Царство. 1955–1957 - Александр Струев

В прихожей долго звонил телефон. Леля лежала в кровати, зачитываясь Бальзаком, как неохота было бросать книжку!

— Кто трезвонит? — с Сережей они разговаривали час назад, он сказал, что до вечера должен быть на эксперименте в институте, а телефонный звонок назойливо звонил — Смотри, наяривает!

Девушка поднялась и лениво пошла к телефону:

— Але!

— Здравствуй, Лелечка! — голос был мужской, знакомый.

— Здравствуй! — ответила она. — Что-то не узнаю.

— Это я, Саша Прохин. Я в Москве, вернулся из командировки.

Леля обмерла: «Нахал! Еще набрался смелости звонить!»

— Лелечка! — раздавалось в трубке.

— Не звони мне больше, не звони никогда, понял?! — выпалила она. Девичье сердце вырывалось из груди, колотилось сильно, сильно!

— Понял, — глухо проговорил Александр.

Леля с силой бросила трубку.

23 октября в Будапеште начался митинг студентов. Студенческие требования постепенно приобрели жесткую антисоветскую окраску. В митинг вливались обычные горожане, которые в едином порыве поддерживали молодежь. По городу тут и там возникали стихийные манифестации. Недовольство социалистическим режимом, засилье в руководстве людей еврейской национальности, словно кипяток, выплеснулось наружу.

Митинги перерастали в бурю возмущения. Люди требовали свободы слова, совести, вероисповедания, требовали освободить из заключения ярого антисоветчика кардинала Йожефа Миндсенти, ругали коммунистический режим. На политическую арене снова возник Имре Надь. Однажды он уже был руководителем Венгерского правительства, в 1954 году сменил распустившегося сталинского наместника Ракоши. Имре Надь был классическим либералом. Уже тогда он объявил о готовности раздавать крестьянам землю, говорил об общеевропейских ценностях, не спешил слепо раскланиваться с Москвой, вызывая недоумение Центрального Комитета, то и дело заигрывал с Западом. Маршал Конев, став главнокомандующий войсками Варшавского договора, жаловался Жукову, что Надь игнорирует его распоряжения, по поводу и без повода вступает в спор, пытается что-то доказывать, как будто венгры имеют право на голос?!

— Откуда у них такое право? Раньше они Третьему Рейху присягали, их полновластным хозяином был нацист Адольф Гитлер! — возмущался Конев. — Под знаменами Вермахта венгерские солдаты стреляли в бойцов Красной Армии!

— Мы еще хорошо с ними обошлись, — поддержал Конева Жуков.

За подобные шатания Имре Надь был снят с поста, но вчера неожиданно занял премьерское кресло и сформировал правительство, в которое попали совершенно далекие от коммунистов люди. Советский Союз был поставлен перед фактом, посол Андропов опростоволосился, упустил ситуацию. Западные государства моментально отреагировали на изменения в Венгерском государстве, в срочном порядке организовали поставки в страну продовольствия, медикаментов, шли разговоры про предоставление крупных кредитов. В воздухе Пешта потянуло зловонным запахом капитализма. Советские спецслужбы телеграфировали в Москву, что ситуация становится крайне сложной, непредсказуемой. Толпы горожан громили отделения Венгерской Партии Труда, врывались в отделы госбезопасности. Венгерские войска взяли сторону митингующих, в руки восставших попало оружие.

Дело не кончилось вышибанием дверей, разбиванием окон, погромами кабинетов и грубыми угрозами. Озверевшая толпа стала отлавливать коммунистических вожаков, нещадно бить их, некоторых избитых до полусмерти длинными ржавыми гвоздями прибивали к деревянному полу их же собственных кабинетов, засовывая в искалеченные руки портреты Маркса, Ленина и Сталина. Истекая кровью, мученической смертью умирали люди. Государственные органы были разогнаны. Множество чиновников переметнулось на сторону оппозиции. В Советское посольство была направлена нота, в которой Венгерское правительство уведомляло, что Венгрия выходит из Варшавского договора, одновременно премьер-министр обратился в Организацию Объединенных Наций с просьбой признать Венгрию нейтральным государством. Советские войска, дислоцированные вблизи Будапешта, не были задействованы в конфликте. В советских военных гарнизонах укрылось множество венгерских коммунистических руководителей с семьями, туда же последовали семьи работников Советского посольства.

