Корова (сборник) - Наталья Горская

– Бедная девочка! – ужаснулась Римма.

– Бабе тридцать лет. А ничем кроме принцев и любовных романов не интересуется. Если приехала замуж выходить, хоть бы поинтересовалась, как там на месте с медициной дела обстоят, где рожают, нужна ли страховка, как в законодательстве прописаны права эмигрантов и конкретно женщин. Какой там климат для женского здоровья, какие нравы и обычаи царят в обществе, если оно там вообще есть – общество. Там ведь племенной строй какой-то. Железного занавеса давно уж нет, про любую страну можно найти всю юридическую и экономическую информацию, а они едут в Африку и верят, что там райские сады цветут и богатые мужики живут. Они хоть бы на карте мира её отыскали посмотрели, что там пустыни всюду. Журналисты ей поведали, что она попала в одну из беднейших стран мира, с низким индексом человеческого развития, по доходу на душу населения занимает двести какое-то место в мире, то есть в самом конце списка. Грамотны только двадцать процентов мужчин и около десяти процентов женщин. Но её это всё не колышит. Хотела вот нормально пожить на старости лет, а опять угодила в какое-то говно. Ведь нищета – это такая болезнь, что из неё не выберешься, даже если на другой континент смыться, как будто человек и не уезжал никуда. Журналисты нашли её маму в каком-то вымирающем рабочем посёлке под Кемерово. За день съёмок их там чуть пару раз не изнасиловали, пытались три раза убить и пять раз ограбили. Они не встретили ни одного трезвого человека, даже школьники и воспитательницы детского сада пьяненькие. Спросили каких-то аборигенов, знают ли они, что их землячка попала в гарем к африканскому принцу, те даже не удивились: «Да пущай хоть всех забирают! У нас этого говна, как скоб на скобяном заводе». И ещё обиделись: «Вот паскуда, устроилась за принцем, а землякам даже водки не могла выкатить». Мать её не ждёт. У неё муж-алкоголик, брат-алкоголик, сын-алкоголик, так что скучать бабе не приходится. Не удивительно, что в таких условиях в женской природе происходит некое смещение, слом. Ещё одна дочь замужем за алкоголиком, естественно, невестка-инвалид – сожитель-алкаш покалечил. Пятеро внуков. Не народ, а мечта извращенца: сидят в говне, но тупо продолжают размножаться. Эта «прынцесса» просидела там в девках до тридцати лет, пока не дошло до неё, что замуж выйти можно только за алкаша. А куда им ещё алкашей в семью, когда их и так…

– Как скоб на скобяном заводе, – упавшим голосом закончила Люда.

Утром после дежурства Людмила вышла из больницы и поспешила в прачечную. Она почти до неё дошла, когда услышала за спиной:

– О, дивная! Дарю тебе стихи. И пусть другие скажут лишь: «Хи-хи». Но я не отступлюсь, ты так и знай: я только с виду мягкий каравай.

– Здравствуйте, – поздоровалась Люда и опять смутилась перед этим совершенно незнакомым ей человеком.

– О, здравствуй, праздник и улыбка дня! Тебя дороже нету у меня…

– Здравия желаю! – тут же оглушил Людмилу и заглушил Поэта капитан Гарбузов, закатывающий рукава и сверкающий глазами на разговаривающего стихами гражданина. – Разрешите кое-кому представиться…

– Я вижу, есть соперник у меня, – ахнул Поэт и выронил букет из рук к ногам Людмилы. – Но так и знайте: я в любви – броня! Коварство Ваше, Люда, лишь бодрит, а мой соперник будет победит…

– Какой ещё соперник, какое коварство! – возмутилась Людмила такой постановке вопроса, так как её в детстве учили, что мужчины соперничают друг с другом только из-за самых отпетых и подлых шалав. – Хорошенькие дела. Да я вас обоих едва знаю! Ещё драку тут затейте из-за тётки, насмешите народ. Забирайте свои букеты и проваливайте отсюда оба!

– О, дивная!.. – воскликнул Поэт.

– Разрешите пригласить Вас… – прогудел Гарбузов.

Но Людмила уже исчезла в недрах стирального царства. Всё-таки в её голове не укладывались события последних дней. Определённо здесь что-то не так. Глупая женская натура и хотела бы поверить, что вдруг она стала любимой и желанной… Глупая не потому, что дура, а потому что в ненормальном обществе подобная женская вера в любовь и счастье считается глупостью, и даже самая глубокая мудрость среди повального идиотизма непременно становится безумием. Она в глазах вертлявой подлости и наглости всегда выглядит дурой.

Людмиле не верилось, что кому-то она – уже немолодая и усталая женщина, – кому-то так понадобилась, что ради неё уже готовы идти в рукопашную. Чёрт знает что! Что-то здесь не так, что-то не так…

После прачечной на том же перекрёстке её опять встретил «зэ шейкх оф Эрэби» Абдулл ибн Саллах аль Карим Азиз и т. д. и т. п., тьфу ты, ну ты!

