Корова (сборник) - Наталья Горская

– Ни в коем случае! – оторвался он от беседы с другими гримёрами, быстро подошёл к креслу, где перед зеркалом сидела Людмила, нагнулся, внимательно вгляделся в её отражение и таинственно произнёс: – Так даже круче будет. Харя-рожа, что надо.

– И причёску не менять? – словно обиделась гримёрша, что её лишают возможности продемонстрировать своё мастерство.

– Нет. Всё шуба-дуба и хали-гали, – снова был ответ мужчины в коже.

Наконец, мытарства с «гримом» были закончены, и Людмилу провели в какой-то закуток, где ей и надо было ждать вызова в студию. С ней там была ещё одна женщина, точнее, молоденькая девушка, которая без остановки жевала жвачку с сильным запахом мяты и то и дело выдувала из неё огромные пузыри, которые лопались и покрывали её щёки белой плёнкой.

– А Вы не знаете?.. – хотела спросить её Людмила о теме передачи, в которой им предстояло участвовать.

– Не знаю! – резко ответила девушка и выдула пузырь размером с круглый аквариум. Пузырь лопнул, залепив ей даже глаза, и тут же вошла ассистентка режиссёра передачи:

– Участница Нонсенс Номер Один – в студию… Да что же это? Что Вы с собой сделали? Вам на выход, а Вы…

– Да ладно! – огрызнулась девушка с прилипшим к лицу жвачным пузырём. – Не верещи, тётка.

Она собрала с лица, что успела, и снова засунула себе в рот. Людмилу же начинали одолевать какие-то смутные сомнения. Было маловероятно, что тема предстоящего ток-шоу как-то связана с её работой и вообще с чем-то серьёзным. Эта девушка Нонсенс Номер Один не была похожа ни на медицинскую работницу, ни на пациентку. Людмила посмотрела на наручные часики и решила уйти. Она вышла в коридор, в который выходило несколько дверей, и принялась искать, за какой из них находится выход. Какие-то двери были закрыты, а за какими-то находились небольшие помещения. И ни одной живой души. А выхода так и не было.

– Вы что? – зашептала вдруг за её спиной девушка-ассистентка. – Вы чего тут ищете? Здесь нельзя ходить!

– А где здесь выход?

– Сейчас я Вас провожу. Вам как раз надо в студию…

– Нет, не в студию. Я уйти хочу отсюда.

– Вот ещё новости! Вы нам передачу сорвёте. Даже не думайте об этом.

– А о чём передача?

– Вы обо всём узнаете в нужное время. Идёмте, – девушка взяла Людмилу за руку и повела за собой как потерявшегося ребёнка.

Студия ослепила Людмилу огнями и оглушила аплодисментами. Её усадили на мягкий диван и ведущая ток-шоу, стиль одежды которой можно было бы назвать «всё торчком», стала очень громко представлять Людмилу публике. Она даже не говорила, а так кричала, словно хотела перекричать саму себя, хотя при этом её никто не заглушал и даже не пытался перебить. Последние слоги последних в предложении слов она непременно растягивала в длинный-предлинный гласный.

– А вот и наша следующая участница-а-а-а! Нонсенс Намбэр Ту-у-у-у! Или, как ещё кое-где у нас говорят, Нонсенс Номер Два-а-а!

Зрители орали и ликовали, как будто увидали мать родную после вековой разлуки. Кто-то даже свистел. Людмиле стало не по себе. На диване напротив сидела Нонсенс Номер Один и всё так же жевала жвачку с ещё более презрительным выражением лица. Она почему-то уже была без туфель. В первом ряду зала сидели какие-то особо мрачные женщины разных возрастов. Они никак не участвовали в общем оре. Наконец все как по команде замолчали, а ведущая крадущейся поступью направилась к Людмиле и по пути стала так же вкрадчиво и уже без крика её расспрашивать:

– Скажите, о, наискромнейшая Вы наша, а не замечали ли Вы чего-то странного вокруг себя?

– Я? – Людмила совсем потерялась, но потом решила, что это такая игра. Она решила собраться и спокойно реагировать на всё происходящее. Тем более, если эту передачу будут показывать по телевизору. Она решила держаться так, чтобы родителям не было стыдно за неё.

– Я ничего такого не замечала, – честно ответила Людмила ведущий, отчего публика гомерически загоготала.

– Ах, Вы не замечали-ы-ы! – ведущая снова начала орать, как в лесу. – Это надо талант иметь, чтобы не заметить такое-э-э! Я думаю, наши устроители допустили ошибку, присвоив Вам второй номер. Если у нас кто сегодня и является Нонсенсом Намбэр Ван, то никак уж не первая наша участница…

– На себя посмотри! – огрызнулась девушка с жвачкой в адрес ведущей.

– …а это именно Вы-ы-ы! – продолжала выть та и тут же перешла на тихий деловой тон: – Итак, смотрим на экран.