Восстание разворачивалось, скоро оно перекинулось на соседние города. Кругом царил хаос, прервалось железнодорожное сообщение, прекратили работу аэропорты, закрылись школы, магазины. Повстанцы чинили самосуд, сопровождавшийся массовыми убийствами коммунистов, работников Управления государственной безопасности и Министерства внутренних дел. Жертвами, только убитыми, стали около восьмисот человек, начались массовые еврейские погромы. Советское посольство было обстреляно, к счастью, никто не пострадал.

Президиум ЦК заседал с утра до ночи, вопрос стоял остро — что делать с Венгрией? Как себя вести? Микоян надеялся, что с Надем как-то можно договориться, но Хрущев, Каганович и Молотов назвали действия венгров контрреволюцией.

— Восстание — это взрыв накопившегося в людях недовольства политикой Ракоши, ошибками прошлого, — высказался Шепилов.

— Ракоши идиот, он довел! — поддержал Маленков. — Герё хвалился девятьюстами тысячами членов партии. И вот от этих девятисот тысяч ничего нет, компартия развалилась!

— Герё избрали Генеральным Секретарем, а он уехал отдыхать в Крым! — негодовал Хрущев.

— Вчера Ракоши приходил и говорил, что охотно поможет в Пеште, — сказал Молотов.

После своей отставки бывший венгерский руководитель постоянно проживал в Москве.

— Пусть едет, — кисло усмехнулся Никита Сергеевич, — народ его на веревке вздернет, сначала его, а потом Герё.

— Попробуем успокоить горячие головы, — смягчал напор Микоян. — Может, не все потеряно.

— Предлагаешь переговоры? С кем, с предателями? С выродками?! — кричал Каганович. — Доминдальничались, хватит! Венгры первые пролили кровь!

— Они будут сражаться и против наших солдат! — предостерег Микоян.

— Зубы сломают! Ввести войска! — ревел Каганович.

— Надо проинформировать руководство стран народной демократии. Если мы введем танки, ведь как могут расценить — и с нами так может быть! Могут затаиться. А это ни к чему. Страны народной демократии должны военные действия поддержать, — закончил мысль Микоян.

— Прав Анастас Иванович! — кивнул Хрущев. — Социалистический лагерь должен быть по сути един, а не на бумаге. Руководству СССР нельзя себя дискредитировать, ведь найдутся люди, и их найдется немало, которые эту историю истолкуют по-своему: пока у власти был Сталин, скажут, все сидели тихо, не рыпались, а теперь, когда у руля, я извиняюсь, «мудозвоны», все прахом пошло, и вот вам пожалуйста — первое поражение, потеря Венгрии. И еще добавят, что эти «мудозвоны» болтают об осуждении Сталина!

— Кто мудозвон?! — злобно спросил Молотов.

— Я, Вячеслав Михайлович, образно говорю. Если мы допустим потерю Венгрии, веры нам у народа не будет. Наша армия первая упрекнет нас за нерешительность! Сегодня на повестке стоит вопрос целостности социалистического мира!

После обмена мнениями решили ввести в курс дела лидеров социалистических государств, заручиться их одобрением на военное вмешательство.

— Не поддержат! — сомневался Шепилов.

— Еще как поддержат, без нас их на первом суку вздернут! — прогудел Каганович.

— Не сбрасывайте со счетов мирный путь урегулирования, — отстаивал свою позицию Микоян. — Я бы отпустил из тюрьмы кардинала Миндсенти. Может быть, он, как священник, успокоит горячие головы.

— Выпустить можно, — согласился Маленков. — Надь ведет антисоветскую линию, может, кардинал его притормозит. Следует срочно отправить к Надю представителей, я думаю, тебя, Анастас Иванович, и Брежнева. Постарайтесь убедить его не совершать поспешных шагов.

— Может, обойдется? — вздохнул Булганин.

— С правовой точки зрения правительство Имре Надя нелегитимно и конституционными органами не утверждено, да и программа его антиконституционная, — снова заговорил Георгий Максимилианович. — Мы вправе это правительство не признавать, а сформировать свое.

— Безболезненно сделать это не получится, — заметил Брежнев.

— Применим силу! — гаркнул Хрущев. По его мнению, агрессивное давление Англии и Франции на Египет создавало благоприятную обстановку для использования силы в Венгрии. — Понятно, что на Западе и в ООН пойдет много суеты и шума, но все притихнут, как только Великобритания, Франция и Израиль начнут войну против Египта. Они сели в калошу там, мы сядем здесь!

— Венгры не вправе пересматривать итоги Второй Мировой войны, нарушать условия Ялтинской и Потсдамской конференций! — грозно заявил Молотов.