Светлолесье - Анастасия Родзевич

Альдан отдал половину своего кошеля за гнедую кобылу и во весь опор погнал к городу. Ветер яростно гремел в вышине еловых лап, вздымал черную гриву кобылицы, пытался дотянуться до всадника, но не мог ни помешать ему, ни замедлить. Альдан твердо знал, что никакое колдовство не причинит ему вреда, и эта вера горела над ним незримой отметиной.

– Боишься меня, да?! – крикнул Альдан, и шальная, злая улыбка растянула его потрескавшиеся губы. Не нужно быть ни вещуньей, ни колдуном, чтобы понять: Дарен пытался его остановить.

Выворачивающая нутро ярость кроила лесную дорогу, деревья по обеим сторонам гнулись к земле, но Альдан был цел и стремительно двигался вперед, хранимый своим невидимым щитом.

И вскоре лес ответил, загудел трескучим перекатом ветвей:

– Кто ты, травник? Чье колдовство защищает тебя от моих чар?

– Пропади ты пропадом со своими чарами. – Альдан до боли натянул узду на руку. – И ты, и Ворон! Не видать вам ни Печати, ни княжа, ни Лесёны! Убирайтесь в ту дыру, из которой вы оба выползли, и оставьте Светлолесье в покое!

– Так что ж тебе до Светлолесья? – в скрипе ветвей чудился смех. – Почему тебя так заботит его судьба? Разве ты жрец иль княжий сын? Лучше отступись и не мешай мне, иначе быть беде.

– Скорее с небес польется огненный дождь, чем я позволю вам добиться своего!

– Не знаю пока, кто ты и почему посмел стать мне поперек дороги, – чужеродный голос захлебывался, сотрясал ели. – Но и ты знай, что я не отступлюсь. Поверни назад, травник!

Дан ничего не ответил, лишь стеганул по бокам кобылицы пятками.

– Отступись, травник!

– И ты думаешь, я послушаюсь? – Дан усмехнулся. – От тебя не было добра раньше, так чего теперь переживать?

– Трижды я просил тебя остановиться. – Сучья трещали и ломались в вышине. – Трижды заклинал тебя своими чарами, насылал морок, пытался договориться миром. Помни об этом, когда придет время расквитаться.

Что-то было в словах колдуна знакомое. Так же Ворон когда-то в обличии твари шептал ему, что Дан сослужит службу.

– Все твои слова – ложь!

– Ты не оставил мне выбора.

– Ты с Вороном заодно, я знаю!

– Так ты думал? Что ж, я уже убивал Драурга раньше. Но все же у нас больше общего, чем может показаться. Зря ты нарушил наше соглашение, Альдан… Зря.

«Алый Ворон и колдун объединятся для того, чтобы уничтожить Печать», – холодея, понял Дан и заорал: от злобы, сквозь зубы, так, чтобы было слышно до самых недр.

Но ему никто не ответил – ветер унялся. А крик еще долго звучал, теряясь в чащобе. Хорошо, что кобылица оказалась непугливая и выносливая, и весь путь до городка они проделали как на едином вздохе, но когда лес кончился и проступили поля, травник сбавил скорость, позволяя ей остыть.

В сумерках они въехали в Линдозеро и рысцой пронеслись до самой площади.

У мунны собрались люди, вечернее Чтение не началось, и горожане слонялись вдоль ограды. На крыльцо взойти никто не решался, хотя червенцев на площади не наблюдалось.

Альдан спешился у коновязи, привязал кобылицу и направился к мунне. Никто не остановил и не окликнул его, когда он взошел на ступени и толкнул двери.

– Дарен!

Ответом стала настороженная тишина. Внутри пахло заиндевелой хвоей, и травнику показалось, что он шагнул из лета в зиму. Дарена, конечно же, не было. Да и зачем ему здесь быть? Теперь, когда Альдан мог поделиться правдой с каждым, от нее не было никакого проку, потому что колдун уже сбежал.

На крыльце появился заимодавец, отец Улы и Мории. Следом за ним поднялись другие: Яния, Косома, ее сыновья и снохи.

– Бр-р-р… Холод какой, – в голосе Косомы слышались дребезжащие нотки. – Где Просветитель-то?

– Он не Просветитель, – отозвался Дан. – Он тот колдун, что навел на всех морок на торжище. И сегодня он убил Мафзу.

Косома прижала ладони ко рту, а горожане с недоверием посмотрели на травника.

Шурх! Шурх! Шурх!

Стая ворон облепила крышу мунны, и гладкая бирюза померкла под лоснящимися чернотой перьями. В следующий миг забор покрыла плесень, а молельник обратился в труху. Еще через мгновение ветер задул свечи, калитка открылась настежь и по площади прокатился чей-то протяжный вздох.

Горожане остолбенело таращились по сторонам, а потом обратили взгляды к Альдану, будто он причастен к происходящему, словно это он открыл дорогу для нечистой силы.

– Лес разозлился. – Косома попятилась от травника.

Дан вдруг увидел себя их глазами: грязный, с рассеченной губой, со взглядом, полным злого отчаяния.

Чужой.

Понимание шарахнуло по Альдану внезапно, подкралось ужасающим осознанием, что он снова против всех. А еще – слеп и, наверное, глуп, раз возомнил, будто сможет противостоять злу в одиночку.

Можно было преследовать Дарена, можно было орать до исступления во взбитое синюшной темнотой небо, но легче бы от этого не стало. Альдан опустил взгляд на руки.

– Где червенцы? – тихо спросил он.

– Ушли из города, – пробормотал кто-то из сыновей Косомы. – Когда задрожала земля.

Травник развернулся. Гулкое эхо шагов осело в пустоте зала, когда он миновал узкую лестницу и поднялся в небольшой пристрой, комнату колдуна. Альдан сам не знал, что именно желал найти здесь. Оружие, тайны? Он вошел, ожидая увидеть всевозможные мерзости, но обстановка оказалась скромной и чистой. О том, что здесь жил одинокий человек, рассказывали его вещи: сундук, постель, узкая и по-жречески убранная, высокий просветительский стол без стула.

Альдан даже усмехнулся тому, как схожи их дома.

Книги занимали места больше, чем требовалось. Была даже полка со свитками о житии Мечислава: часть из них смялась, часть перекатывалась по полу. Чародей явно собирался в спешке, в воздухе все еще висел запах благовоний и еловых ветвей, словно Дарен только вышел из горницы.

– Неужели это все? – сказал Альдан и вдруг почувствовал место, откуда колдовством тянуло сильнее, и сдвинул неприметный выступ за очагом. Волоски на коже встали дыбом. Присутствие незримых чар ощущалось здесь сильнее.

– Так вот где ты прячешь свои тайны…

– Хочешь, и тебя научу? – насмешливо спросила темнота.

Дарен вновь предпочел разговаривать с ним, как трус. Издалека.

– Найдется и на тебя управа.

Альдан шагнул в покалывающую тьму. Тайник оказался не больше комнаты, и вдоль стен так же теснились полки, набитые книгами. Альдан осматривался в полумраке: ни лучин, ни огнива здесь не наблюдалось. Должно быть, Дарен читал при свете своего зеленого пламени, опасаясь нанести вред древним трудам, ведь большинство корешков были помечены алым