Бернард Шоу - Хескет Пирсон

В распоряжении Лейбористской партии оказались все те богатства, возможности, все те организационные ресурсы, которые Уэллс жаждал увидеть у фабианцев. Только это были профсоюзные богатства и профсоюзная, тред-юнионистская организация. С социализмом они связь не поддерживали, разве только враждовали.

Шоу, как фабианец, формально вошел в состав подготовительного комитета лейбористских представителей. Но Шоу принадлежал к среднему классу, и Кейр Харди, первый лейбористский лидер, поспешил от него отмежеваться. Остальным фабианцам было позволено называться лейбористами. Фабианская программа государственной индустриализации оказалась лейбористам не по зубам. Капитализм сам приспособился к ней, вначале в форме государственного финансирования частного предпринимательства, потом — под эгидой фашизма и нацизма. Фабианское общество, слившееся с новой партией и поглощенное ею, мирно скончалось. В первое время эта страшная катастрофа не дошла до сознания членов Общества, и фабианская контора, все еще открытая, влачила наполовину потустороннее существование.

«Старая шайка» продержалась до 1911 года. В этом году Шоу покинул исполнительный комитет — спустя двадцать семь лет после того, как был в него избран. Он сделал вид, что освобождает путь молодежи. На самом деле его заменили люди ничуть его не моложе, но куда «безопаснее». К тому времени старейшинам Общества было уже вовсе несподручно возиться с фабианской рутиной; каждый из них был по горло загружен работой вне Общества. Блэнд завоевал популярность как журналист, его еженедельные обзоры ожидало множество постоянных читателей одной провинциальной газеты. Оливье губернаторствовал на Ямайке, вскоре ему предстояло стать крупным финансовым чиновником; он найдет национальный баланс в том же состоянии, в каком тот был оставлен королем Иоанном Безземельным, и введет сенсационное новшество — двойную бухгалтерию. Глава отдела технического образования при Лондонском совете графства, Уэбб основал лондонскую Экономическую школу, газету «Нью Стэйтс» и приобретал все большую европейскую известность как автор монументальной серии работ — он писал их совместно с женой — о промышленной демократии, истории лейбористского движения, британском местном самоуправлении. Шоу стал ведущим драматургом и предварял публикацию своих пьес социологическими предисловиями, далеко превосходившими объем и пафос фабианского трактата. Все они пошли по той же дорожке, что и Уэллс, разве только сохранили номинальный статус членов бедного старого Общества и продолжали платить взносы.

К моменту некоторого оживления в деятельности Общества (под воздействием войны, названной Шоу «второй пунической»; но даже мировая война не смогла поднять Общество из руин) «старая шайка» и вправду одряхлела: Блэнда и Уоллеса уже не было на свете, Шоу, Уэббу и Оливье шел девятый десяток.

Так закончилась история фабианского движения, достигшего своего зенита в пору расцвета Шоу. История с Уэллсом лишь указала на быстрое и неумолимое окостенение организации, предварившее ее закат и конец.

В заключение стоит все же остановиться на некоторых подробностях великой схватки Фабия со Сципионом — от первых перестрелок до заключительного поединка.

Агрессия началась внезапно — через три года после приема Уэллса в Общество, в 1906 году. В феврале он выступил с докладом под названием «Ошибки фабианца». Доклад изобиловал насмешками над «старой шайкой», пекущейся о своем «салонном кружке», в то время как социализм носится в воздухе и требуется только приземлить его где-нибудь. В докладе предлагалось широко поддержать Лейбористскую партию, организовав с этой целью сотни новых центров, затеяв развернутую пропагандистскую кампанию, привлекая в Общество тысячи и тысячи новых членов, а с ними — все больше денег, распространяя с их помощью миллионы листовок и брошюр, рассылая повсюду армии молодых апостолов, стараясь завоевать мировое признание. Образцом стратега для Общества должен стать не Фабий, медлящий с действием, но воинственный Сципион.

Доклад Уэллса был принят фабианской молодежью на ура, и с целью пересмотра тактики Общества был избран специальный комитет.

Уэллс отродясь не умел работать в комитетах, так же как не умел спорить, и его позиция с самого начала была шаткой. Но он мог заставить работать на себя весь фабианский энтузиазм, как бы мало его ни оставалось, ибо его метод звал вперед, был методом наступления и авангарда. Комитет составил отчет, «старая шайка» сочинила ответ, и спор закипел. Уэллс между тем отправился в Америку, где написал новую книгу.

Отчет и ответ на него обсуждались на семи общих собраниях, созывавшихся в доме № 3 в Клементс-Инне с декабря 1906 по март 1907 года. Собрания были многолюдными и шумными.

В обсуждении приняли участие все руководители Общества. Слегка шепелявя, низко склонив голову, Уэбб с головокружительной быстротой сваливал на аудиторию тонны информации. Во фраке, с моноклем на черном шнуре, непререкаемо и всегда в лучшем парламентском стиле вещал свое Блэнд. Как перед непослушным классом, учительствовал Уоллес. Высокий, широкоплечий Оливье, с лицом, обрамленным темной бородой, не слишком деликатничал с процедурой и порой взрывался. Командирша миссис Уэбб демонстрировала свои железные нервы; ее обаяние было над угрозой оттого лишь, что чересчур часто ей приходилось быть правой. Шоу был всегда настороже, вызывающий, несдержанный, неотразимый, доводящий всех и каждого до белого каления, — хулиган, живчик, макиавеллист.

Против такой команды Уэллс не имел никаких шансов, пусть его огненные тирады и срывали аплодисменты. Оратор он был никуда не годный, мямлил, запинался. Временами его совсем не было слышно, а потом он пускал петуха. Упершись кулаками в стол, обращаясь к собственному галстуку, поминутно поправляясь и теряя нить, совершенно неожиданно и подолгу отвлекаясь на какую-нибудь постороннюю тему, он бубнил и ныл, оставляя самое невыразительное впечатление.

И он понял безнадежность и невыгодность своего положения. Вконец раздраженный Уэббами («Донной Кихот и ее Санчо Пансой») и завидуя Шоу (которого в минуты гнева он обзывал «бесполым двуногим» и «интеллектуальным евнухом»), он потерял над собой всякий контроль и-перешел на личности. На «старую шайку» посыпались обвинения во лжи, подлогах, интригах, шантаже; он окрестил их реакционерами, врагами человеческого рода и другими милыми прозвищами, что без счета лепятся одними преобразователями мира на других, если первые преобразователи не совсем согласны с планом мирового переустройства^ предложенным другими.