Долина кукол - Жаклин Сьюзан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто такая Лил Коул? – спросила Энн.
– Самый лучший преподаватель дикции.
– А мне-то она зачем?
– Затем что у меня такое чувство, что для телерекламы тебе понадобится не только позировать перед камерой, но и что-то говорить. И твой бостонский акцент тебе будет мешать.
– Генри, я же буду только манекенщицей, а не актрисой.
– Послушай меня, Энн. – Он заговорил резко. – Если хочешь что-то делать, делай это как следует. Любой работе надо отдаваться целиком. Ты была отличной секретаршей, и раз уж тебе суждено стать моделью для «Гиллиана», будь ею на все сто процентов. И потом, тебе же сейчас все равно нечего делать. Уйди c головой в работу – это, наверное, сейчас для тебя наилучший выход.
Вдруг Энн заметила, какой у Генри бесконечно усталый вид – будто все силы покинули его. Энн рванулась к нему и обняла его:
– Генри, я тебя люблю.
Старик был тронут, но попытался скрыть это, состроив недовольную физиономию.
– Ну как тебе это нравится? – спросил он Дженнифер. – Я два года был без ума от этой девчонки, и вот теперь, когда она бросает меня, выясняется, что она меня, оказывается, любит.
– Люблю, Генри. И всегда буду любить. И пожалуйста… оставайся моим другом.
– Ни на что другое можешь не надеяться. Таких, как ты, Энн, – одна на миллион. Вернее, таких больше вовсе нет. А теперь – уматывай. Начну обзванивать агентства по найму. Кто знает, может, они пришлют мне еще одну Энн Уэллс.
– А ты не хочешь, чтобы я поработала, пока ты не найдешь новую секретаршу? Я ввела бы ее в курс дела.
– Вот уж нет! Дженнифер ведь приехала совсем ненадолго. Так что давайте, девочки, общайтесь и радуйтесь жизни. Да, кстати, Дженнифер, ты будешь получать семь сотен алиментов. Это за вычетом налогов – зная тебя, я заранее вычитаю налоги. Твой контракт c киностудией несколько затрудняет расчеты. Хочешь, я буду высылать тебе чеки?
– Нет, пусть деньги останутся у тебя. Вложи их во что-нибудь. Я тоже хочу разбогатеть, как Энн.
Он рассмеялся:
– Вот они, Рокфеллеры в юбках. И кто сказал, что мир создан для мужчин?
– Ну, мне-то мои деньги достались нелегко, – мрачно заметила Дженнифер.
– Еще бы. Пять месяцев пришлось околачиваться возле бассейна. Не каждому под силу.
Дженнифер ответила самой лучезарной улыбкой:
– Да-да, сплошные забавы и развлечения.
– Ох, хотел бы я снова родиться красивой девчонкой, больше мне ничего не надо, – гнул свое Генри. – А теперь тебя ждет Париж. Вот увидишь, ты еще станешь французской Ланой Тернер. Но только сделай одолжение – не транжирь все деньги сразу. Ты мне должна еще две тысячи. Я буду вычитать их из твоих алиментов. И ради бога, не проси высылать тебе денег – дай мне возможность хоть часть сберечь для тебя же. Да уж, о таких клиентах, как вы обе, можно только мечтать!
– Кстати, о клиентах, – медовым голоском промолвила Дженнифер. – Генри, выдай мне авансом еще тысячу…
– Слушай, Дженнифер…
– Мне нужно приодеться. В конце концов, я ведь еду в Париж!
Февраль, 1948 год
Энн вбежала в «Двадцать один», где за своим привычным столиком ее ждал Генри.
– Извини, я опоздала. Этой Лил Коул надсмотрщицей бы работать на плантации! – Она села.
Генри заметил, что все мужчины в зале обратили на нее внимание. Три недели работы c косметологами Кевина Гилмора произвели в ней перемену, которую трудно было определить словами, но которая тем не менее очень бросалась в глаза. Ее природная красота не претерпела видимых изменений, но определенно выиграла от их стараний. Раньше человеку, впервые увидевшему Энн, ее красота раскрывалась исподволь, постепенно. Теперь же она сразу бросалась в глаза. Прическа у нее стала пышней и напоминала львиную гриву, веки были подкрашены. Энн по-прежнему оставалась леди до кончиков ногтей, но в ее облике появилось нечто волнующее.
– Я утром получила длинное письмо от Дженнифер, – сказала она, явно не сознавая произведенного ее появлением эффекта.
– А я – короткое. Денег просит. И когда она только успевает столько тратить?
Энн рассмеялась и заказала салат.
– Сколько бы денег у нее ни было – она всегда будет в долгах. Дженнифер – неисправимая транжира. Не знаю, мне кажется, что все эти вещи, которые она покупает, ей совсем не в радость. Бо́льшую часть из них она потом раздает.
Генри покачал головой:
– Надеюсь, она найдет наконец себе парня, хорошего парня. По-моему, актриса она невеликая, но внешность у нее потрясающая. Надеюсь, она сумеет ею c умом распорядиться. Ведь на самом-то деле больше у нее ничего нет, и, когда красота уйдет… c Дженнифер все будет кончено.
– Генри! Я была о тебе лучшего мнения. Неужели и ты, как все прочие, судишь о Дженнифер так поверхностно? Она удивительный человек. Жаль, что никому из мужчин не приходит в голову заглянуть ей в душу. Мне казалось, что ты не такой, как все. Дженнифер такая замечательная. Она настоящий друг, она добрая. Таких, как она, не часто встретишь.
– Добрая, говоришь? С этим я, пожалуй, соглашусь, – но только доброта эта напускная. Как и ее неизменная улыбочка. А вот скажи-ка мне, Энн, она способна на глубокое чувство?
– Трудно сказать. Дженнифер – человек довольно скрытный. И знаешь, я никогда не слышала, чтобы она о ком-нибудь плохо отзывалась. Она мила, мила со всеми. Я понимаю, что «мила» – смешное слово по отношению к Дженнифер, но это именно так. Я ведь жила c ней, знаю ее. Вот Нили – она не милая и не добрая, хотя кажется совсем наоборот. Она темпераментная, энергичная, но не добрая. А вот Дженнифер – да. Я не слышала от нее ни одного плохого слова даже в адрес князя. Говорила только, что брак у них не удался. Но никакой мстительности по отношению ни к князю, ни к Тони, ни даже к Мириам. Скучно, говорит, уж очень было в Калифорнии. Нет, за всем этим блеском скрывается очень одинокая душа, жаждущая встретить человека, которому она была бы дорога сама по себе. И она действительно хочет быть верной женой, жить обыкновенной семейной жизнью, иметь детей…
– Тогда почему же она сделала аборт? Вот на этом-то она и потеряла мое уважение. Она позвонила мне тогда c Побережья, вся в истерике из-за того, что от нее требовали избавиться от ребенка – по
