Поэты 1820–1830-х годов. Том 1 - Дмитрий Дашков

304. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

Богатырская поэма

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

Друзья и ты, любезный пол,Прекрасный телом и душою,Услада горестей и золМинутной жизни под луною!Внемлите чудные делаГероя древности далекой,Который, доблестью высокойПреодолевши козни зла,Царю чудесный клад доставил,Сразил коварство колдуновИ о делах своих заставилГреметь Баянов-соловьев.Наперсница мечты прекрасной,О ты, которая всечасноПленяешь новой красотой,Меняя вечно вид свой дивный!О ложь! услышь мой глас призывный,Приди беседовать со мной!Ты бабушку мою вдыхала,Когда пред красным огоньком,Зимою, долгим вечерком,Старушка мне повествовалаСобытия веков седых,Красавиц юных похищенья,Деянья витязей лихихИ с бусурманами сраженья!Води ж теперь моим смычкомПо золотым струнам цевницыИ розы милой небылицыРассыпь в творении моем.Широким лугом, полон думы,Млад витязь ехал на коне,Склоня на землю взор угрюмый;На зеркальной его бронеПоследние лучи спирались,И тихо легким ветеркомГустые перья колебалисьНа шишаке его стальном.Уже тяжелые туманыПокрыли мшистые курганыИ серой, дымной пеленойЛегли над лугом и рекой.День гаснет на закате алом,Темнеет голубой восток,Одетый ночи покрывалом,И месяц смотрится в поток;Уж птицы на ночь ищут крова,Уж волки жадною толпойВыходят из леса густогоИ к стаду крадутся для ловаЧрез хворост хрупкий, где поройМелькает их хребет седой.Как вдруг с полуночи далекойВосстала буря; ветр жестокийНагнал седые облака;Вихрь в чистом поле закружился;Завыла пенная река;Гул грома глухо прокатился,И черной тучей облачился,Бледнея, месяц золотой.Остановился путник мой,И, всюду обращая очи,Он ищет места, где б с конемПровесть в покое время ночи, —Но степь унылая кругом,Дремучий лес вблизи чернеет,А в отдалении немомХребет угрюмых скал седеет,Сияньем лунным осребрен;Нигде не видно кровли дымнойНад хижиной гостеприимной,И стад усталых на загонПастуший рог не созывает.Уж дождик капать начинает —Приюта нет, и вот геройВ густую бора сень вступает;Сначала гладкою стезейКонь бодрый медленно шагает;Но вскоре в глубине леснойКривая тропка исчезаетИ цепкий терн, сплетясь стеной,Ему дорогу заграждает.На землю витязь соскоча,Повел соратника лихогоИ сталью крепкого меча,Сквозь дичь кустарника густого,Стезю неверную кладет.Ни зги не видя пред собою,Идет он медленной стопоюКуда судьба его ведет,Склоня чело, без всякой цели,И часто головой своейСтучит об дубы и об ели.Гроза час от часу сильнейРевет над лесом, будто хочетРасстроить весь природы чин;За громом грозно гром грохочетИ эхом бора и долинВ стократных гулах раздается;Перун, раздвинув облака,Змиями огненными вьется,И дождь сквозь листья, как река,Шумит с лазури помраченной,—Казалось, Тартар раздраженныйПереселился в бор глухой.Уж целый час идет герой,Но буря вовсе не стихает;Дождем промочен до костей,Дрожа невольно, он внимаетСтенанье птиц и крик зверей,И сердце в нем с досады ноет:То волк вдали протяжно воет,То слышно вещее «куку»,То ведьма дикою сорокойКричит, качаясь на суку;То крыл совы размах широкий,Как вихорь, в воздухе свистит;То филин в темноте блеститСвоими яркими очами;То машет жесткими крыламиЕму навстречу нетопырь;То грозный леший меж кустамиНесется с шумом; то упырьСзывает криком труболеток;То стаи пагубных красотокРусалок с хохотом плетутЗеленых кос блестящи волныИ витязя к себе зовут,—Но он, задумчивый, безмолвный,Другой красавицею полный,Не внемлет им и всё вперед!Вдруг видит он: в дали туманнойЗарделся звездочкой румянойСквозь чащу леса яркий свет.Он быстрые шаги сугубит,Сильней кусты и корни рубитИ скоро видит пред собойПолянку; над водой потока,Дубов под тенью вековой,Соломой крыта, одинока,Избушка ветхая стоит,Паденьем скорым угрожая;В ее окошко свет блистая.По зеркалу ручья скользитИ, на муравку упадая,На ней окончину чертит.Вот богатырь, прося ночлега,Три раза брякнул в дверь кольцом,И старец с благостным лицомИ бородой белее снегаВыходит слабою ногой,В дугу согнувшись над клюкой,Улыбкой гостя привечает;«Добро пожаловать! — вещает. —Готов я сердцем и душойДелиться хижиной с тобой!Орехи, желуди сухие,Пустыни дикие плодыИ чаша светлыя воды —Вот яства грубые, простые.Что может дать анахорет,Который целых тридцать летПровел в тиши уединенья,Забывши прелести суетИ света шумного волненья?Здесь вкусишь ты спокойный сонНе на богатом мягком ложе,Но меньше ль мил и сладок онИ на звериной жесткой кожеТому, кто духом не смущен?»