Сафьяновая шкатулка - Сурен Даниелович Каспаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мама, — позвал мальчик.
Нора открыла глаза, бессмысленно посмотрела на него, затем вздохнула и спокойно повернулась на другой бок.
Мальчик растерянно поглядел на толпившихся в дверях курортников. Они жестами подбадривали его.
— Мама…
Как будто невидимая стальная пружина, развернувшись, с силой вытолкнула женщину с койки.
— Мальчик мой!.. — Она порывисто прижала к себе сына, да так и оцепенела, закрыв глаза. — Наконец-то…
Какая-то женщина всхлипнула, кто-то из мужчин пробормотал:
— Черт знает что… Кхм…
— Врача позовите, зовите Кадымова!
Весть о происшедшем распространилась по курорту с быстротой телеграфа, люди со всех сторон сбегались в гостиницу, до отказа заполнили комнату и просторную веранду.
Вскоре, запыхавшись, прибежал и доктор Кадымов — рослый, на целую голову выше всех, худощавый и смуглый до черноты, с седеющими волосами. Он с трудом протиснулся сквозь плотную толпу, которой некуда было расступиться. Следом за ним шла его жена.
— Товарищи, — смеясь, увещевал Кадымов, — товарищи, дайте же пройти, я ведь как-никак главврач, черт побери!
Протиснулся наконец к последней койке, на которой сидел мальчик с расплывшимся в счастливой улыбке лицом, и, пряча волнение, потрепал его волосы.
— Ну-ка, пошагай немного, малыш, посмотрю, как ты это делаешь. — Однако, сообразив, что шагать малышу, собственно, негде, повысил голос: — Товарищи, выйдите на веранду, мне надо осмотреть мальчика.
Часть людей вышла из комнаты, а оставшиеся подались назад, освободив проход между рядами коек. Мальчик сделал два шага и, вскрикнув, закачался. Кадымов бросился к нему и подхватил у самого пола, уложил на койку.
— Ничего, все в порядке, ты просто устал. На сегодня хватит. — И, обернувшись к Норе, добавил: — Не разрешайте ему ходить, он может только навредить себе.
И, подумав немного, как бы подводя итог всему, он сказал то, о чем думали все, но молчали:
— Теперь могу признаться: у меня не было никакой надежды на такой исход. Спасибо вам, Нора, вы нам здорово помогли. — И, склонившись, вдруг поцеловал ее руку. Он был немного старомоден, этот доктор Кадымов. Но люди не замечали этого, они улыбались, растроганные тем, что сейчас произошло, и у них, как у всех людей, так или иначе причастных к чужому счастью, были в тот момент чуточку глупые лица.
— Айкараны едут! — завопил кто-то во дворе.
Кадымов засмеялся и встал.
— Ну, мне тут нечего делать, Айкараны приносят с собой слишком много шума, а я человек тихий. — Он направился к двери. — О, даже Гара-киши здесь!
Старик действительно стоял в самом конце комнаты и, прислонившись к стене, молча наблюдал за происходящим.
Однако уйти Кадымов так и не успел: с веранды уже слышались громовые раскаты айкарановского хохота, затем в комнату ввалились и сами братья — впереди старший, за ним — младшие, два близнеца. Шли отряхиваясь: на улице зарядил ливень.
— Ба, ба! Что мнэ сказали, а?! Приветствую, доктор-джан! Что мнэ сэйчас сказали, наш малыш уже начал хадить, да?
Старший подошел к Норе и мальчику и горой навис над ними.
— А ну пакажи, пакажи, пожалуйста, хочу сам, вот этими глазами пасматреть! Пакажи, как ты ходишь!
— Гайк, ему нельзя, он уже устал, — сказал Кадымов.
Тот умоляюще прижал руки к груди:
— Доктор-джан, ты ничего не панимаешь. Можно! Человеку можно все, что он умеет! Харошее, конечно, только харошее. Прашу. Только два шага! Адин! Ну полшага!
Видимо, братья были немного навеселе. Кадымов снова рассмеялся и махнул рукой: ладно уж, все равно от тебя не отделаешься.
Мальчик уже приноравливался, как половчее встать на ноги. Нора хотела было помочь ему, но старший из братьев сделал зверское лицо и зарычал на нее:
— Не тррогай!
Нора поспешно отдернула руку.
— Стаит! — дружно простонали близнецы.
— Пасматри, доктор-джан, стаит! Сам! — вторил им Гайк и неожиданно грохнул: — Урра!
Кругом рассмеялись. Надо сказать, что Айкараны относились к тому счастливому племени людей, которые были уверены, что могут оскорбить человека, если не выразить откровенно и во всю силу свои чувства, поэтому они, пожалуй, немного даже утрировали эти чувства, что, впрочем, нисколько не мешало людям верить в их неподдельность.
— Доктор-джан, — закричал старший, — ты савершил чудо! Дай я пажму твою руку. Ат всэго сэрдца! Ты азербайджанец, я армянин! Да здравствует дружба великих народов! Урра-а!
Кадымов, корчась от душившего его хохота, показал на Нору:
— Ты ей скажи спасибо, ей пожми руку, это все она.
— Я ее пацэлую! Как брат, а? — И, склонившись, звучно чмокнул ее в щеку. Потом обратился к братьям и приказал: — Цэлуйтэ!
Когда обряд целования закончился, старший поднял мальчика на руки.
— В столовую! Доктор, у меня в фургоне спрятан бурдюк с дамашним…
— Ты сошел с ума!
— Нэ сашел! Я в умэ! На всех хватит только по адному стакану. Адин-единственный стакан! Нанимаешь? Землетрясение нэ случится!
— Нельзя, Гайк!
— Тэбя здесь нэт, доктор-джан! Ты нэ видэл, ты нэ слышал, ты нэ знал!
— Ладно, черт с тобой, но не больше одного стакана. И смотрите, вы мне мальчика не замучайте!
— Будэт сидеть на самом пачетном мэсте! — заверил старший. — Как на троне. А мы будэм плясать вакруг нэго. Пашли! Да здравствует советская