Людмила обернулась на огромный экран, который находился сбоку от неё, над входом, через который она вошла в зал. Сначала она даже не поняла, что там показывают, но когда вгляделась, то убедилась, что шоу точно посвящено не вопросу повышения зарплат младшему медперсоналу.

На экране мелькали какие-то люди, в которых она узнала и говорящего стихами мужчину с букетом, и капитана какого-то там ранга Гарбузова, и шейха Аравии Абдулла ибн Саллаха аль Карима Азиза де Падетруа аль Рашида и т. д. и т. п… И она узнала себя. Были показаны все моменты, когда она сталкивалась с ними вплоть до похода в кафе с этим самым шейхом или кто он там на самом деле. Публика то хохотала, то осуждающе гудела, а ведущая наконец-то заговорила более-менее по-человечески:

– Вы все уже знаете, что целью нашего эксперимента было установление степени сексуальной раскрепощённости и доступности современной россиянки для разных типов мужчин. Для этого к женщинам разных возрастов и сословий были подосланы наши агенты трёх излюбленных российскими женщинами мужских типов: Инфантильный романтик, Бывалый морской волк и Вежливый богач. Мы всего ожидали от наших участниц, но наш Нонсенс Намбэр Ту нас та-ак удиви-и-ила, что я до сих пор кричу во сне от ужаса! Она безжалостно разрушила сложившийся на мировом рынке стереотип русской широкой души и безотказности.

– Вы что, с ума сошли? Чем Вы тут занимаетесь? – только и нашлась что сказать Людмила.

– Скажите, что Вы почувствовали, когда в Вашу одинокую жизнь ворвался первый луч мужского внимания? – словно бы не слышала её ведущая.

– Ничего я вам не скажу. Вы не имели права так делать…

– Тише Вы! – высунулась из-за дивана ассистентка. – Это же шоу. Идёт съёмка. Отвечайте на вопросы, да и всё.

– Скажите, а Вы часом не сумасшедшая? – громко и насмешливо спросила девушка из зала. – Как Вы могли отказать таким мужчинам, у которых так ярко выражено мужское начало? Это же просто клинический случай, тебя лечить надо!

– Не клинический, а хрестоматийный! – подхватила уже другая. – У тебя совесть есть, идиотка записная? Разве порядочные дамы себя так ведут?

– Ка-ка-кая совесть? – ошарашено пролепетала Люда и больше уже ничего не смогла сказать, не понимая, почему её так зло оскорбляют.

– Дура серая! – вдруг рявкнул мужской бас. – Какого рожна вам, проклятым бабам, надо? Таких реальных пацанов отшила, замухрышка фригидная!

– Да у тебе хоть когда-нибудь мужик-то был? – нагло спросил другой жлобский голос. – А то давай, обращайся, если что, корова пятнистая, хе-хе. Сразу видно, что ты одинокая, нищая и никому не нужная кляча.

– А ей нурмальный мужик не нужон, ей пьянь якую-нибудь подавай! – зычно подхватил визгливый женский голос. – Она только на алкашню западаеть, рвань страшенная! Подцепять где-нибудь на помойке урода якого-нибудь и таких же уродов с дюжину от няго накляпають безо усякой сяксуяльнай хармонии.

– Как же ей не стыдно, в самом деле? – трясла подбородками солидная дама с одышкой. – Ну, что за женщины у нас в стране?! Никакого воспитания! С таким мужчиной не то, что грамотно в постель не могут лечь, но даже и в кино с ним сходить отказываются. Так опозорить статус самых раскрепощённых женщин планеты! Позо-ор! С таким-то мужчиной, да в тёмный кинозал, да на последний ряд! Ах! А эта-то!.. Тьфу! Выпустите меня отсюда, я не могу с такой дурой в одном помещении находиться!..

Нонсен Набэр Ван при этом громко хохотала, запрокинув голову и в перерывах между приступами хохота хотела что-то сказать Людмиле, но так и не смогла оправиться от смеха. Людмила же не могла поверить, что всё это с ней на самом деле происходит. Ей хотелось убежать отсюда, но она боялась пошевелиться. Она за годы работы в больнице наслушалась столько хамства, что ей казалось, будто никто уже никогда не сможет её расстроить или обидеть своими оскорблениями. А тут слёзы сами покатились из глаз. Больше всего убивало ужасное обстоятельство, что это теперь покажут по телевизору, и её бедные родители не переживут такого кошмара. Она вспомнила наивное выражение их любимых лиц, когда они провожали её сюда с вечной надеждой родителей, что у их дочери когда-нибудь всё будет хорошо, и разрыдалась.

– Она психическая, что ли? – спросил кто-то в зале сухим тоном. – Заскулила чего-то, размазня. Ну и бабы пошли…

– Со странностями тётка, – подтвердил мужской бас. – Её же ногами никто не бил, чего реветь-то.

– Вы раскаиваетесь, что не согласились познакомиться поближе с нашими агентами? – осведомилась у плачущей Людмилы ведущая. – Так нет же ничего проще, как исправить ошибку!