Долина кукол - Жаклин Сьюзан

– С этой потаскушкой?

– С ней я чувствую себя Гераклом.

– Тед, ты нужен мне.

– Еще бы! Но только не как мужчина.

– Секс! Секс! Секс! У тебя одно на уме. Секс – это хорошо. Но всему свое время.

– Угу, раз в месяц, в дождливое воскресенье? А в Калифорнии дожди не идут.

– А ну-ка прекрати. Тут эта шлюха. Прогони ее.

– Непременно. – Он погасил сигарету и направился в купальный домик.

– И тут же поднимайся наверх. У меня к тебе разговор.

Она побежала в дом. Там она открыла новую бутылку, налила себе еще и забралась в постель. Может, следует кое-что пересмотреть? Может, лучше прикинуться более сексуальной? Боже, она ж его любит. Обожает. Но только если целый день крутишься на площадке, откуда взять силы на любовные игры ночью? Она взглянула на свою простенькую пижаму. Наверное, надо завести сорочки пококетливей. А лицо, боже ж ты мой, – лицо вымазано кремом, волосы торчат в разные стороны слипшимися прядями. Каждое утро в студии приходится мыть голову, а на ночь смазывать волосы ланолином. Волосы-то у нее хорошие, густые, но, если спать c лаком и c той золотой пудрой, которой они ее посыпают, чтобы волосы блестели под юпитерами, недолго и облысеть. Так что каждую ночь приходилось все это вычесывать и втирать в корни масло.

Она подумала о той голой девке, подружке Теда. Покачиваясь, Нили встала перед зеркалом, созерцая свое отражение. «Ох, мамочки, – вздохнула она. – Ну и пугало!» А c другой стороны, отчего бы этой девке не выглядеть прекрасно? Ей-то не надо вкалывать за пять тысяч в неделю. Она же не звезда мирового экрана, а просто девчонка, только пытающаяся стать звездой. А вот когда она ею станет – если станет, конечно, – придется ей тоже ложиться спать в девять, вымазавшись кремом и ланолином. По лицу Нили потекли слезы. Господи, она всю жизнь мечтала о большом доме, о любимом муже, о детях. И вот теперь все это у нее есть… нет только времени насладиться этим.

Она пошла в ванную и смыла крем c лица. Эта сонливость, она так некстати. Она порылась в шкафу. Где же сорочки покрасивей? Ладно, вот эта желтая сойдет. Она надела ее. Боже ж мой, а волосы? Она нашла желтый шелковый шарф и обмотала им голову. Вот теперь неплохо – совсем неплохо. Она забралась в постель. Вот-вот придет Тед. Она услышала, как по гравию перед домом прошелестели шины. Ну вот, эта шлюшка свалила, сейчас он явится, весь из себя виноватый. Пусть вначале поюлит, ну а потом она ему устроит сюрприз. Примет его в объятия, и они займутся этим самым. И она будет очень ласкова, как в старые добрые времена, не станет просто лежать и глазеть в потолок. Ведь когда это у них было в первый раз, все получилось так чудесно – но она, правда, не была тогда такой уставшей. Она стала засыпать… Господи, ну где же он? Она соскочила c постели и сбежала вниз.

– Тед!

Возле бассейна было темно. Она распахнула входную дверь. Побежала к гаражу, острый гравий больно впивался ей в стопы. Машины не было! Может, он решил отвезти ее домой? Она ведь приехала сюда c ним; у нее, разумеется, нет своей машины. Мог бы отослать ее домой и в такси. Ну, она ему устроит, когда он вернется! Она заплакала. Может, он и вообще не собирается возвращаться? О господи, что ж она наделала!

1953 год

Три года она не давала ему развода. После той сцены у бассейна он приехал, забрал вещи – и все. Она не выходила на работу целую неделю. На студии все были в ярости. «А, черт c ними», – думала она и накачивалась барбитуратами. И черт c ним, c Тедом! Вначале она сама хотела развода – как мог он поступить c ней так по-свински! Но Босс был против. Пострадает ее репутация. Ведь она же была «простой милой девушкой», любимицей всей Америки, нежной женой и матерью двух близнецов. О ее семейной жизни слагались легенды, газеты и журналы печатали ее фотографии c Тедом и близнецами… вот, мол, образцовая семья. Нет, никаких разводов! Босса не интересовали их чувства, важно, чтобы публика была довольна. И ей следовало об этом позаботиться.

Босс поговорил и c Тедом. Ведь c ним тоже был заключен контракт, и Теду надо было c этим считаться. Он должен был сопровождать Нили на все премьеры, позировать рядом c ней перед фотокамерой – в общем, поддерживать сложившийся образ.

Три года сплошного кошмара! Один фильм за другим… диеты… куколки… и при этом постоянно сознавать, что Тед c этой девкой. А ему еще надо было содержать эту тварь – она же не работала. В угоду Нили руководство студии вышвырнуло ее за дверь. Поползли слухи – и теперь эту самую Кармен не принимала на работу ни одна студия.

Кульминацией всего была премия Академии. Это была одна из самых счастливых минут в ее жизни. Она и мечтать не могла о том, что ей и вправду достанется нечто подобное. Когда было названо ее имя, она повернулась к сидящему рядом Теду совершенно потрясенная. У него на лице была добрая улыбка – он действительно был рад за нее. Она быстро прошла по проходу. Потом были фотографы, телевизионщики, и Тед стоял рядом, держа ее за руку. Все еще могло наладиться – она получила «Оскара», и Тед был c ней, улыбался ей.

Он оставался рядом до самого окончания церемонии. Потом отвез ее домой, пожелал у самой двери спокойной ночи и уехал – от нее, кинозвезды, лауреата «Оскара», – уехал в объятия своей потаскухи! Все, ее терпению пришел конец!

На следующее утро она позвонила Боссу и потребовала, чтобы тот немедленно явился к ней. Теперь-то у нее было кое-какое влияние. И что же – Босс примчался как миленький! На сей раз условия диктовала она. Она требовала развода – и безотлагательного, – а также чтобы студия расторгла контракт c Тедом Касабланкой. И Босс принял ее условия без единого возражения. Боже, какую власть все-таки дает «Оскар»!

Благодаря «Оскару» она также поняла, что не так уж жизненно важно являться на работу каждый день. Ведь она теперь крупнейшая звезда Голливуда, доказательством чему был «Оскар». И если у нее ночью случалась бессонница, она могла послать их всех к чертям собачьим. Она же Нили О’Хара,