Корпорация «Коррупция» - Дмитрий Серков

Виталий заинтересовался.

– На то были причины?

Раздумывая, Максим Харитонович поиграл желваками.

– Как сказать… Думаю, нет. Но мы с ним по служебной лестнице до поры ноздря в

ноздрю шли. Может, конкуренцию ощущал. А может, когда темные делишки мутить стал,

боялся, что на чистую воду выведу. Южноморск – это ж большая деревня, а меня вроде как

должность обязывала финансовые махинации пресекать… Не знаю. Это еще до его

перевода в Москву. С другой стороны, он меня также ущипнуть мог, если б захотел. Мы ж

все не без греха. Хотя, повторюсь, в моих делах преступного умысла не было и быть не

могло. Но здесь уж как повернуть…

– А затем что изменилось?

– Многое! – Юшкевич злобно рубанул рукой по воздуху. – Должность начальника

штаба ГУВД мне пророчили, в министерстве и представление уже лежало. Сева, конечно,

это знал. Хитрее оказался, связями умело пользовался. И вернулся в Южноморск королем,

чуть ли не сам себе хозяин. С ним даже Олег Федорович, – упомянул Максим Харитонович

бывшего начальника ГУВД Южноморского края генерала Золотова, – лишний раз

предпочитал не сталкиваться, понимая, что при первой же возможности Бирюк подсидит

его. Так в итоге и вышло.

– Обида была? – прямо спросил Лосневский.

Выдерживая паузу, чтобы обдумать ответ, Юшкевич извлек из кармана мобильный

телефон, глянул на время.

– Нет, пожалуй. Осадок остался от несправедливости. Мне ж в кадрах даже сказали,

что все, готовься должность обмывать. А вышло вон как! Если б не обнадеживали, легче

прошло бы. А так коллеги еще полгода потом с жалостью на меня смотрели. Некоторые

подбадривали даже, советы разные давали, боялись, что скандал в управлении устрою…

Сева же повел себя, будто и не в курсе дел был. Назначение на широкую ногу в Доме

Офицеров закатил. Я тогда еще заприметил, что не по карману полковнику такие

мероприятия устраивать. У меня мозг так устроен: все просчитываю и в деньги перевожу.

Профессиональная привычка.

– Бирюку высказали подозрения?

Максим Харитонович качнулся в сторону от Виталия, как от чумного.

– Нет, конечно! Да и к чему? Что изменилось бы? Сам понимаю: чтобы работать

нормально, надо лояльность продемонстрировать, с высшим руководством водки попить.

Севе здесь нет и не было равных.

– А дальше как работа складывалась?

Пожав плечами, Юшкевич продолжил:

– Нормально. Я человек старой закалки, меня учили в любой ситуации субординацию

соблюдать. Так что, раз дали такого начальника, согласен или нет, а чирикать надо, как

положено. К тому же, пока Золотов главк возглавлял, откровенного беспредела не

отмечалось. А вот когда Олега Федоровича на заслуженный отдых ушли, тогда-то все и

завертелось…

Следователь Лосневский кивнул головой. События, освещенные в статье Алены

Соболевой и посвященные злоупотреблениям в системе ГУ МВД Южноморска, стоившие

должности генералу Бирюку, были теперь хорошо известны.

– Почему вы именно сейчас решились дать информацию на Всеволода Матвеевича?

– Ты про «Губернский колокол»? – уточнил Юшкевич.

Лосневский кивнул.

– Так вышло. Практически случайно. Как-то вечером позвонил Ринат Салехов,

главред «Колокола» – мы с ним уже лет десять хорошие знакомые – сказал, что в газете

стартует новый проект – журналистские расследования. Попросил не отказывать во

встрече его молодой, подающей надежды журналистке. Я согласился. Остальное – ее

наработки, ее вопросы. Если думаете, что я удачно воспользовался моментом, чтобы

свести счеты, то ошибаетесь.

– То есть инициатива целиком исходила от Алены Соболевой?

– Абсолютно! – согласился Максим Харитонович. – Она хорошо подготовилась к

интервью, обладала неплохой базой. Ей нужны были ответы на вполне конкретные

вопросы, и я их дал. А форма подачи материала в газете – только детали.

– Понятно… – Виталий задумался. – А скажите… вы же, так или иначе, по службе

сталкивались со злоупотреблениями генерала Бирюка… Реагировали как-то или старались

не выносить сор из избы?

