Корпорация «Коррупция» - Дмитрий Серков

Следующим вопросом Виталий Лосневский решил вернуться непосредственно к

противоправной деятельности Всеволода Матвеевича Бирюка:

– Скажите, Максим Харитонович, а влияние Бирюка в крае действительно было

безграничным?

Не торопясь с ответом, Юшкевич нахмурил брови. Как сказать, если самому не

верится во всесильность «горячо любимого» родственника.

– Не знаю. Раньше казалось, что «да». А по прошествии времени появились

сомнения. Понимаешь, Сева – мент. Не только по профессии, по складу ума. Далеко не

глупый человек, но мыслит определенными категориями. Вряд ли ему дано прыгнуть

выше головы… Здесь, как в шахматах: можно либо очень долго идти путем

самосовершенствования, чтобы достигнуть уровня гроссмейстера, либо регулярно

практиковаться с более искусным игроком. Так вот мне кажется, что Бирюк сделал ставку

на куда более изощренного злого гения, нежели был сам… В процессе проводимых

следственных действий нам удалось выявить, что львиная доля сомнительных

финансовых операций проводится структурами, так или иначе связанными друг с другом

банковскими операциями. Создавалось впечатление, что все они контролировались одной

хорошо организованной группой лиц. При всех возможных связях генералу Бирюку это

едва ли было по силам. Здесь размах куда шире, чем границы края, даже шире, чем

границы страны. Одному Севе было не справится. Надорвался бы… Следующим нашим

шагом стало бы объединение усилий с ФСБ, ЦБ и Финмониторингом для установления

истинных выгодоприобретателей по сомнительным операциям. Но нам дали по рукам. –

Максим Харитонович печально улыбнулся. – Когда меня выпроваживали на пенсию,

Бирюк в торжественной обстановке произнес пронзительную речь о том, сколько сил я

отдал службе Родине, какого непримиримого борца с преступностью в моем лице теряют

органы внутренних дел, – он неподдельно вздохнул. – Издевался!

Подойдя к концу разговора, Виталий Лосневский наблюдал за собеседником, совсем

не таким «белым и пушистым», как тому хотелось казаться. Искушенный знаток

человеческих пороков, матерый интриган, прирожденный лидер, привыкший в бою

выгрызать победу. Что бы не говорил, для него не существовало понятий «хорошо» или

«плохо». Такие люди ценят общественные интересы, только если они не идут вразрез с

интересами собственными. Для них есть «Я», и редко существует «мы» и уж тем более

«они».

И даже регулярное участие в проводимых в парке шахматных турнирах он

использует для саморазвития. Чтобы еще глубже погрузится в незримое человеческих

душ, чтобы еще детальнее изучить страсти, являющиеся движущей силой человечества.

Собеседник поднялся со скамьи и пожал на прощание руку.

Лукавая догадка шевельнулась в мозгу.

– А ведь вы могли бы выиграть…

Максим Юшкевич замер на мгновение, не сводя взгляд со следователя.

– Ты про Ефимыча?.. Мог бы. Но старику нужны маленькие радости…

5.

По окончанию совещания в кабинете их осталось трое. Трое единомышленников,

желающих размотать клубок интриг, опутавший южноморскую элиту, до конца.

– Ну, господа, и что мы имеем в сухом остатке? – Василий Петрович Леднев перевел

взгляд от Хаджиева к Лосневскому.

– Не так много, как хотелось бы, – Виталий задумчиво вертел в руках шариковую

ручку. – В деятельности Штурмина, которая по понятным причинам никогда широко не

освещалась, остается много белых пятен. Избавленный от общественного внимания, он

обладал беспрецедентными полномочиями, став, по сути, даже более влиятельным

чиновником, чем губернатор, контролировал все крупнейшие сделки и многомиллионные

финансовые потоки. Так что ничего удивительного, что его личность могла раздражать

многих и в бизнесе, и в правительстве края.

– То есть врагов у советника хватало? – спросил Леднев.

– В открытую конфронтацию никто не вступал. Опасное это дело. С ярыми

оппонентами Штурмин расправлялся крайне жестко, – ответил Лосневский. – Формально –

все в рамках закона. Объявляли выговор, увольняли, заводились уголовные дела.

