Пропавшее кольцо императора. IV. Нашествие орды - Роман Булгар

В лето 1221 Джебэ и Субэдэй – два гончих пса великого кагана – с присущим им рвением взялись за выполнение порученного им дела.

Как огромные черно-чешуйчатые змеи, в мертвенном оцепенении проспавшие всю зиму, выползают весной из-под корявых корней могучего старого платана на открытую поляну, залитую радостным светом, и, отогревшись в теплых лучах, угрожающе шелестя тихим ужасом, скользят по узким тропинкам, то соприкасаясь, то разделяясь, и внушают панический трепет всем убегающим зверям и кружащим над ними обеспокоенным птицам, так и тумены стремительного Джебэ-нойона и осторожного Субэдэй-багатура, то растягиваясь длинными и упругими ремнями, то собираясь вместе шумным и пестрым скопищем коней, топтали плодородные поля вокруг объятых ужасом городов и направлялись на заход солнца, оставляя позади себя почерневшие от копоти развалины с обгоревшими и раздувшимися трупами.

Передовой отряд, посланный Чингисханом, бурей прошелся по северному Ирану, разгромив города: Хар, Симиан, Кум, Зенджан…

На своем пути монголы пощадили только богатый город Хамадан, хитрый правитель которого выслал вперед с почетным посольством богатые подарки: большой табун дивных верховых лошадей и караван верблюдов, нагруженных шелковыми одеяниями. Из десяти паланкинов выглядывали испуганные девичьи личики под тончайшими вуалями.

Неожиданно тяжелая и упорная битва случилась в Казвине, где во время штурма потерявшие всякую надежду на спасение мирные жители отчаянно дрались длинными ножами. Рядом с мужчинами плечом к плечу стояли их жены и сестры. В отместку Казвин дотла сожгли.

Суровые и холодные зимние месяцы застали тумены монголов возле иранского города Рея (близ нынешнего Тегерана). Разосланные во все концы отряды пригоняли в эти места стада баранов, отборных коней, покладистых верблюдов с тюками теплой одежды. Это позволило почти безболезненно переждать непогоду и сохранить силы до прихода весны.

Когда под проглянувшим весенним солнцем зазеленели склоны гор, монгольское войско без боя заняло столицу Иранского Азербайджана.

Тебриз – большой и богатый город решил не испытывать судьбу и сдаться без боя, выслал монголам ценные дары. Согласившись на мир, Субэдэй и Джебэ не стали разорять его. Не тронув города, их тумены двинулись дальше и подступили к столице Аррана Гандже.

Видя крайне бедственное положение ближних соседей, чванливые и высокомерные за высокими и неприступными крепостными стенами, но весьма трусливые и плохие воины в ближнем бою, грузины решили половить рыбку в мутной водице пронесшегося урагана бедствий по многострадальной азербайджанской земле, пограбить своих несчастных соседей. Однако большое грузинское войско наголову было разбито двумя туменами монголов и рассеяно, как пыль.

Монгольские военачальники не решились штурмовать Ганджу, зная о том, что в тылу у них появился новый неприятель, потребовали от защитников серебра и одежд, что им выдали, отступили и повернулись в сторону грузин, которых и разгромили.

Остатки подлых грабителей стекались в родные земли, как весною многочисленные горные ручьи. Страна поспешно собирала новое войско, а степняки по следам горе-вояк сами направились в Грузию.

Там они нанесли сокрушительное поражение главным силам грузин. Хотя спесиво горделивые горцы по численности своей превосходили воинственных чужеземцев в два, а то и в три раза, разгром их стал полным – погибло около тридцати тысяч воинов. На этот раз впереди с главными силами шел Субэдэй, а Джебэ с пятью тысячами всадников укрылся в засаде. При первой стычке монголы, как всегда, притворно обратились в бегство. Потерявшие же всякую осторожность грузины погнались за ними. Воины Джебэ бросились на них из засады, а вот всадники Субэдэя, повернув обратно, обхватили несчастных и уже обреченных своей разудалой атакой грузин со всех сторон и перебили. Все Закавказье в одночасье вынуждено было признать власть монголов.

А Джебэ и Субэдэй, помня наказ Повелителя, не остановились. В их умных и дерзких головах созрело важнейшее решение, к коему могли прийти только они одни: Ширванским ущельем броском провести свои войска сквозь весь Кавказский хребет и появиться в степях Северного Кавказа, где обитали аланы и западные кыпчаки (половцы).

Конное войско монголов не стало забираться вглубь горной страны грузин. Монголы побоялись заходить в районы, пересеченные горными ущельями с воинственным населением. Отягощенные богатой добычей, монголы покинули пределы Грузии.