Как хлад росы во время зноюПриятен нивам золотым,Так старца речь сладка герою,Который следует за ним.Хозяин гостя дорогогоУ огонечка посадилИ скромный ужин предложил;И оба, кушая, ни слова.За косяком сверчок поет;Вокруг пустынника седого,Мурлыча, вьется жирный кот —То под рукой его пройдет,То на колени смирно сядет,Пушистым поводя хвостом,То спину выгнет колесомИ ждет, пока его погладит.«О сын мой! — наконец прервалСтарик глубокое молчанье. —Зачем ты в юности избралСтоль тяжкой жизни состоянье?Честей ли, славы ли желанье,Любовь ли к девушке какой,Гоненья ль мачехи-судьбины,Другие ль тайные причиныТебя принудили — покойПокинуть с хижиной родной,По свету белому скитаться,Сносить морозы, голод, знойИ всем напастям подвергаться?Откройся, кто ты? И на свет,На своды неба голубыеГде ясный взор открыл впервые?И ежели ты жертва бед,Быть может, слезы состраданьяСмягчат души твоей терзанья».И витязь мой, вздохнувши раз,Так начал старцу свой рассказ:«На берегу реки широкой,В струях которой Волхв жестокийОбрел конец преступных дней,Живет Росслав, старик почтенный,От нежной юности своейНа службу родине бесценнойОн долгий век свой посвятил;Но с старостью лишившись сил,Сокрылся в край уединенный.Где возрастал я вместе с нимИ чтил отцом его моим.Едва румяною зареюВоспламенялись небеса,Я с гибким луком и стрелоюСпешил в дремучие лесаИ там за прыткими зверямиГонялся быстрыми ногами;Или на легком челноке,Бесстрашно рея по реке,Бросал я уду роковую;Когда же полдень наступалИ зной палящий разливал,Укрывшись в хижину простую,Готовил пищу я с отцомИ после краткого обедаРаботал с ним в саду своем;А в тихий вечер, пред огнем,Его приятная беседаМеня учила — как добромПлатить за зло врагам коварным,Несчастным, слабым помогатьИ новыми неблагодарнымБлагодеяньями отмщать.„Мой сын! имей всегда терпенье,—Твердил он часто мне. — УчисьНе падать духом в заключенье;Неверным счастьем не гордисьИ чти богатством — добродетель!“Или повествовал он мнеОб отдаленной старине,О битвах, коим был свидетель, —И я в восторге трепетал,Внимая твердость Святослава,Когда к дружинам он взывал:„Друзья, погибнем! с нами слава,Костям холодным нет стыда!“И время в сладостях трудаНеслось стрелою быстролетной, —Я в девятнадцатой веснеСебя увидел неприметно,И вспыхнул новый жар во мне.Забилось сердце ретивоеЖеланьем славы и честей,И я, в бездейственном покое,Уже не видел красных дней.Какой-то глас неизъяснимыйВ душе тоскующей вещал —И вот из хижины родимойК стране далекой отзывал.Однажды в сумрачной дубравеЗаснул я, с мыслями о славе,И видел непостижный сон:Старик, летами отягченный,Предстал мне, светом окружен,Воззрел с улыбкой благосклоннойИ тихим гласом говорил:„Илья, исполни приказание!“ —Прости, хозяин, я забылСказать тебе мое названье. —Оставь безвестный уголок,Где юный возраст твой протек,И к Киеву спеши отселе:Там храбрость окажи на делеИ будешь славою высок».Тут он умолк и вдруг сокрылся…Я в удивленьи пробудилсяИ к доброму отцу бежалСказать всё виденное мною;Он с горестью меня внимал,И кроткий взор блеснул слезою.«Илья! — печально он вещал.—Неумолимая судьбинаВелит разлуку нам сносить,И уж в последний имя сынаК тебе могу я обратить.Склони к речам моим вниманье:Я не отец твой!..» — Тут рыданьеПресекло речь его, а я,Как громом, пораженный еюИ горьких слез источник лья,Упал без чувств к нему на шею.И долго были мы в таком,Подобном смерти, состоянье,Не помня ничего. ПотомОн продолжал повествованье.«Однажды, в сумраке ночном,Я возвращался к мирной кровле,Проведши целый день на ловле,И вдруг старик явился мне,—Его ты видел, без сомненья,В своем пророчественном сне, —Спокойный взор внушал почтенье,И обнаженное челоНебесной благостью цвело.Глубоким сном младенец спящийВ его объятиях лежал,И добрый конь за ним бежал,Неся доспех, во тьме блестящий.„Росслав, — он молвил, — будь отцомСего невинного созданья:Учи его владеть мечом,Наставь на добрые деянья,И нежные твои стараньяБог не оставит без наград.Когда весна цветы по лугуРассыплет девятнадцать крат,Тогда вручи ему кольчугу,Сей щит, сей шлем и сей булат, —Ни панцирь, ни шелом косматыйЕго удара не снесут:Он рубит их, как хрупкий прут;А эти блещущие латыВолшебной силой созданы, —Безвреден тот, на ком они:Ни стрел свистящих град пернатый,Ни копие, ни острый мечНе могут стали их рассечь.Пусть едет он, покрытый ими,Блуждать под ясною лунойИ ищет храбрыми своимиДелами — славы вековой“».

<ИЗ ПЕСНИ ВТОРОЙ>