Союз нерушимый... - Михаил Каштанов

Недавно, 20 апреля, ему исполнилось пятьдесят один. Как мало у него времени! А ведь у Германии есть всего один шанс на величие и всё сейчас зависит только от него, фюрера германского народа Адольфа Гитлера. Великий Сект уже стар и очень болен. Даже на эту встречу, которую он, как сам неоднократно говорил Гитлеру, очень ждал, приехать не смог. Врачи говорят, что он уже вряд ли оправится. Да, сегодня рейх — это он. И лишь ему решать — сделать еще один шаг навстречу Москве, и тогда война против англо-саксонского мира в союзе с русским, или всё поменять, пока не поздно, и тогда — война с Россией. И почему у него вообще возникают в последнее время такие мысли? Ведь он сам, и совершенно искренне, призывал германский народ к борьбе с мировой плутократией и империализмом, призывал покончить с англо-саксонским, давно сросшимся с еврейским, капитализмом. Кому, как не ему известно, что основная цель этого капитализма — установление финансового и политического господства во всем мире. Мире, в котором остальные смогут существовать лишь пресмыкаясь перед 'настоящими хозяевами жизни'. Ведь он сам говорил в беседе с Молотовым: 'В настоящее время США ведут империалистическую политику. Они будут помогать Англии в лучшем случае для того, чтобы продолжить свое собственное перевооружение и, приобретая базы, усиливать свою мощь. В отдаленном будущем предстоит решить вопрос о тесном сотрудничестве тех стран, интересы которых будут затронуты расширением сферы влияния этой англо-саксонской державы, которая стоит на фундаменте, куда более прочном, чем Англия. Решить до того, как эта держава станет угрожать свободе других народов'.*Так, в чем дело сейчас? Почему его так волнует и настораживает эта встреча со Сталиным? Неужели только потому, что потом уже не будет возможности свернуть с выбранного пути? Но ведь он сам выбрал этот путь. Путь борьбы за счастье народа Германии! Сам выбрал. Он хорошо помнил ту, холодную, зимнюю ночь в далеком 23-м. Ему редко снились сны о прошедшей войне. А если и снились, то он почти сразу просыпался и старался забыть этот ужас. Он, воевавший на западном фронте, не понаслышке знал ужас суточных артобстрелов и кошмар пехотных атак. Атак, во время которых полки и батальоны, выкашивались плотным пулеметным огнем полностью. И как у любого солдата, в нем жило стойкое убеждение, что самый опасный, умелый и страшный противник именно перед ним. Британцы и французы. Особенно, британцы. То, что происходило на далеком восточном фронте, его не интересовало. Какие-то русские варвары, не могли противостоять великой германской армии. Это убеждение он сохранил и после окончания войны. Именно поэтому и призывал на собраниях единомышленников искать жизненное пространство для Германии на востоке. А британцев считал родственным народом, с которым надо любой ценой поддерживать хорошие отношения. Но, этой ночью ему приснилась война, о которой он ничего не знал. И он не мог проснуться, как ни хотел!

Затянутое клубами хлора поле и развалины укреплений крепости с названием 'Осовец'. Он, среди прочих солдат, идет в атаку на этот обреченный форт, больше года сопротивляющийся немецким войскам. Форт обречен. По сведениям разведки у защитников нет противогазов. И теперь, их задача просто зачистить местность и, из милосердия, добить оставшихся русских. И вдруг, из клубов хлора им навстречу появляются... Это не люди! Лица обмотаны окровавленными тряпками. У некоторых, вместо выжженных хлором глаз — кровавые впадины. Кожа на руках свисает лохмотьями. Но эти страшные руки сжимают винтовки с примкнутыми трехгранными штыками. И они не просто идут на встречу. Они идут в атаку! Ожившие мертвецы идут убивать своих мучителей. Немецких солдат охватывает такой ужас, что они бегут, бросая оружие. Бегут, не разбирая дороги. Лишь бы подальше от этого кошмара.

Гитлеру не хватает воздуха, легкие готовы разорваться от беззвучного крика. Но кошмар на этом не заканчивается. Он снова на войне. Их маршевую колонну накрывает бомбами эскадрилья огромных четырехмоторных бипланов 'Илья Муромец'. Подобных самолетов нет ни у кого в мире. Только у России. Вой падающих бомб, волной накатывающий ужас и невероятная боль от рвущих тело осколков.

Следующий сон. За ним еще и еще. И перед этим блекнет ужас западного фронта. Там не было такого ужаса и ярости.

А потом... Кошмар госпиталей, где немецких раненных лечили вместе с русским, не делая между ними ни какой разницы. И разговор двух раненных унтер офицеров. Двух немцев. Только один служил России, а другой Германии. '...Россия стала вторым домом для моих предков, как и для тысяч других немцев. А много ли ты знаешь случаев, чтобы немцы смогли прижиться в Англии'?

И открывшиеся перед ним сцены будущего. Он делает ставку на американский капитал и поддержку со стороны Британии. Триумф прихода к власти. Золотой дождь льготных кредитов, пролившийся на Германию. Короткие победоносные войны. Европа у его ног. Но, за все надо платить. Он ведь не хочет воины со всем 'цивилизованным миром'? И начавшийся под его предводительством поход на восток. Обмороженные трупы немецких солдат. Невероятно яростные бои и сражения, в которых сгорает цвет немецкой нации. Развали Берлина. И он, жалкий, трясущийся, преданный своими заокеанским 'друзьями', с трудом запихивающий в свой перекошенный рот капсулу с ядом. Занавес? Как бы ни так! Парады марширующих по немецким городам педерастов и лесбиянок. Толпы арабов с замотанными хиджабами лицами и целые кварталы немецких городов, где звучит только арабская речь! И жирующие толстосумы, за океаном, с такими ненавистными ему лицами.

И лицо русского солдата — 'живого мертвеца' — рядом с которым стоят сожженная в огне Дрездена немецкая женщина и её ребенок.

— Ты этого хочешь? Только попробуй. И мы к тебе придем

Дальше было еще что-то. Словно ему пытались донести какую-то очень важную информацию. Но его мозг уже не способен был воспринимать что либо.

Он никогда не сомневался, что ему предстоят великие свершения. Но такое!. Его. ЕГО!!! Использовали, как дешевую шлюху, и выбросили на помойку. ЕГО Германию втоптали в грязь! Его — предали!

Он знал, что это было послание каких-то высших сил. И поверил ему сразу. Раз и навсегда. Так откуда сейчас возникают эти сомнения?! Все уже решено. ОН не допустит того о чем его предупреждали. И все, что сделано за прошедшие годы — является лучшим подтверждением выбранного им раз и навсегда курса.

*Из записи разговора Гитлера с Молотовым 12 декабря 1939 года

Пантюшин.

— Но, почему, Николай Милутинович?! Почему Вы так категорически не хотите отпускать меня в действующую армию? Даже тяжёлую артиллерию в поддержку себе привлекли. Мне вчера из крайисполкома звонили и строгим голосом заявили, чтобы я даже не думал перекладывать свои обязанности на кого-то другого. Иначе мне устроят публичный расстрел за трусость. Это меня-то, рвущегося на фронт.