Эдера 2 - Операй

Поразмыслив, Джузеппе пришел к выводу, что ни один из его вариантов не подходит — слишком умен, слишком проницателен был Отторино, слишком хорошо знал он своего личного секретаря, чтобы его можно было просто так провести.

«А-а-а, будет, что будет, — с обреченностью подумал Джузеппе, — во всяком случае, максимум, что он сделает — выгонит меня со службы... Хотя... Может быть и удастся как-нибудь выкрутиться... Ведь не в первый раз. Главное — дать выход запалу Отторино, ни в чем не перечить ему, не прекословить. Он перегорит и быстро успокоится. А потом...»

Росси и сам не знал — что будет «потом», и потому в мыслях приготовился к самому худшему...

Отторино, простившись с отцом, сидел в кресле, рассеянно читая утреннюю газету.

В это время зазвонил телефон, и кто-то из прислуги сказал, что синьор Джузеппе Росси наконец-то прибыл на борт яхты.

Нетерпеливо отложив газету в сторону, дель Веспиньяни почти закричал в трубку:

— Пусть войдет ко мне. Немедленно, черт бы его подрал!

Спустя десять минут Росси предстал перед Отторино дель Веспиньяни.

Тот, посмотрев на своего личного секретаря таким взглядом, будто бы он, Отторино, впервые в жизни его видел, произнес:

— Ну, что скажешь?

Росси прекрасно зная проницательность и ум своего патрона, а также представляя, чем может для него закончиться укрытие своей роли в сицилийской поездке, справедливо потому посчитал за лучшее ничего от него не утаивать и рассказать все так, как оно и было на самом деле — честно и начистоту.

Подробно рассказав, как было дело, Джузеппе закончил свое повествование словами:

— Как вы и сказали, я действовал без насилия и без нарушения закона...

— И ты что — после этого сам позвонил в квестуру?

— Да. Впрочем, — Росси хитро улыбнулся, — если бы я этого не сделал, это бы наверняка сделал бы кто-нибудь другой... Ведь тот самый мафиози, за которого приняли синьора Давила — личность в Палермо довольно известная... Я удивляюсь, как еще...

— Но ты предварительно выкрал у него документы остановил поток оправданий Отторино. — Чтобы он не мог подтвердить правильность своих слов, и личность его долгое время не была бы установлена. Кстати, а где документы синьора Давила? 

— Тут.

— С собой?

Росси поставил на стол небольшой чемоданчик, а сверху положил документы, бумажник и кредитную карточку Андреа.

— Прошу.

Посмотрев документы и кредитную карточку Андреа, Отторино положил все это, также, как и чемоданчик, в большой черный сейф.

Когда он смотрел бумажник, в глаза ему бросилась небольшая фотография Эдеры — она была вставлена в специальный карман; при взгляде на этот снимок дель Веспиньяни почему-то стало немного не по себе, наверное потому, что он еще раз убедился, как она все-таки похожа на покойную Сильвию...

— Я ничего не украл,— произнес Росси.

— И на том спасибо... Впрочем, я этого не знаю, ручаться не могу...

На дель Веспиньяни в этот момент было страшно смотреть — он побелел, крылья его носа раздувались, кулаки были крепко сжаты.

Казалось — произнеси незадачливый Джузеппе Росси еще слово, даже полслова в свое оправдание, и дель Веспиньяни накинется на него, и будет бить, бить, бить, пока не убьет насмерть.

— Послушай, идиот, — медленно, подавляя в себе злобу, сказал граф, — ты что — сам не понимаешь, что несешь? Да тебя за это...

— И он тут же осекся, не продолжая фразы.

Впрочем, он мог и не продолжать — Джузеппе достаточно хорошо знал Отторино, чтобы домыслить недосказанное за своего патрона.

— Но, синьор...

— Да тебя за это надо было бы... — и он вновь замолчал.

Росси, сделав долгую, выжидательную паузу и убедившись, что граф начинает понемногу приходить в себя, произнес в свое оправдание: 

— По крайней мере, ни одна статья уголовного кодекса мною не нарушена...

Отторино хмыкнул.

— Тайное воровство документов, кредитной карточки и денег, лжесвидетельство в полиции, не говоря уже о том, что ты подмешал ему в вино какую-то гадость... Кстати, а что это были за таблетки?

— Названия не помню, — ответил Росси, — могу сказать только, что это — какое-то отличное психотропное средство, которое, в довершение к этому, не только парализует волю, но и действует, как снотворное... Психов в лечебницах кормят этими таблетками каждый день — и ничего...

Подумав, Отторино решительно потянулся к телефонному аппарату.

— Что вы намерены сделать, синьор дель Веспиньяни? — со страхом спросил Росси.

— То, что бы сделал на моем месте любой порядочный, любой уважающий себя человек...

—...?

— Вызову полицию.

— Но...

— Никаких «но»!

Глаза Росси испуганно забегали.

— Но ведь вы сами сказали мне, чтобы я задержал синьора Давила в Палермо!

— Но при этом категорически запретил тебе нарушать законность, — добавил Отторино.

— Но в полиции...

Дель Веспиньяни и на этот раз не дал своему личному секретарю закончить мысль:

— Мне кажется, что будет лучше, если ты обо всем расскажешь в полиции, синьор обманщик!

— Синьор! Пощадите! Я не хотел! У меня маленькие дети...

— Вот как? Любопытно. Что-то никогда не знал об этом, — ответил Отторино, набирая номер начальника квестуры Ливорно.

 У меня дети... Внебрачные, правда, но это ничего не меняет,— хныкал Джузеппе,— мальчик, в Пьяченце, и девочка, уже большая — в Генуе... Я никогда в жизни не видел их. О, пощадите меня, синьор!

— Все ты врешь, Джузеппе, никаких детей у тебя нет и не было никогда...

— О, синьор!..

Отторино поджал губы.

— Отстань.

— Синьор, сжальтесь надо мной!

— Нет, нет, никакой жалости, — быстро произнес дель Веспиньяни.

Росси едва не плакал.

— Но почему? Почему?

— К таким людям как ты, жалость просто противопоказана,— заметил Отторино и вновь опустил трубку на рычаг. — Занято... И о чем это