Двойная спираль. Забытые герои сражения за ДНК - Гарет Уильямс

A-форма больше его не касалась, но Уилкинса совсем не позабавило[1103] пародийное сообщение о смерти. Напротив, оно обеспокоило его. Не было никаких свидетельств того, что «мокрая» ДНК, с которой он работал – в головках сперматозоидов каракатиц и кальмаров, – была чем-то кроме спирали, но ему так и не удалось получить приемлемый рентгеновский снимок ДНК Чаргаффа. Несмотря на недружелюбие Франклин, он уважал ее опыт в рентгеновской кристаллографии, и ее сомнения относительно спирали начали передаваться ему. Впоследствии он писал, что она навела его «на ложный след»[1104] и на какое-то время «весьма неплохо убедила меня, что структура может не быть спиральной».

Его неуверенность проявилась[1105] в отчете, подготовленном к ежегодному посещению Комитета биофизики Совета по медицинским исследованиям 15 декабря 1952 года. Уилкинс написал общий обзор о работе по ДНК, упоминая о спиральной структуре молекулы, но замечая, что по этому поводу возникли сомнения. В своей части Франклин совсем не упоминала слово «спираль», но вместо этого привела классическую кристаллографическую панель данных со своими оценками параметров «элементарных ячеек» «кристалла» ДНК – какая могла быть включена в Международные кристаллографические таблицы, составленные Астбери и Ярдли в далеком 1924 году.

На деле посещение представителей Совета по медицинским исследованиям прошло хорошо без каких-либо неудобных вопросов относительно спиралей. Впоследствии годовой отчет Отделения биофизики в Королевском колледже, в том числе развернутые доклады Уилкинса и Франклин, были направлены всем членам Комитета биофизики Совета по медицинским исследованиям. Содержание отчета не являлось конфиденциальным[1106] и не было бы скрыто от коллег из смежного отделения Совета по медицинским исследованиям в Кембридже. Тем не менее отчеты обычно не направлялись младшим научным сотрудникам, таким как Фрэнсис Крик и Джим Уотсон.

До окончания срока гранта Франклин оставалось еще более года, но отчет для Совета по медицинским исследованиям в декабре 1952 года был ее последним в Королевском колледже – она уходила. Новость об этом[1107] была сообщена в ноябре; наиболее заметна была реакция Рэя Гослинга, который был расстроен и подавлен.

Франклин много месяцев отчаянно пыталась уйти из Королевского колледжа. Из поездки в Париж на Рождество, сразу после фиаско в Кембридже, она вернулась с пустыми руками; у Меринга не было для нее работы[1108]. По возвращении в Лондон, ничего не говоря Рэндаллу[1109], она связалась с Дж. Д. Берналом по поводу перевода в его лабораторию в колледже Биркбек для занятия научной деятельностью на последние два года ее гранта. В отличие от «отталкивающих» людей с второсортными мозгами в Королевском колледже, Франклин считала Бернала «блестящим»[1110], а он был готов ее взять. Тем не менее момент, чтобы сказать Рэндаллу, был не самым подходящим. Она колебалась всю весну, а затем решила подождать до конца своей поездки в Югославию.

Что именно произошло, так до конца и не выяснилось. Много лет спустя Гослинг, который был ближе к Франклин, чем кто-либо другой, сказал Уилкинсу, что Рэндалл попросил ее уйти. Это было новостью для Уилкинса, который писал: «Мы не знали о том, что она сделала»[1111]. С точки зрения Рэндалла, было довольно много возможностей. Он мог решить, что Франклин вызывает слишком много трений, хотя отчасти виной тому было его первоначальное решение настроить ее против Уилкинса; или что она не сделала никаких публикаций по своей работе в Королевском колледже, особенно после использования восьми месяцев гранта на написание статей по работе в Париже; или, возможно, он узнал, что она планирует за его спиной перевести свой грант куда-то еще.

Переход Франклин в колледж Биркбек был согласован в июне 1952 года и назначен на начало января 1953 года. Рэндалл предельно ясно дал понять, что это будет означать полный и необратимый разрыв[1112], который прекратит все ее связи с Королевским колледжем, исследованием ДНК и Рэем Гослингом. Франклин использовала оставшееся ей время в Королевском колледже для завершения анализа Паттерсона и написания их с Гослингом работы по структуре ДНК. И хотя Рэндалл поручил ей работу над капризной кристаллической А-формой, один из ее черновых вариантов включал поразительную картину четкого черного креста, который она называла «очень хорошим снимком мокрой» B-формы. В ее системе рентгеновских изображений он был обозначен как Фотография 51.

Незадолго до Рождества 1951 года Крик составил ответ[1113] на два письма – формальное и неформальное, – которые Уилкинс направил ему после фиаско их модели. Это была «краткая записка с попыткой взбодрить тебя» и напомнить Уилкинсу о его «удачном положении» вблизи от решения «одной из ключевых проблем биомолекулярной структуры». Крик извинялся за то, что дал Уилкинсу пинок под зад («это между друзьями»), и надеялся, что «наша кража, по крайней мере, позволит вашей группе выступить единым фронтом». Уилкинс вполне мог взбодриться при получении этого письма, но оно не было отправлено.

Когда Уотсон и Крик вернулись в Кавендишскую лабораторию после нового, 1952 года, казалось, что они соблюдают мораторий Брэгга в отношении исследования ДНК. Тем не менее спирали продолжали витать в воздухе. Вернувшись к белкам, Крик заинтересовался тем, не могут ли длинные цилиндры альфа-спирали, в свою очередь, сами закручиваться в спираль. Он написал об этой «суперскрученной» структуре[1114], чем вывел из себя Лайнуса Полинга, который пришел к той же идее, но Крик обогнал его по публикации. Уотсона посадили за работу над вирусом табачной мозаики (ВТМ), чем согласно условиям его гранта он и должен был заниматься. К «нескрываемой радости»[1115] коллег ему пришлось заняться черной работой рентгеновской кристаллографии вирусных частиц. Известно, что ВТМ представлял собой цилиндр, состоящий из сотен белковых субъединиц, соединенных вместе, словно зерна в початке кукурузы, с помощью РНК (а не ДНК), которая каким-то образом вплетается в структуру. Несмотря на отсутствие практического опыта, Уотсон делал стремительные успехи и в июне 1952 года смог показать Крику рентгенограмму, на которой были видны «красноречивые признаки спирали». Белковые субъединицы были организованы в тугую спираль, образовывавшую цилиндрическую поверхность вируса.

К этому времени Крик несколько остепенился с маленькой дочкой и домом в центре города на Португал-плейс, который славился веселыми вечеринками и ванной, украшенной изнутри[1116] изображением (сделанным Одайл) дамы, полулежащей в чем мать родила. Джим Уотсон тоже освоился в Кембридже, где он чувствовал себя на своем месте