Царство. 1955–1957 - Александр Струев

— Если ты утверждаешь, что жира нет, значит, без опаски кушать можно?

Анастас Иванович самозабвенно кивал.

«Тогда еще съем! — решил председатель Совета министров. — А с завтрашнего дня — диета. Самая строгая, железная. Прямо с завтрашнего дня!» — облизывая жирные пальцы, клялся Николай Александрович.

Никита Сергеевич отдыхал в Крыму третью неделю, по соседству в санатории «Нижняя Ореанда» остановился Анастас Иванович Микоян с семьей и Маршал Советского Союза, министр обороны Георгий Константинович Жуков. Жуков приехал со своей Галиной, лечащим врачом, двумя адъютантами, начальником хозуправления Мармеладовым, водителями, охраной, массажисткой и поваром. Берлинский Гюнтер так и катался за маршалом, сначала готовил в Германии, потом последовал за военачальником в Москву, из Москвы — в Одессу, затем на Урал. Даже в опале маршал не отпустил от себя немца. И дело не в том, что услужливый, пунктуальный, очень опрятный немец знал множество хитроумных рецептов, просто он постоянно был занят своим непосредственным делом — кулинарией; не слонялся без дела, не торопился домой, а неотлучно стоял у плиты, так как маршал для него был превыше всего.

Галина Александровна, маршальская супруга, во всем поощряла повара, ставила в пример. Стараниями Гюнтера Георгий Константинович превратился в тонкого гурмана, ведь самые обыкновенные вещи получались у него отменно. Птица, которую запекал, никогда не выходила из духовки пересушенной или сырой, каждую косточку цесарки, гуся или утки хотелось обсосать и потребовать добавки. А от фаршированного карпа какой аромат шел! Дразнящий аромат! Если брался за мясо — мясо всегда оставалось сочным, мягким, не было разницы, говядина это, баранина или свинина. Про овощи — отдельный разговор, чего только не получалось из овощей! Готовил повар скорее не умом, а сердцем, посмотришь со стороны, и сразу поймешь — виртуоз! Охранники Жукова часто вспоминали, как немец зажарил змею! Ночами Гюнтер ползал по оврагам, выискивая лягушек. Отвратительные жабы его стараниями превращались в объеденье, не говоря уже про слюнявых улиток! Всякая еда подавалась им так, словно шла на парад. Вчера на завтрак подавались сыры, выбор, разумеется, не тот, что в Париже на Елисейских полях или в известном «Фукете», или в «Серебряной башне» на набережной Сены, однако Болте умудрялся и в Крыму не ударить в грязь лицом. Советские сыры были, как правило, молодые, с характерным привкусом молока, разнообразие не великое, но и здесь повар выкручивался. Некоторые скажут: «Подумаешь, сыр! Сыр и есть сыр!» — Так нет! По утверждению Гюнтера, к каждому сыру применялся свой, уважительный, подход, а ежели так — сыры съедались за милую душу! Некоторые требовали сверхтонкой нарезки, чтобы ломтик насквозь просвечивал, лишь тогда вкус производил впечатление. Другие, к примеру, овечий сыр, следовало подавать крупно наломанным, какие-то виды держали в обычном сливочном состоянии, в этом случае надо было понимать, с чем и как их есть. Встречались в Ялте и копченые сыры, и даже сыры с плесенью. Все, чем располагал Гюнтер, выкладывалось на большое блюдо, которое дополняли персиковые или абрикосовые муссы и джемы, маринованные, в случае, если не было свежих, виноградинки, ягодки ежевики, шелковицы. Ягоды и воздушные муссы оттеняли сырный вкус, а ведь только так сыр по-настоящему оценишь. В основе всей гюнтеровской работы лежала гениальная простота!

Гюнтер самолично пек хлеб, сушил ржаные сухарики, которые полагались ко множеству паштетов. Но вершиной его кулинарного искусства стали соусы, в их приготовлении заключался главный гастрономический секрет. Тайну приготовления соусов Болте приравнивал к государственной, ведь знание кулинарных секретов обеспечивало безбедную, а порой и счастливую жизнь, ведь желудок, прости, Господи, каждый день кушать просит, а желудки вершителей судеб — наиболее требовательны.

Мюнхен и Гамбург заложили основу поварского дела, ему попались там отличные учителя. Гюнтер сделался специалистом в приготовлении охотничьих лакомств, запомнил, как управляться со всевозможной снедью, понял, в каких пропорциях смешивать ингредиенты для приготовления подлив, выучился искусству управлять печным жаром, ведь очень важна температура, при которой готовится еда. Так же важно было вовремя солить и перчить пищу. Кулинария содержит массу основополагающих понятий и тысячу тысяч тонкостей. Говоря о продуктах, принципиально их качество: свежесть, возраст и география. К продуктам Гюнтер подходил скрупулезно. Одно дело если животное питалось впроголодь, за ним плохо ухаживали, и совсем другое, когда его кормили отборным зерном, поили молоком, заботились, в этом случае получался — восторг! Дичь требовала особого подхода, мясо домашних животных — своего.

