Ташкент: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Борис Чухович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А. Косинский, В. Азимов. Проекты домов. 1976
Ю. Мирошниченко и др. Проект перестройки каскадных домов. Кон. 1970-х
Чтобы сделать проект более привлекательным, Косинский подключил к работе студентов-дипломников, не обремененных необходимостью соотносить свои замыслы с возможностями Госстроя. Под руководством мэтра студенты увлеченно рисовали перспективы с диковинными формами и иностранными автомобилями — их с удовольствием печатали архитектурные журналы, а критики, вдохновившись нестандартной образностью улицы, множили размышления на тему современных подходов к «национальной архитектуре». Встреча с реальностью отрезвила всех. 18-этажный жилой дом построен не был, и в конце советской эпохи его заменил 16-этажный модульный жилой дом архитектора Савелия Розенблюма{48}, воздвигнутый при помощи «скользящей опалубки». Элегантные «волюты» 10-этажного галерейного дома были заменены уступчатыми «лесенками», позволившими оборудовать каскадные террасы с перголами на торцах. В этих домах архитекторам удалось возвести двухэтажные квартиры — диковинное по тем временам решение, не приветствуемое СНиПами. Однако качество строительства было крайне низким, а каскадные террасы в практическом использовании быстро превратились в коммунальные свалки — и вместо долгожданной парадной витрины город получил отстойник мусора, словно бы выставленный на пьедестал для всеобщего обозрения. С произволом жильцов пытались бороться, но дело кончилось волевым указанием Рашидова перестроить террасные дома в более привычные девятиэтажные коробки.
Перспектива со стороны центра города. 1971–1972
Перспектива центральной жилой зоны. 1971–1972
Административный корпус завода Таштекстильмаш. 1970–1972
500-КВАРТИРНЫЙ ЖИЛОЙ ДОМ
В сегменте улицы, прилегающем к каналу Салар, обращал на себя внимание вытянутый 500-квартирный дом с глухими торцами. Пожалуй, именно в нем нагляднее всего проявились профессиональные качества Косинского: с одной стороны, незаурядная фантазия в создании новых форм, с другой — скрытая апроприация идей своих коллег. Если солнцезащита типовых девятиэтажек, разработанная совместно с Азимовым, была декоративной, то устройство лоджий 500-квартирного дома — скорее функциональным, так как учитывало специфическую ориентацию здания и позволяло перекрывать доступ лучам летнего солнца, не блокируя их зимой. Балконы, установленные под углом к фасаду, характеризовались выразительной светотенью, а их сдвижка на двух последних этажах вызывала ассоциации со сталактитами без какой-то специальной «художественной» декорации. 220-метровый фасад не казался монотонным благодаря ритмической разработке и сочетанию контрастных цветов. В центре протяженного фасада располагались шесть балконных вставок, а по бокам — плоскостные сегменты с ажурной солнцезащитой — таким образом, фасад структурировали восемь ясно выделенных и относительно автономных блоков. Присутствовали и «восточные» коннотации: плоскостные сегменты были оформлены панджарой, сталактитовые навершия балконных вставок были окрашены в «самаркандскую» бирюзу, а восьмой этаж строчно «прошила» стилизованная стрельчатая аркада.
Галерейный дом с каскадными террасами на торцах. Нач. 1980-х
Именно этому дому предстояло стать главным смысловым элементом композиции, так как на его торцах предполагалось расположить монументальные произведения, дающие въезжающим в город и покидающим его делегациям ключи к восприятию Ташкента — «нового» и «старого». Выполнить эту работу Косинский предложил Эрнсту Неизвестному, который подготовил эскиз барельефа. Эскиз изображал ребенка на фоне радуги, индустриального пейзажа, с элементами исторической архитектуры и хлопковых плантаций — таким образом, восточные коннотации, встречавшие туристов на въезде, на обратном пути должны были дополниться образами динамичного настоящего и будущего Узбекистана. Однако работа так и не была реализована из-за эмиграции скульптора на Запад. В результате на стене со стороны аэропорта появилась растительная арабеска с хлопковыми коробочками в солнечных лучах, а на противоположной — средневековый астроном на фоне дерева с мощными корнями (1978, Петр Жарский). История и традиция возобладали над современностью.
500-квартирный жилой дом (фрагмент). 1975
500-квартирный жилой дом. 1975
Одна из наиболее известных историй, которую Косинский рассказывал в связи со своими ташкентскими проектами, заключалась в организации свободного вертикального тока воздуха вдоль западного фасада 500-квартирного дома, снижавшего температуру в квартирах на несколько градусов. Вот одна из версий этого рассказа: «Эта идея появилась тогда, когда ко мне приезжала моя мама …и мы с ней на машине ездили в Бухару. А там по дороге есть такое место Рабат-и Малик с караван-сараем одиннадцатого века, от которого сохранился только портал-пештак да рядом сардоба — крытый колодец с куполом, который когда-то был водохранилищем. Это традиционная для этого засушливого региона система хранения воды. Сверху есть отверстие. А внутри внизу хранилась вода. Мы с матерью (а жара была жуткая: яйца за десять минут пекутся в песке) дошли до сардобы. Я быстро зашел внутрь первым — молодой был, а мама медленно шла вслед за мной. И вот когда она проходила через проем внутрь, я увидел, как вдруг ветром у нее сорвало косынку с головы, хотя ветра никакого не было. Хорошо, что я оглянулся именно в этот момент, а то бы может этого и не заметил. Увидев это, я задумался и понял очень простую вещь: вот „лупит“ солнце сквозь отверстие в куполе и перегревает часть внутреннего пространства до очень высокой температуры. Но рядом остается участок пространства, который не согревается солнцем. Возникают конвекционные потоки воздуха, так как сама почва в этом помещении поглощает тепло, опуская температуру на пять градусов по Цельсию. И в результате получается охлаждение помещения. Вот этот „механизм“ был использован при проектировании дома с верандами, выступающими углом с фасада»[524]. В беседе с автором этого текста Андрей Станиславович рассказывал тот же сюжет на другом материале: понимание возможностей естественного проветривания пришло к нему во время посещения традиционного дома в «Старом городе», вскоре после приезда в Ташкент. В обоих случаях повествование строилось по одной схеме: проницательный ум архитектора, словно по наитию, постиг прием, известный древним зодчим, и это прозрение помогло ему обогатить свои творения старинной мудростью. Как и многие воспоминания, эта история скорее отражала то, каким хотел себя видеть мемуарист, нежели историческую реальность.
Э. Неизвестный. Эскиз панно на торце 500-квартирного жилого дома. 1972–1975
П. Жарский. Мозаика на торце
