Эдера 2 - Операй

Вид Отторино выражал решимость — Джузеппе понял, что теперь его не спасет ничто...

И потому он избрал последнее, действенное, как ему показалось, средство.

Пробормотав еще что-то о своих внебрачных детях, Росси произнес неожиданно:

— Синьор дель Веспиньяни, клянусь, что если вы вызовите полицию, то хуже от этого будет только вам.

Эта скрытая угроза, впрочем, не возымела на Отторино никакого действия.

— Мне? — механически спросил он.

Росси кивнул.

— Ну да...

— Почему это?

— Потому что мне придется объяснить, что я выполнял ваше поручение...

— Это что-то новое,— безмятежно улыбнулся дель Веспиньяни,— и что же ты скажешь? Что я заставил похитить у Андреа его документы, напоил его до полусмерти, подмешав в вино какую-то гадость, уложил в постель с проституткой, а затем сдал полиции?

Именно это я и скажу, — ответил Росси, храбрясь, но в то же самое время — внутренне робея. — И мне ничего больше не остается.

Дель Веспиньяни пожал плечами.

__ Тебе никто не поверит.

— Почему?

— Потому что я буду это отрицать.

— ...?

— Ну посуди сам, кому поверят скорее: тебе, грязному проходимцу из-под темной звезды, как однажды очень тонко выразился мой отец, или мне, графу Отторино дель Веспиньяни, человеку, который известен не только тут, в Тоскане, но и во всей Италии, человеку, у которого кристальная, незапятнанная репутация?

Росси понял, что он проиграл, и что теперь у него не остается никакой надежды.

Отторино вновь набрал телефон квестуры и досадливо положил трубку.

— Опять занято...

— Но, синьор...

Джузеппе тем временем лихорадочно соображал, какой же еще аргумент он может привести в свою пользу.

Но ведь я чистосердечно во всем раскаялся! — воскликнул он.

— Это ничего не меняет.

— Почему?

— Во-первых, я не следователь квестуры, чтобы выслушивать тут твое чистосердечное раскаяние, а во- вторых — мне от этого не легче... Уж не говоря о синьоре Андреа Давила.

— Но я больше не буду, — захныкал Росси, точно маленький ребенок, который сделал какую-то шкоду и теперь боится наказания.

— Ты это говоришь уже не в первый раз... Вспомни, как семь лет назад ты заявил, что никогда не будешь больше играть в азартные игры? И с тех пор мне всякий раз приходится вытаскивать тебя из всевозможных неприятностей... Но в этот раз ты просто превзошел самого себя! Нет, это становится невыносимым...

Видимо, сдав своего личного секретаря в квестуру, дель Веспиньяни намеревался, как минимум, убить трех зайцев: во-первых, избавиться от человека, который все больше и больше досаждал ему, во-вторых — вызволить Андреа, чтобы восстановить справедливость и предстать таким образом в глазах и Андреа, и уж конечно, Эдеры благородным человеком (на это дель Веспиньяни рассчитывал больше всего), и в-третьих — убрать из своего окружения человека, который слишком много знал...

— Но я...

— Ты ведь обещал мне никогда больше не садиться за игорный стол, а я вот уже который раз вынужден оплачивать твои долги...

Да, это была правда: надо сказать, что страсть к азартным играм была у Джузеппе с детства — еще в те времена, когда он жил в Неаполе, он обыгрывал даже портовых грузчиков — людей, славившихся в картежных и иных азартных играх твердым расчетом и умением сохранять хладнокровие в самых, казалось бы, рискованных и критических ситуациях. Да, Джузеппе Росси любил азартные игры — и не только их, но и все, где есть элемент риска.

В Монте-Карло, куда Джузеппе попал семь лет назад, он играл, правда, не в карты (хотя и такую возможность дает этот прекрасный уголок южной Европы), а в классическую рулетку.

Потом уже, на борту «Ливидонии» он так объяснял графу Отторино дель Веспиньяни, у которого Росси потом совершенно неожиданно оказался в личных секретарях, свое желание поиграть в эту игру:

— Говорят, что тем, кто играет в рулетку впервые, необыкновенно везет. Видимо, это правда — в Монте-Карло я попал впервые, более того — до этого я еще ни разу не играл в рулетку...

— Но ведь ты сказал, что был одним из самых азартных и удачливых игроков Неаполя,— весело произнес Отторино, который, от нечего делать, слушал россказни Росси,— и что никогда до этого ни во что иное не играл...

Совершенно верно, синьор дель Веспиньяни, только в карты, как вы только что справедливо заметили. Так вот: сперва все шло просто отлично: за неделю я выиграл в одном из домов азарта что-то около семи миллионов лир, огромная сумма! — заявил тогда Росси, замечая мягкой усмешки графа, для которого подобная сумма, конечно же, была более чем скромной.— Игорный дом к моему немалому удовольствию, был совершенно разорен. Я, конечно же, получил деньги, перевел их в Неаполь, и целый год жил припеваючи, играя по маленькой. Помнится, тогда зимой я больше проигрывал, чем выигрывал, однако что это были за проигрыши в сравнении с тем, что я выиграл в Монте-Карло! И вот, уважаемый синьор дель Веспиньяни, спустя год, то есть — несколько недель назад меня вновь потянуло на игру. Рулетка — это ведь такая зараза!.. Это настоящее болото — оно засасывает, как ничто другое...

Тогда дель Веспиньяни, которого этот разговор развлекал во время перехода от берегов Франции к Ливорно, лишь с усмешкой заметил:

— Особенно, таких, как ты... Все очень просто. Каждый выигравший обязательно вернется в Монте-Карло, чтобы выиграть еще раз, а каждый проигравший — чтобы отыграть свое обратно... И владельцы казино не промахнулись в этом циничном расчете на одну из самых низменных человеческих страстей, к которой,— дель Веспиньяни иронически посмотрел на Росси,— ты так привержен... Чистая психология на прикладном уровне... Ведь из-за этого ты, по сути, и проигрался... Это и есть та самая печальная, бесконечная история, которую можно слушать всю жизнь...

— Несомненно...— казалось, в тот момент Росси совершенно не заметил сарказма. — Впрочем, не только таких,— все также, совершенно не обижаясь, продолжал он.— И вот, я оставил свой домик в Неаполе, я оставил