Космическая чума. Сборник - Гэри Вульф

Я мог, конечно, поспорить, но решил сменить тему.

— А как насчет тех, кто просто скрылся?

— Мы проследили, чтобы были посланы правдоподобные объяснения.

— Вроде того, что написали мне.

Он пристально посмотрел на меня.

— Если бы мы узнали о Катарине заблаговременно, она бы… исчезла, оставив тебе банальную записку. Но кто же мог подумать о письме до ее исчезновения после аварии?

— А, ясно.

— И все-таки ты отыскал ее, живую и здоровую, не так ли?

— И никто не пожелал уведомить меня?

— Чтобы ты растрезвонил об этом, словно радиовещательная станция?

— А разве я не могу присоединиться к ней… и к вам?

Он покачал головой, как человек, старающийся объяснить, что два плюс два будет ровно четыре, а не пять или три с половиной.

— Стив, — сказал он, — у тебя нет Мекстромовой болезни.

— А как мне ее заполучить? — воскликнул я горячо.

— Никто не знает, — сказал он грустно. — Если бы мы могли, то снабдили бы всю человеческую расу несокрушимыми телами и потратили бы на это все свои силы.

— А я не могу вам чем-нибудь помочь? — спросил я. Наверное, мой голос звучал как писк жалкого котенка.

Мариан положила ладонь на мою руку.

— Стив, — сказала она, — тебе нужно успокоиться. Может, тебя ввели бы потом в курс дела и ты смог бы работать на нас в какой-нибудь мертвой зоне. Но вдруг ты станешь для нас опасен?

— Кто? Я?..

— Придя к нам, ты стал для нас угрозой.

— Что ты имеешь в виду?

— Дай мне покопаться в тебе. Расслабься, Стив. Я хочу почитать в тебе поглубже. Катарина, помоги.

— А что будем искать?

— Следы постгипнотического вмешательства. Найти будет довольно тяжело, потому что остались лишь следы замысла, все спрятано так, что кажется вполне естественным, логичным, обоснованным.

— Когда же они успели? — усомнилась Катарина.

— Торндайк. В госпитале…

Катарина кивнула, и я расслабился: Вначале это было очень неприятно. Я не желал, чтобы Катарина рылась в темных и пыльных уголках моего мозга, но вмешалась Мариан Харрисон.

— Подумай об аварии, Стив, — сказала она.

Я заставил свой сопротивляющийся мозг понять, что она старается помочь мне. Я мысленно и физически расслабился и вернулся назад, ко дню аварии. Мне было неприятно, но я снова прошел через любовную игру и сладкую полноту чувств, которая существовала между мной и Катариной, осознавая выдающиеся способности Мариан Харрисон читать чужие мысли. Но я отбросил всякую сдержанность и стыд и пошел дальше.

Практически я пережил заново всю катастрофу. Теперь это было проще, ведь я нашел Катарину. И это напоминало очищение. Я даже начал наслаждаться им. Поэтому я быстро пробежал по моей жизни и недавним приключениям и вернулся к настоящему. Дойдя до конца, я остановился.

Мариан взглянула на Катарину.

— Нашли?

Молчание. Снова молчание. Наконец…

— Видно, но очень смутно. Что-то еле уловимое… возможно… — Она замолчала, снова погружаясь в мысли.

— Эй, вы, поупражняйте голосовые связки! Остальные — не телепаты. Вы же знаете! — рявкнул Филипп.

— Извини, — проговорила Мариан. — Это очень сложно и тяжело описать. Ты же знаешь. Вроде бы похоже… — сказала она неуверенно. — Мы не можем найти какого-нибудь прямого доказательства или чего-то вроде гипнотического вмешательства. Желание последовать в Убежище людей хайвэя явно нечто большее, чем просто приступ любопытства, но очень смутное. Думаю, давление на тебя было чрезвычайно осторожным. Интуиция Катарины говорит, что только блестящий пси-телепат может сделать такую ювелирную работу, не оставив явных следов операции.

— Какой-то отличный специалист в области психологии и телепатии, — сказала Катарина.

На секунду я задумался.

— Мне кажется, что кто бы это ни был, если он существовал на самом деле, он был хорошо осведомлен, что добрая часть давления на мою психику должна приходиться на полное и необъяснимое исчезновение Катарины. Вы избавили бы себя от стольких хлопот, а меня от стольких страданий, если бы сообщили мне хоть что-то. Господи! Неужели у вас нет сердца?

Катарина посмотрела на меня с болью в глазах.

— Стив! — сказала она тихо. — Миллионы девушек клялись, что лучше умрут, чем будут жить без своего единственного. И я клялась тоже. Но когда жизнь подойдет к концу, словно в стеклышке микроскопа вдруг увидишь, что любовь становится не столь важной. Так что же оставалось делать? Умереть в муках?

Это меня немного отрезвило. Пусть было больно, но не такой уж я тупоголовый, чтобы не понять, что она лучше бросит меня и останется жить, чем пойдет со мной на смерть. Больно было от неизвестности.

— Стив, — проговорила Мариан, — ты же знаешь, что мы не могли сказать правду.

— Да, — согласился я безутешно.

— Предположим, Катарина написала бы письмо, сообщив тебе, что жива и здорова, но передумала выходить за тебя замуж. Что ты должен забыть ее и все такое. И что потом?

— Я бы не поверил, — сказал я грустно.

— А потом заявилась бы эспер-телепатическая команда, — кивнул Филипп, — возможно, с высоким чутьем, и проследила бы письмо вплоть до отправителя, а потом подключили бы высококвалифицированного телепата, достаточно сильного, чтобы пробить дыру даже в мертвой зоне вокруг Вашингтона. А если учесть и Институт Райна… Короче говоря, было бы полным безрассудством посылать письмо. Ну, а теперь…

Я кивнул. Все, что он сказал, было правдой, но от этого не стало легче.

— А с другой стороны, — продолжил он более весело, — взгляни на нас, Стив, иначе и скажи мне, дружище, где ты, в конце концов, очутился?

Я воззрился на него. Филипп смеялся с чувством превосходства. Я посмотрел на Мариан. Она чуть улыбалась. Катарина казалась довольной. Наконец до меня дошло.

— А, конечно, здесь.

— Ты очутился здесь без всякого письма, не оставив за собой никаких подозрительных следов. Ты не исчез, Стив. Ты исколесил по собственному почину вдоль и поперек всю страну. Где ты был и что ты делал, это твое дело, и никто не будет поднимать шума и устраивать погоню. Пусть на это ушло больше времени, но зато надежней. — Он широко улыбнулся и продолжил: — И если тебе захочется найти здесь приют, вспомни, что ты показал себя способным, полным сил и решимости сыщиком.

Он был прав. И, конечно, если бы я попытался проследить за письмом раньше, то оказался бы здесь куда скорее.

— Ладно, — проговорил я, — так что мы будем теперь делать?

— Мы пойдем дальше, дальше и дальше, пока не добьемся своего, Стив.

— Своего?