Воины шепотом, десятники и сотники вполголоса сипели о том, что им тесно в этих каменистых ущельях, неприветливо нависающих со всех сторон скалах. Степняки потерянным взглядом искали нечто похожее на их родные равнины, где привольно пастись их коням.

По пути безжалостно вырезав город Шемаху, тумены направились к Ширванскому Дербенту. Пораженный видом неприступной крепости, возвышавшейся на крутой горе, Джебэ-нойон долго ходил из угла в угол своего походного шатра. В одиночестве искал он нужное решение.

Брать приступомлов не стало забираться вглубь горной страны грузинов. Дербент нойон не решился. Он послал к шаху Рашиду, укрывшемуся в крепости гонца с требованием:

– Пришли ко мне твоих знатных беков, чтобы мы заключили с тобой дружественный мир.

В страхе перед завоевателями шах решил не испытывать судьбу и пойти на заключение мира с неведомо откуда появившимся народом. Посовещавшись, он отправил на переговоры десять родовитых старшин.

Перед монгольским военачальником предстали дородные аксакалы. Все они старались не подавать вида, но руки у них мелко подрагивали, спутанные бороденки подергивались, а их заплывшие жиром мелкие глазенки бегали из стороны в сторону, не находя себе места.

Чтобы усилить это угнетающее своей туманной, а оттого пугающей до ужаса неопределенностью впечатление, Джебэ-нойон выхватил свой кривой меч и на глазах у всех зарубил бека, чей взор трусливо не прятался, а гордо направился на начальника монголов.

– Ах! – леденящий душу страх подавил все остальные желания, и с того самого момента беки молили Аллаха о том, чтоб живыми поскорее унести свои ноги с этого страшного места, приготовились тотчас же выполнить любое требование наглых чужаков.

Понимали они, что их жизнь ныне всецело зависит от монгольского командира, за спиной которого стояли угрюмые узкоглазые степняки.

– Мы не тронем город, – Джебэ-нойон хищно прищурился, – если вы покажите нам проход через горы. Дайте нам надежных проводников, чтобы наше войско могло пройти через горы. И всем вам будет пощада.

– Мы дадим, дадим вам проводников! – дружно закивали седые бороденки. – Они укажут вам путь.

Кто-то уже облегченно вздыхал, кто-то под шумок выпускал из себя злые газы, отчаянно кляня свои слабые животы. Но на этом их беды, увы, еще не закончились.

– Ты и ты! – Джебэ ткнул пальцем в животы двух беков. – Вы оба поедете в город и выполните свое обещание. К полудню проводники должны ожидать в моем лагере. Остальных мы отпустим только тогда, когда благополучно пройдем через горы…

Ширванским бекам пришлось подчиниться всем требованиям. Они молили Аллаха о том, чтобы он дал им избавление от этой свалившейся на их головы напасти в лице грозных и неумолимых татар.

Присланные шахом проводники показали войску короткую дорогу и сами провели его, обойдя Дербент, горными тропами, показали путь на кыпчакские равнины. И только тогда, когда под копытами их коней расстелилась ровная степь, монголы отпустили стариков-посредников, а сами направились дальше на полночь…

Спустившись с гор, чьи заснеженные вершины остались уже позади, монголы двинулись против алан, воинственных не менее чем они сами.

На помощь аланам из обширных полночных степей пришло много лезгин, черкесов и кыпчакских отрядов. А потому легкой прогулки, как по Грузии, у степняков тут не получилось. Гордые и свободолюбивые аланы договорились с половцами, и вместе они остановили передовые отряды незваных пришельцев. Монголы бились с ними до вечера, но силы оказались равными, и никто не одержал решительной победы.

Встретив вдруг неожиданно упорное сопротивление, многомудрый Субэдэй пошел на хитрость. Отойдя чуть назад, он отправил к вождям кыпчаков посольство с богатыми дарами и увещал их отказаться от союза с аланами. В лестных выражениях послы хвалили половцев и нещадно хулили алан, кивали на то, что союзники кыпчаков и по вере, и по языку им чужие – чего им тогда помогать, обещали вождям, что нападать на них не будут. Лазутчики показали хану Котяну письмо:

«Мы, татары, как и вы, кыпчаки, – одна кровь из одного рода. А вы соединяетесь с чужими племенами против своих братьев. Аланы эти и нам, и вам – чужие. Давайте заключим с вами нерушимый договор не тревожить друг друга. За это мы дадим вам столько золота и богатых одежд, сколько вы пожелаете. А вы сами уходите из этих степей и дайте нам одним расправиться с дерзкими аланами».