Сафьяновая шкатулка - Сурен Даниелович Каспаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мама, ты его боишься? — спрашивал мальчик.
— Нет, зачем же его бояться? Он никому худого не сделает.
— Конечно нет, вон какая у него красивая лошадь!
— Очень красивая.
— Он очень любит свою лошадь.
— Наверно.
— Не наверно, а любит. Я видел, как он за нею ухаживал. — Подумав, мальчик смеялся: — Как ты за мной.
Как-то, выкроив полчаса. Нора пошла посмотреть на гейзер. Он был местной достопримечательностью и назывался здесь просто «фонтаном». Он бил на высоту многоэтажного дома и, вероятно, не́ производил бы особого впечатления, тем более на людей, которые жили в больших городах и видели фонтаны куда более красивые и величественные. Экзотичность местного «фонтана» состояла в том, что вода была горячей и вырывалась из трещины большого плоского камня на самой середине реки. Воды реки заливали камень и самую трещину, и казалось, что со дна холодной реки бьет струя кипятка. Облака пара, особенно по утрам, окутывали поверхность воды в этом месте, называемом несколько интригующе — «Шейтан керпюсу» («Чертов мост»). Это действительно был мост через реку, но сотворенный не человеческими руками, а самой природой. Берега реки в этом месте так близко сходились, что хорошему прыгуну ничего не стоило бы перескочить с одного берега на другой. Когда-то скатившийся сверху валун застрял в этой теснине и образовал мост.
Налюбовавшись на эти красоты, Нора повернула назад к гостинице, но по пути свернула к горячим источникам, которые она так и не успела увидеть за все время своего пребывания здесь. Основные из этих источников располагались неподалеку от ванного барака и после весьма эффектного «фонтана» показались Норе слишком будничными и невзрачными. Неглубокие ямы с ржавыми от минеральных с примесью железа отложений стенками, и в них, как в обычной кастрюле, клокотала вода. Отсюда по деревянным желобам (трубы тут не годятся, они быстро забиваются солями, и их приходится выбрасывать) часть воды подается непосредственно на ванны, а другая часть спускается в каптажные траншеи — длинные, выложенные камнем бассейны, — где она охлаждается, после чего ее также подают на ванны.
Вокруг одной из «кастрюль» две женщины-азербайджанки, сидя на корточках, не спеша чаевничали. Вычерпывая стаканами горячую воду, они пили ее, отхлебывая мелкими глотками, с сахаром, вприкуску, распарившись и обливаясь потом, словно купчихи у самовара. Нора попросила у них стакан, тоже зачерпнула воды, попробовала на вкус и поморщилась: экая гадость, и как ее пьют!
Женщины рассмеялись, та, что помоложе, немного разговаривавшая по-армянски, вытерла губы и пояснила, что это с непривычки.
— Первые дни всегда так бывает, а потом привыкаешь, — даже нравится, готовый чай! Вон смотрите, как он пьет.
Нора обернулась и увидела Гара-киши. Подставив сложенные горстью ладони под тоненькую струйку, вытекавшую из трещинки в деревянном желобке, старик неторопливо пил воду. Поддавшись какому-то мгновенному порыву, Нора шагнула к нему и протянула стакан:
— Пейте из стакана, дедушка.
Старик хмуро, исподлобья посмотрел на нее, затем на «купчих» и отрицательно покачал головой.
— Хейр, истемирям (нет, не хочу).
Нора не сразу поняла, в чем дело. Неужели ему нравилось обжигать руки кипятком?
— Ну берите же, стакан чистый!
Старик на этот раз вовсе не удостоил ее ответом. Напившись, он отряхнул руки и стал спускаться к реке, слегка сутулясь, но все еще легко неся свое сухощавое сильное тело. Там, внизу, у реки, пощипывал траву стреноженный Араб.
— Нора-баджи, ты зря его просишь, он все равно не возьмет, — сказала младшая из «купчих».
— Но почему?
«Купчихи» смущенно переглянулись.
— Да ты не обижайся, сестра, его уже не переделаешь, такой он человек, темный…
Нора пожала плечами, вернула им стакан и пошла в гостиницу. На душе ее остался неприятный и тяжелый осадок от этой встречи.
В полночь под ивами
…На похороны, кизира собрались почти все сарушенцы и гонимые любопытством многие крестьяне из соседних сел. Были там и Ерем с сыновьями. Был и Бахши. Казалось, вчерашнюю стычку он успел забыть. Изредка перекидывался с Еремом ничего не значащими словами, но не выказывал особого желания объясниться. Ерем отвечал ему примирительно, не искал ссоры: что было, то прошло.
К вечеру, когда все стали расходиться, к Ерему подошел мальчик и сказал, что его зовет Бахши.
— Где он?
— Там, за селом, у родника.
— Он там один?
— Нет, там несколько человек — Вани, Мангас, Саркис. Шашлык жарят, вино есть.
Должно быть, сарушенцы решили помирить врагов, им это надо было для своего же спокойствия. Если не пойти — быть беде.
— Хорошо, скажи, что буду через полчаса.
Придя к себе домой, он приказал жене:
— Приготовь большой кувшин вина, побольше хлеба, сыра и всего. Пусть Левон сходит в загон, приведет хорошего ягненка.
— Куда это ты? — спросила Хатуи.
— Там у родника парни собрались, решили кутнуть немного и заодно нас помирить с Бахши.
— Он тоже там?
— Да. Живей двигайся.
— Отец, возьми