Два года Гюнтер Болте провел в Италии, исполняя обязанности второго повара при немецком после, за послом последовал в Париж, где через год, встретив молоденькую парижанку, вскружившую гастроному голову, лишился работы. Устраивая личную жизнь, он прослонялся по бесконечным кафешкам и ресторанчикам французской столицы. То тут его возьмут, то там — из-за влюбленности и бесконечных опозданий баварец не выдерживал порой даже испытательного срока. В результате не только Париж, но и пол-Франции он исходил вдоль и поперек. Полгода они с любимой прожили в Нормандии, полгода — в Марселе. Любовь внезапно рассыпалась, и разочарованный кулинар вернулся в Берлин. Страшный конец войны мог сделать его инвалидом — рядом взорвалась бомба. По счастливой случайности Гюнтер уцелел, был контужен, но за месяц оклемался, слух восстановился, рука перестала предательски дергаться.

К Жукову он попал прямо-таки по воле Всевышнего. Его двоюродный брат был инженером у фашистского ракетчика Вернера фон Брауна, и когда Красная Армия заняла Берлин, советское командование в срочном порядке принялось выискивать сотрудников ракетного ведомства вермахта. Всех, кого удалось найти, отправляли в Пенемюнде, пригород Берлина, где в экстренном порядке организовали ракетный научно-производственный центр. Брат Гюнтера, как и у Вернера фон Брауна, встал за чертежный станок. Он-то и пристроил родственника на закрытое предприятие, отрекомендовав в столовую.

Производство смертельного «Фау» требовалось досконально изучить. Пока разыскивали немецких инженеров, слесарей, чертежников, всех, кто имел отношение к ракетам, пока восстанавливали испорченное при бегстве фашистов оборудование, на неопределенное время застряли в Берлине, в дальнейшем планировали перевести ракетный центр поближе к Москве, в местечко Подлипки, рядом с крохотным поселком Мытищи. Но в любом случае людей надо было кормить, а когда речь шла о ракетах, то кормить хорошо.

Генерал Серов, возглавлявший по заданию Сталина работы по розыску людей, материалов и оборудования по немецкой ракетной тематике, неделями просиживал на секретной территории, где обычно и обедал. Понимая толк в кухне, он сразу обратил внимание на качество блюд. К тому же Гюнтер любил украшательство, не жалел аккуратно выкладывать на тарелку разнообразную зелень, которую выращивал на подоконнике комнатушки, где жил. Не имея возможности покидать пределы охраняемой территории, баварец сосредоточился на соусах, которые, в конце концов, сослужили службу. Однажды он так великолепно приготовил оленя, накануне подстреленного Серовым, что один запах свел едоков с ума. Иван Александрович забрал Гюнтера к себе, и скоро он стал поражать генерала гастрономическими изысками. В компании главнокомандующего оккупационными войсками Маршала Советского Союза Жукова генерал-полковник Серов каждую неделю бил зверя. В такие дни обычно топилась баня, а после бани накрывался стол. Через Гюнтера прошли и олени, и кабаны, и косули, и зайцы, и фазаны, и куропатки, да все, что оказывалось на мушке азартных охотников. Маршал уже не указывал, как и что готовить, знания баварца его целиком устраивали. На похвалы улыбающийся дылдообразный Гюнтер нелепо вытягивался по «стойке смирно», застывая перед начальством в своем белом халате и непомерно большом колпаке. Через месяц он начал изъясняться на ломаном русском языке.

Гюнтер вялил, коптил, запекал, крутил колбасы, изобретал паштеты. Паштет из гусиной печени, рецепт которого немец подсмотрел в городе По, сделался у маршала обожаемым.

— Откуда у тебя такой мастер? — поинтересовался Жуков.

— Хороший малый! У фашистов он Риббентропа кормил, — немного приукрасив карьеру немца, похвастался генерал.

— Отдай его мне, — попросил главнокомандующий, — мой Тимофей совсем раскис, а может, уже возраст. В Москву просится, а что я буду без повара делать?

Серов был рад услужить. Так Гюнтер Болте оказался у Георгия Константиновича и уже от маршала не отставал, да и куда пойдешь — повсюду патрули, неописуемая бедность, продуктовые карточки, безработица и подозрительные глаза контрразведчиков.