– Вы ещё прекрасней, чем я ожидал, – начал он без вступлений.

– Мне некогда, – сказала как отрезала Люда. – Я с Вами никуда не пойду. Кто Вы такой? Ах, шейх Аравии! А эти двое?

– Какие ещё двое? – импортный красавец недоумённо сдвинул чёрные, подобные крыльям летящей птицы семейства ястребиных, брови и огляделся по сторонам.

– Ну, такие… Один всё время стихами говорит, а другой капитаном какого-то ранга представляется. Послушайте, Вы кто на самом деле? Я уже не та, чтобы со мной так шутить. Если Вам скучно, то в цирк сходите.

– Вы хотите в цирк? – по-детски обрадовался чему-то наследный шейх вся Аравии.

– Да не хочу я в цирк! Я домой хочу. У меня дел по горло, – сказала Людмила как бы извиняющимся тоном. – Не связывайтесь Вы со мной! У меня столько проблем, стану Вас ими грузить – ну, зачем оно Вам? У меня папа парализован, мама старенькая, я… тоже не очень молодая.

Ей стало неловко, что она так сорвалась на этом человеке, который, может быть, на самом деле хочет просто с кем-то поговорить. Если он шейх, так тоже тошно станет всю жизнь с прислугой да с такими же шейхами и шейхинями общаться.

– Вы не дали мне сказать, – мягко и всё с тем же приятным акцентом сказал незнакомец. – Я хотел сказать, что знаю, почему Вы не пришли вчера.

– Не захотела, вот и не пришла, – пробубнила Людмила и наклонила голову.

– Вы просто прелесть! В моей стране очень почитаются люди, которые относятся к своим родителям, как Вы. Я видел, как Вы трогательно ухаживаете за своим отцом. Он побывал… как это по-русски… в ДэТэПэ?

– Нет. Он из окна выпал и позвоночник сломал. Давно уже.

– Ах, да-да, – закивал шейх. – Травмы на позвоночнике весьма опасны. Но благодаря Вашим ухаживаниям…

– Да каким там ухаживаниям? – Людмила снова стала злиться, её смутило, что незнакомец собирается петь ей дифирамбы. – А что делать? Родная же кровь.

– Да-да, как Вы это хорошо сказали… Могу ли я хоть чем-то помочь Вам?

– Чем??! – ужаснулась Людмила такому вопросу и тут же тихо ответила: – Нет.

– Но почему нельзя помочь человеку, если я имею такую возможность? Вы ведь так хрупки, а взвалили на себя очень много обязательств. И… Вы прекрасны.

– Допустим. Но только допустим! Предположим, что это так. Но Вам-то какое дело? Может, Вам только кажется, может, Вы меня с кем-то перепутали?

– Ха-ха! Вы прелесть!

– Вы тоже, – ответила она сердито, отчего иностранец ещё больше развеселился.

– Вы, может быть, не поверите, но я давно ни с кем вот так не разговаривал. То есть вообще никогда так просто ни с кем не разговаривал. Вы мне не верите?

– Отчего же? Верю: всё может быть.

– Я Вас хотел попросить… Только не сердитесь и не говорите сразу «нет», умоляю! Я хотел бы Вас попросить составить мне компанию…

– Так попросите кого-нибудь другого! Чего меня-то сразу? Вы сами подумайте, как мы будем смотреться со стороны! Вы весь такой…

– Какой «такой»? – хитро прищурился шейх.

– Ну такой. Короче говоря, не описать словами какой.

– Ха-ха-ха!

– А я с прачечной иду. У меня же ещё и дежурство в больнице было. У меня одна туфля совсем стоптана, а на колготках…

– Стрелка.

– Как Вы сказали?

– Я знаю, что рваные колготки в русском языке называют… подождите… как это?.. со стрел-ка-ми.

– Вот-вот. Вам надо в спутницы какую-нибудь фотомодель…

– Нет! – как-то сразу испугался Абдулл ибн Саллах аль Карим и т. д. и т. п… – Боже сохрани! Разве с ними так поговоришь?

– А чего же не поговоришь! Такие же бабы, как и все прочие, только красивые очень.

– Я вижу, Вы мало знаете людей.

– Ну, не знаю. Вообще-то, я с людьми работаю, правда, с больными. Но все мы люди, все мы человеки. А если фотомодель кому-то кажется глупой, это просто стереотипы такие.

– Да-да, как Вы это хорошо и правильно сказали. И всё же я ещё раз осмелюсь просить Вас…

– Ой, и не просите, Абдулла Каримович! Да я помру от стыда, если меня кто с Вами увидит… Ужас! Рассказать кому, не поверят…

– Ну, хотя бы давайте в кафе посидим.

– В каком кафе?

– Да хоть в этом, – указал шейх рукой, которая сверкнула драгоценными камнями и благородными металлами в наступающих сумерках и свете первых фонарей, на ближайшее здание. – Не отказывайтесь, умоляю! Не съем же я Вас, в самом деле, у всех на виду.