Откинувшись на спинку скамьи и закинув ногу на ногу, Юшкевич иронично спросил:

– И какого ответа ты от меня ждешь?.. Сначала молчал. Долго терпел. Но когда Сева

совсем совесть потерял, терпелка моя закончилась. Я ему неудобен стал, костью в горле.

Мой отдел ему на пятки наступал, бабки мешал зарабатывать. Там такие финансовые

аферы, – Юшкевич закатил глаза, – закачаешься. Мириться с его действиями значило

покрывать тяжкие преступления. Для моей системы координат – поступок недопустимый.

Надо было либо бороться, либо уходить.

– И вы приняли решение бороться, – догадался Лосневский.

– Именно. Хотя силы были изначально неравными. На стороне Севы – контакты в

министерстве, налаженные связи в крае, контроль над всей правоохранительной системой.

А у меня – только правда и ничего кроме правды.

– Да, не лучшая расстановка фигур на доске.

По достоинству оценив намек на шахматы, Максим Харитонович ухмыльнулся.

– Поначалу я даже представить не мог истинных масштабов созданной Бирюком

структуры. Просто возбуждались по разным эпизодам, связанным с мошенничеством,

рейдерством и прочим. Затем стали прослеживаться связи между фигурантами. Всеволод

Матвеевич сначала намеками пространными ограничивался, позже стал открытым текстом

говорить, чего делать не следует. А я его так же открытым текстом посылал… к УПК.

Пытался подключить знакомых из собственной безопасности, но те только руками

разводили: мол, извини, сделать ничего не можем, административные барьеры. Хорошо

хоть, в известность поставили, когда по их линии на меня наезд готовился,

санкционированный сверху.

– То есть, законными методами справедливости добиться не удалось?

– Не-а, – прозвучало без доли сожаления. – Результат изначально был предопределен.

Меня под благовидным предлогом турнули из органов на пенсию. Отдел расформировали

полностью: кого уволили, кого перевели, некоторых закрыли даже.

– К реальным срокам приговорили? – удивился Лосневский.

– Да, – Юшкевич скорчил гримасу недовольства, – двум оперативникам по пятерке

вкатили. Формально, конечно, за дело: у них, мягко говоря, при загадочных

обстоятельствах подозреваемый отошел в мир иной. Перестарались…

– Да уж, – Виталий не знал, что ответить на «перестарались».

– Только если бы мы не мешали Севе бабло лопатой загребать, я бы вопросы решил, и

их бы тихо из органов попросили, – пояснил Максим Харитонович. – А так показательный

процесс устроили! Юшкевич со всем отделом – в говне, а генерал Бирюк, жестко

отреагировавший на самоуправство подчиненных – на белом коне.

– То есть одним ударом устранил угрозу собственной безопасности, – подытожил

Лосневский.

– Ага. Я людям своим помочь постарался, ведь в основном от моей инициативы

пострадали. Пристроил кого куда: в коммерцию или на службе смог оставить.

Посоветовал забыть обо всем и к прошлому больше не возвращаться. Послушались не

все… Был у меня оперативник, Лешка Маслов – горячий парень. Его по моей

рекомендации в главк, в собственную безопасность взяли. А он возьми да и выложи в

Интернет видеообращение, уличающее генерала Бирюка во взяточничестве. Тогда

помните, прямо волна какая-то поднялась, стали в сеть всякие изобличающие материалы

выбрасывать… Я когда узнал, в шоке был от увиденного. Поехал к нему домой, денег дал,

посоветовал свалить из края куда подальше. Так ведь дела не делаются: хороших людей

подставил, и толку – ноль, – Максим Харитонович развел руками.

– В этот раз он послушался? – Виталий помнил, что именно обращение Алексея

Маслова стало одной из основополагающих отправных точек в расследовании Алены

Соболевой, именно оно легло в основу ее первой статьи о преступлениях начальника

южноморского ГУ МВД.

– На сколько я знаю, да. От денег сначала отказывался, но затем понял, что если не

скроется, то головы ему не сносить. Генерал был взбешен. Приказал вытравить из

Интернета любые упоминания о своей персоне, а против Алексея даже дело пытались

возбудить…

Следующим вопросом Виталий Лосневский решил вернуться непосредственно к