Действовал всегда в рамках своей юрисдикции – борьбы с коррупцией, стараясь при этом

решать все тихо, без скандалов. А вот с конкурентами на поприще бизнеса – другое дело.

Здесь Всеволод Матвеевич Бирюк расправлялся, часто по указанию Штурмина, особо не

церемонясь, используя всю мощь правоохранительной машины. Есть веские основания

полагать, что несколько сотен дел было возбуждено по фиктивным основаниям, преследуя

цель отъема собственности. Сейчас они на стадии пересмотра.

– Кто-то из обиженных бизнесменов или коллег мог заказать убийство советника?

– Теоретически, конечно, мог. – Виталий отложил ручку и сцепил руки в замок. – Я

поднял материалы по весеннему покушению, и реакция компетентных органов, а также

заинтересованных лиц показалась мне, мягко говоря, странной. На сколько мне известно,

если Штурмин лично был заинтересован в результате, то это всегда становилось

нескончаемой головной болью для исполнителей: советник жилы вытянет, пока не

получит того, чего хотел. Здесь же ситуация обратная. Никто никаких следственных

действий толком и не проводил, ограничились осмотром места происшествия и сбором

улик. А вскоре назначили виновного.

Леднев задумчиво посмотрел на главу краевого УФСБ. Ведь именно Заур первым

высказал мнение, что с покушением на Бориса Штурмина не все так чисто, как казалось на

первый взгляд.

– Причины?

– У меня нет ответа. Илья Ильич Панов те события тоже не комментирует, хотя дело

находилось у него на контроле, – сказал Виталий, пожав плечами, и перешел к другому

вопросу. – Мы пробили Штурмина и его близких родственников на наличие

дорогостоящего имущества: ничего. Ни квартир, ни домов, ни автомобилей. Все, как

указано в декларации на сайте краевой администрации. Основной доход – от

государственной службы, плюс проценты по счетам в российских банках. Наличие

собственности за рубежом не установленно. Гол, как сокол. Перед назначением на

должность советника губернатора по нему уже проводилась проверка. С тех пор ничего не

изменилось.

– Но куда-то же он должен был выводить деньги, – вступил в разговор Заур. – Факт

участия советника в хищении государственных средств уже не подлежит сомнению. Не в

шкатулку же он их складывал.

– Средства из бюджета переводились на счета подставных юридических лиц, фирм-

однодневок. Кому они подконтрольны, мы точно не знаем. Наиболее четко бенефициары

прослеживаются только в «ПрогрессСтрое», да и то лишь в первом приближении.

– Здесь схема собственности тоже мутная, – согласился Василий Петрович. – Из

учредителей нам известны Гольденблат и Семенов. Личность Валентина Теляша, я так

понимаю, точно идентифицировать не удалось?

Следователь Лосневский кивнул.

– Да. Информация Дмитрия Смелова не нашла подтверждения: предварительно, в

РВСН человек с такой фамилией никогда не служил, среди осужденных тоже не значится.

Не был, не состоял, не привлекался. Человек-фантом. Сделали официальный запрос в

Минобороны, ФСИН, но это дело не быстрое…

– Плохо, очень плохо, – повинуясь старой привычке, Леднев делал заметки на листе

бумаги, подвел черту. – С большой долей вероятности мы можем говорить о связи Виктора

Семенова и Михаила Гольденблата с Сергеем Налимовым. Хотя трудно поверить, что

личность масштаба Семенова будет на посылках у криминального авторитета районного

масштаба. Что-то здесь не вяжется, нам не хватает одного звена…

– Так может, Панов прав, – хохотнул Заур, – и мы ищем черную кошку в темной

комнате? А ее там попросту нет.

– Есть, Заур Имранович, есть, – уверенно заявил Леднев. – Понимаешь, ну не верю я,

что все так гладко и четко. Любовь, измена, смерть. Как по написанному. И есть вещи,

которые выбиваются из общей схемы. Как сбежавший в Испанию Налим смог не только

сохранить в Южноморске свои интересы, но и заработать на этом? Почему Штурмин

подписывал сомнительные документы и остался бессребреником? Каким образом Бирюк

под носом у тебя и Следственного комитета сумел обложить данью весь край? Вопросов

несметное множество и каждый с большим количеством нулей.

Выпад в свой адрес Хаджиев проглотил молча.