три переплетенные спиральные нити с фосфатами, расположенными во внутренней части, точно так же, как и у забракованной годом ранее модели Крика – Уотсона, – а затем заметил, что в химическом составе не было натрия, который всегда был связан с ДНК. Он указал на это, и Крик воскликнул: «Совершенно верно!», как если бы Уилкинс «проявил особую проницательность… как школьник на устном экзамене, которому удалось правильно угадать». Из-за этого Уилкинс почувствовал, будто к нему относятся покровительственно. Затем Крик и Уотсон перешли к истинной причине, по которой они вызвали его в Кембридж.

Полинг уютно устроился[1138] в Пасадине, будучи убежден, что разгадал структуру ДНК, и пребывал в неведении о поразительно грубых ошибках в его модели. Крик и Уотсон получили привилегированный доступ к рукописи, поскольку Полинг послал экземпляр своему сыну Питеру, с которым они работали в одном кабинете в Кавендишской лаборатории. Статья вскоре должна быть опубликована в журнале Proceedings of the National Academy of Science («Труды Национальной академии наук») – тогда все ошибки будут выявлены, а смущенный Полинг быстро вернется к участию в гонке.

Таким образом, Крику и Уотсону оставалось всего несколько недель на то, чтобы разгадать структуру и обогнать Полинга, так что они хотели, чтобы Уилкинс позволил им вновь заняться построением моделей ДНК. За время годичного моратория[1139] Королевский колледж не сделал ничего полезного по ДНК: не опубликовано никаких статей, не достигнуто даже консенсуса, является ли молекула спиралью или нет, – и не создано никаких моделей из шаблонов, которые Крик и Уотсон щедро подарили. Теперь даже Брэгг хотел[1140], чтобы Кавендишская лаборатория вновь занялась ДНК. Полинг «из вежливости» направил экземпляр статьи также ему, и сэр Лоренс был намерен избежать повторения унижения с альфа-спиралью.

Уилкинс был сражен их «ужасной» просьбой[1141] и перспективой «крысиных бегов Лондон – Кембридж». Позднее он писал, что «наука должна идти вперед» и что у него «не было выбора, кроме как согласиться с их позицией». Обещанные «веселые» выходные с Криками растаяли в воздухе. Расстроенный и злой, Уилкинс поднялся, чтобы уйти. Крику хватило «ума не уговаривать меня остаться», но Уотсон последовал за Уилкинсом на улицу, чтобы «выразить свои сожаления». Уилкинс был «не очень восприимчив» и пошел прямо на вокзал.

Джон Рэндалл услышал о модели ДНК, предложенной Полингом[1142], раньше Брэгга, но без каких-либо деталей о ее структуре. В начале января 1953 года он получил письмо, которое Полинг отправил в тот же день, что и отослал рукопись в журнал PNAS. Вначале Полинг извинился, что очень занят и не сможет посетить конференцию, которую организовывал Рэндалл, а от заключительной части его письма попахивало самодовольством и жаждой мести – он напоминал Рэндаллу об его отказе поделиться сделанными Уилкинсом снимками ДНК. «Профессор Кори и я особенно радостно проводим эти праздники… мы открыли структуру ДНК, о чем передали статью для публикации». Он признавал, что «наши рентгеновские снимки не особенно хорошие… но достаточно хороши, чтобы дать нам возможность вывести структуру».

Уотсон позднее написал, что «неповторимое сочетание гениального ума и заразительной злорадной улыбки»[1143] Полинга заставляло его коллег молча ждать того «дня, когда он с треском провалится, запоров какое-нибудь важное дело». И хотя Полинг этого не знал, такой день неумолимо приближался. Его блистательная структура ДНК[1144] была не просто плохой, а ужасной. Помимо вывернутого наизнанку остова и отсутствия натрия, на что обратил внимание Уилкинс, Полинг изобрел до той поры неведомые свойства фосфатных групп, из которых предположительно состояла сердцевина молекулы. В соответствии с законами химии (сформулировать которые помог сам же Полинг) молекула не была бы кислотной (вопреки подсказке в ее названии, «дезоксирибонуклеиновая кислота»), а три нити не могли бы удержаться вместе (один из критиков позднее сказал, что структура Полинга «взорвалась» бы).

Как мог гениальный Полинг с его обширными познаниями в области химии допустить такие элементарные ошибки? Уилкинс впоследствии назвал его труды «довольно плачевными»[1145] и предположил, что «он просто не постарался». Полинг также стал жертвой собственного яростного стремления выиграть в еще одной гонке, в процессе которой срезал углы до такой степени, что идеи полились слишком быстро и вышли из-под контроля. Но на данный момент, пока его статья ожидала печати в журнале PNAS, репутация Полинга была незапятнанной. А Уотсон и Крик не собирались тревожить его покой указанием на ошибки.

Еще до публикации абсурдная модель Полинга привела к важным последствиям. Она подстегнула Уотсона и Крика, приведя их в исступление и довершив переход от сотрудничества до конкуренции с Королевским колледжем, и вбила клин в отношения между ними и Морисом Уилкинсом.

Так они оказались в опасной ситуации. Для создания новой модели им требовались точные данные – параметры молекулы, углы, расстояния. Оба они проводили эксперименты с использованием рентгеновской кристаллографии – Крик с белками, а Уотсон с ВТМ, – но у них не было опыта практической работы с ДНК, что представляло куда большую проблему. До сих пор всю информацию по структуре ДНК они получали из чужих рук, и практически исключительно утаскивали из Королевского колледжа. Крик шутил об их «краже» результатов Уилкинса, Франклин и Гослинга, но «люди в Королевском колледже» не находили в их поведении ничего смешного. А теперь они разошлись с Уилкинсом, своим единственным каналом информации из Королевского колледжа. Если трезво оценивать ситуацию, Королевский колледж должен был остаться их единственным источником актуальной информации о ДНК. Итак, как им теперь ее заполучить?

Это побуждает нас вновь обратиться к февральскому дню 1953 года, уже описанному Уилкинсом в довольно умеренных выражениях (стр. 328), когда Уотсон заглянул в Королевский колледж и своими глазами увидел несомненный «спиральный крест» на Фотографии 51. История со слов Уотсона радикально отличается[1146].