Ташкент: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Борис Чухович

В период оттепели и в последующие годы происходил настоящий прорыв в области творчества для детей и юношества — невиданный всплеск хорошей литературы, новых журналов, театральных постановок и особенно художественных фильмов. Все дети Советского Союза без исключения могли читать одни и те же книги, учиться по одним и тем же школьным учебникам, сопереживать одним и тем же киногероям из «Приключения Электроника» (1979) или «Приключений Петрова и Васечкина, обыкновенных и невероятных» (1984). Наравне со всем перечисленным в эту же творческую сеть, предоставлявшую детям всей страны разнообразие и равенство возможностей, входили дворцы и дома пионеров. Они стали, вероятно, вторым по значимости актом гуманизма, проявленного посредством архитектуры (первым, без сомнения, было массовое жилищное строительство, предпринятое с середины 1950-х до середины 1960-х годов). Изучать аэродинамику, аквариумистику и законы перспективы теперь получил возможность почти каждый ребенок, живущий в любом более или менее крупном населенном пункте. А преподавателями в домах пионеров иногда становились очень нестандартные талантливые люди, не вписавшиеся в советские нормы карьерного пути, — это можно сравнить с тем, как обэриуты в середине 1920-х и в 1930-е искали свою спасительную нишу в детских журналах, как художники-нонконформисты в 1960-е и 1970-е шли оформлять научно-популярные и детские журналы, как они становились лучшими иллюстраторами детской литературы.

Именно в это оттепельное время в основном появилась специальная архитектура для детей, которая проектировалась с учетом не только детских потребностей, но и детского восприятия. В большинстве случаев это были здания павильонного типа, категорически не монументальные: невысокие, разнообразные по форме, с легко меняющимися ракурсами, переходами, проницаемые для света, с вкраплениями ярких плоскостей и пятен монументального искусства, с использованием природных (или имитирующих их) материалов — как, например, в пионерских лагерях «Артек» и «Орленок».

Первые дворцы пионеров послесталинского времени — Московский (1962), Киевский (1962–1965), Алма-Атинский (1963, снесен в 2006)[530] и даже более поздний Душанбинский (около 1970) — были подчеркнуто интернациональны не только в своем архитектурном облике, но и в монументальном искусстве. В Москве на центральном фасаде, над главным входом во Дворец пионеров, художник Евгений Аблин изобразил на своей мозаике пионерский костер, вокруг которого рассадил плечом к плечу детей, собрав их со всего света, — с разными разрезами глаз и разным цветом кожи; в Киеве в центральном фойе художник Ада Рыбачук выложила мозаику, на которой пятеро детей утрированно разных рас, окруженные звездами и голубями мира, сложили ладони в жесте дружбы. Если до конца 1950-х годов советское монументальное искусство всегда твердило детям: «Будь готов!» — как бы напоминая им о подвигах и жертвах во имя родины, то в оттепель темы стали другими: дружба важнее, чем расовые и другие различия; мир широк, космос бесконечен, а будущее принадлежит каждому ребенку.

Однако в такой большой стране, как Советский Союз, дворцы пионеров не могли появиться будто в сказке — одновременно. Были разработаны типовые проекты, действительно позволявшие создать по всему СССР целую сеть дворцов и домов пионеров и заполнить детский досуг многим нужным и интересным. Но строительство самых больших и значимых дворцов пионеров — республиканского значения — требовало больше времени. Многие из них возводились уже в период застоя, когда прошлое в очередной раз стало теснить будущее, а легкость конструкций уступала позиции монументальности, визуальной устойчивости и укорененности в почвенничестве и традиционности. Так, Минский дворец пионеров, проектировавшийся в 1969 году (архитекторы В. Черноземов и В. Белянкин) в форме плывущих вдоль реки стеклянных корабликов, в результате был построен к 1986 году в виде грузной, визуально непроницаемой крепости.

Макет. 1973

Помимо монументальности, в 1970-е годы на первый план стали выходить идеи различия и идентичности, исторической и местной. По мере погружения в эпоху застоя сквозь интернационально гладкие поверхности стен все явственнее проступали элементы орнамента.

Внутренний двор, перспектива. 1974

К моменту, когда начали проектировать республиканские Дворцы пионеров в Алма-Ате[531] и Ташкенте (его проектирование велось в 1971–1974 годы), на место интернационального модернизма в ряде советских республик постепенно заступал модернизм национальный, а в Центральной Азии — ориентальный. Это хорошо видно на примере и алма-атинского, и ташкентского Дворцов пионеров, архитектура которых — вроде той избушки на курьих ножках — отвернулась от оттепельной мысли «безграничного мира, принадлежащего тебе» и повернулась передом к идее значимости исторического контекста и местных традиций. Поэтому будет уместнее вспомнить не русскую сказку, а узбекскую пословицу: «Дерево растет только на одном месте».

План площади Дружбы народов и прилегающих улиц. 1967

Если иметь в виду конкретное место, то ташкентский республиканский Дворец пионеров запроектировали как «крупный композиционный узел в центре города»[532], недалеко от площади Дружбы народов, на углу улиц Фурката и Алишера Навои, между Дворцом дружбы народов{39} и цирком{25}. По плану вокруг этой площади должен был быть образован целый кластер из детских, образовательных, развлекательных и административных учреждений разной степени архитектурного качества, в отдельных случаях — весьма высокого. Прямо напротив Дворца пионеров, через улицу Фурката, располагалось художественное училище имени Павла Бенькова{46}, к югу от него, на улице Батыра Закирова, планировали построить консерваторию (закончена в 1990-е годы), а также спортивный комплекс «Юность», Центральный стадион юных пионеров, оранжерею, Зеленый театр и летний городок отдыха (в результате ничего из этого построено не было). Вдоль Узбекистанской улицы возвели знаменитый ташкентский Дом кино{41}, Дом лесоводов и Дом учителя (все три здания снесены в 2017 году). За Дворцом пионеров запроектировали городской детский парк (в 1990-е — луна-парк с колесом обозрения и каруселями, в наши дни — Ташкентский городской парк).

О будущем Дворце пионеров заявили в 1973 году как об оригинальном архитектурном сооружении «с наклонными стенами по бокам»[533]. По словам архитектурной прессы середины 1970-х, «при проектировании Дворца пионеров в Ташкенте были учтены и получили свое развитие многие рекомендации по строительству Дворцов пионеров в других городах Советского союза»[534]. Вероятно, среди таких рекомендаций присутствовало функциональное членение здания, для того, чтобы оно не было монументальным монолитом и больше соответствовало детскому масштабу и восприятию.

По первоначальному проекту все функции Дворца пионеров распределили по двум основным объемным блокам — «рабочему» (где проходили занятия кружков) и «зрелищному» (с концертным залом). Таким же образом в конце 1920-х годов братья Веснины запроектировали Дворец культуры завода ЗИЛ (1937) в Москве — одно из первых в СССР зданий с обсерваторией и помещениями для кружков, предназначенными, правда, для взрослых. Вход в зрелищный блок предполагался со