Космическая чума. Сборник - Гэри Вульф

— В вашем почтовом ящике лежит письмо, — сообщил я ему. — С ним я и пришел.

Он взглянул на меня насмешливо.

— Сколько стоила тебе пересылка? Или ты пользуешься второсортной почтой?

Я уже не был уверен за последствия, но тут Филипп обезоружил меня своей улыбкой.

— Ну, Фил, скажи, пожалуйста, что же дальше? — спросил я.

Его улыбка потухла. Он удрученно покачал головой.

— Почему ты не хочешь оставить нас в покое? Не кажется тебе, что ты слишком много на себя берешь, разыскивая нас?

— Я не в первый раз рискую своими мозгами, — буркнул я.

— Но это не выход.

— Так дай мне возможность принять нужное решение.

— Ну, раз ты здесь, делать нечего, — пожал плечами Филипп. — Ты уже слишком много знаешь, Стив. Хотя лучше бы тебе не ввязываться в это дело.

— Я не слишком много знаю. Кроме того, я действовал, словно… — Я замер, ошеломленный новой мыслью, и потом продолжил, запинаясь: — Находился под чьим-то постгипнотическим воздействием.

— Стив, лучше пойди и поговори с Мариан. Может, так оно и было.

— Мариан? — сказал я глухо.

— Она первоклассный телепат. Пси-мастер, не меньше.

Я мысленно вспыхнул, вспомнив, как недавно, при нашей первой встрече, силился угадать, чем усилено ее физическое обаяние: ясновидением или телепатией. Мариан хорошо владела собой. Наверняка в душе она кипела и клокотала, слушая мои мысленные посягательства на нее. И мне не хотелось встречаться сейчас с Мариан лицом к лицу, но деваться было некуда.

Филипп бросил свой насос и дал мне знак следовать за ним к ферме. Мы проехали мертвую зону, которая идеально экранировала дом. Не совсем круглая, с просветом, выходящим на поля за домом, она обеспечивала почти полную свободу и безопасность.

На ступенях веранды стояла Мариан.

Ее вид заставил меня забыть о недавних угрызениях совести. Она стояла, высокая и стройная, образец силы, красоты и здоровья.

— Добро пожаловать, Стив, — сказала она, протянув руку. Ее пожатие было крепким, твердым и в то же время нежным. «Если покрепче сожмет, она раздавит мне руку», — подумал я.

— Я рад видеть, что все эти слухи оказались выдумкой и вы не… пострадали от Мекстромовой болезни, — сказал я.

— Очень плохо, что вы все знаете, Стив.

— Почему?

— Теперь на нас легла дополнительная нагрузка. И даже на тебя. — Она задумчиво посмотрела на меня и добавила: — Ладно, входи и отдохни, потом побеседуем, Стив.

Мы вошли внутрь.

На диване жилой комнаты, накрытая светлым одеялом, забывшись легким сном, лежала женщина. Ее лица не было видно, но волосы, линии тела и…

«Катарина!»

Она повернулась и тут же села, еще не пришедшая в себя ото сна. Она протерла глаза ладонью, прогоняя остатки сна, и сквозь пальцы взглянула на меня.

— Стив! — вскрикнула она, и весь мир и душа зазвенели в ее голосе.

12

Катарина сделала один неверный шаг и вдруг рванулась ко мне. Она рухнула в мои объятия, обхватила меня руками и сжала.

Это напоминало нападение бульдозера.

Филипп стоял за моей спиной и несколько сдержал ее стремительный рывок, иначе я вышиб бы дверь, перелетел веранду и шлепнулся посреди двора. Ее сила сдавила мне грудь, выгнула спину. Ее губы смяли мои. Я задыхался от физического голода женщины, которая не осознавала силы своего тела. Единственное, что хотела Катарина, — это прижаться ко мне изо всех сил и никогда не отпускать, но для меня это означало смерть.

Ее тело оставалось таким же гибким, но приятное тепло и мягкость ушли. Оно стало похожим на гибкую сталь, мне показалось, что я держу бронзовую статую, снабженную каким-то чудовищным сервомеханизмом. Это была уже не женщина.

Филипп и Мариан оттащили ее от меня, пока она не успела сломать мне хребет. Филипп шепнул ей что-то на ухо и увел прочь. Мариан отнесла меня на диван и осторожно положила лицом вниз. Ее руки казались воистину нежными, когда она делала мне искусственное дыхание. Постепенно я начал приходить в себя, но каждый вдох заставлял содрогаться от боли.

Потом боль исчезла, уступив место душевным мукам: тяжело сознавать, что девушка, которую ты любишь, никогда не прижмется к твоей груди. Я содрогнулся. Единственное, что я хотел в жизни, — это жениться на Катарине, а теперь, вновь обретя ее, я оказался перед лицом факта, что первое объятие станет для меня последним.

Я проклинал судьбу, как инвалид, проклинающий свою болезнь, которая сделала его неспособным и обременительным для супруги, несмотря на ее привязанность и любовь. Проклятие! Слишком жестоким было наказание.

— Но почему? — не зная, что спросить, воскликнул я тоскливым голосом.

— Не вини себя, Стив, — отозвалась Мариан с нежностью в голосе. — Катарина пропала для тебя еще до того, как вы встретились тем вечером. То, что она принимала за мозоль на мизинце, в действительности было зачатком Мекстромовой болезни. Мы все пси-чувствительны к Мекстромовой, Стив. Так что, когда вы разбились и Фил с отцом бросились вам на помощь, они обнаружили ее присутствие. Естественно, мы ей помогли.

Должно быть, я выглядел очень несчастным.

— Послушай, Стив, — проговорил медленно Филипп. — Разве ты бы отказался от нашей помощи? Неужели захотел бы, чтобы Катарина осталась с тобой, чтобы наблюдать, как она умирает со скоростью одной шестьдесят четвертой дюйма в час?

— К черту! — проревел я. — Почему не дали мне знать?

— Мы не могли, Стив, — покачал головой Филипп.

— Поставь себя на наше место.

— А почему вы не хотите понять меня? — Конечно, я был благодарен им за помощь Катарине. Но почему никто не вспомнил об одном бедолаге, лежащем в больничной палате? Не вспомнил обо мне, похожем на птичку, которой пришлось скакать с жердочки на жердочку, стараясь отыскать след своей любимой? Я прошел через все жертвы и тяготы, меня допрашивало ФБР, подозревала полиция.

— Полегче, Стив! — воскликнул Филипп Харрисон.

— Ничего себе полегче! Чем вы оправдаете то, что втянули меня в эту кутерьму?

— Послушай, Стив. Мы в рискованном положении. Мы затеяли войну с беспринципным врагом, войну подпольную. Если мы откопаем что-нибудь против Фелпса, то выведем его и весь Медицинский Центр на чистую воду. Конечно, если мы уступим хоть на миллиметр, Фелпс прижмет нас так, что небо покажется с овчинку. На его стороне правительство. Мы не можем позволить бросить на нас даже тень подозрения.

— А как же я?

Он печально покачал головой.

— Здесь, как видишь, произошел обычный несчастный случай. Все авторитеты по-своему правы, считая, что в каждом автомобиле находится как минимум один водитель. И само собой они верят, что в каждой катастрофе должны быть жертвы, даже если ущерб, причиненный им, не больше испуга.