Заговор призраков - Екатерина Коути

Вмиг были забыты все обиды. Жена признавала его правоту, следовательно, хоть что-то он для нее да значит. Лгать Виктория не умела. Каким бы пылким, даже взбалмошным ни было ее сердце, его никогда не подтачивал червячок притворства. Именно честность он ценил в жене превыше всего. И если есть на свете хоть что-то, ради чего стоит зажечь спичку и швырнуть ее на изломанную груду амбиций, так это искренняя улыбка Виктории.

Улыбка, которую унаследовали их дети.

– Спасибо вам. – Он торопливо расцеловал жену. – Видит Бог, Виктория, вы поступаете правильно. Благодарю. Мы упредим заговорщиков и поедем тотчас же. Однако нужно сохранять строжайшую секретность. Если имеет место заговор, смутьяны могут запаниковать и снова напасть. Ведь мы даже не знаем, кто состоит в их рядах и откуда ждать удара. В таких условиях доверять нельзя никому.

– Кроме того юноши. Молодого лорда Линдена.

– Да, кроме него.

Новости о заговоре взбудоражили принца, но он не мог не отметить, что на поле пустоцвета появилась молодая поросль совсем иного качества. Саженцы, на чьих тонких ветвях завязываются плоды. Чистые сердцем юноши, которые станут опорой империи. Как и их королева, они будут четко различать только два цвета – черный и белый. Никакой игры теней. Никаких полутонов. Серый будет казаться им цветом потасканной морали и несвежего белья.

Несомненно, лорд Линден был представителем новой молодежи, раз уж верность монархии пересилила в нем родственные чувства. Более того, узнав о планах заговорщиков, он поспешил с докладом не к самой королеве, а к принцу-консорту. Сказал, что в любых делах первое слово всегда за мужем, а в таких серьезных и подавно. Принц Альберт был приятно удивлен.

– Вот уж не ожидала, что мисс Тревельян окажется пособницей убийц, – вздохнула Виктория. – Она произвела на меня самое приятное впечатление. Кто бы мог подумать?

«Я! – чуть не выкрикнул Альберт. – И мог, и подумал». Но сейчас не время отчитывать жену за то, что она доверилась рыжей кликуше, а до того – открыла сердце старому пройдохе Мельбурну, который, как и всякий бастард, не упустит возможности разрушить чей-то законный брак. И уж тем более брак королевы – это какой куш можно отхватить!

– Благодарю Бога, что нам удалось вовремя обезвредить злодейку. Если бы лорд Линден опоздал всего лишь на минуту, последствия были бы непоправимыми. Кстати, не забудьте его как следует вознаградить.

Виктория улыбнулась.

– Я уже предлагала, когда он нагнал меня в коридоре, но милый лорд Линден сказал, что ему не нужны ни почести, ни земли. Все, чего он желает, это служить истинному монарху. Такой славный юноша! Он спросил, что еще может для меня сделать.

– И вы?

– И я отправила его сторожить детскую.

6

Не смотреть, не смотреть, не смотреть.

В народе судачат, что нечисть приходит лишь к тем, кто призывает ее, и попадаются такие чудовища, что не смеют войти в дом без приглашения. Взглянуть – значит проявить интерес. Позвать. Пригласить.

А еще говорят, что если обойти вокруг привидения девять раз, оно растворится в воздухе, но сказать проще, чем сделать. Пока что это она крепко-накрепко привязана к стулу, а призрак ходит вокруг нее, натыкаясь на полусгнившую кровать, путаясь пальцами в бордовых гардинах.

Босые ноги влажно шлепают по ковру. Под ночной сорочкой подрагивает огромное брюхо, словно бочка, полная воды. Но страшнее всего глаза – слепые, белесые, они выпирают из глазниц, как разваренные куски жира. Чтобы справиться с тошнотой, Агнесс старалась не напоминать себе, как явственно призрак походил на личинку, ползущую по картофельной грядке.

Круг все сжимался. Несколько раз кромка грязной сорочки задевала ее юбки. Девушка подобралась и затаила дыхание. Господи, пусть оно меня не найдет. Пусть поиски наскучат ему, и оно сгинет ни с чем. Но молитвы не шли ей на ум, ведь Господь, взвесив ее причитания и волю короля, пусть и двадцать лет как покойного, вряд ли сделает выбор в ее пользу.

(Сомневаться в моих словах равносильно измене.)

Прочесть заговор от нежити, один из тех, которым ее учила миссис Крэгмор? Но стоит ей вдохнуть через рот, как горло сжимается из-за нестерпимого зловония. От рук призрака несет, как из корзины с нераспроданной за день макрелью, его рубище пропитано запахами застарелого пота, камфоры и желчи.

(Вода поднимается, детка.)

Ткань юбки натянулась на ее коленях, и призрак издал гортанный вскрик, почувствовав под босой ступней мягкий скользкий шелк. Чудовище качнулось вперед. Перед глазами Агнесс мелькнула золотая цепь, и в тот же миг на шее девушки сомкнулись пальцы. Они извивались, холодные и скользкие, как угри, и медленно выдавливали из нее воздух…

Сейчас она умрет, поняла Агнесс.

(Сейчас ты мне за все ответишь!)

И Джеймса не будет рядом. Он отрекся от нее, как и все, кого она любила. Как же горько умирать покинутой друзьями, жалкой и слабой…

Нет! Быть может, она и наделала глупостей, и ее поездка в Виндзор была промашкой, растянутой на три часа, но и слабой ее не назовешь. И пусть в ней нет ни капли крови фейри, но родилась-то она в Сочельник, а значит, впитала в себя разлитое в воздухе чудо. То чудо, которое превращает колодезную воду в вино, и понуждает скотину преклонять колени в хлеву, чтобы внимать ангельским хорам, и наделяет даром пророчества зеркала и яблочные очистки… Волшебство принадлежит ей – тоже по праву рождения!

«Я медиум. Призраки приходят на мой зов. Когда я говорю, они молчат и внимают».

(Эмили, Эмили, Эмили!)

Агнесс вытаращила глаза.

– Папенька? – просипела она.

Призрак уставился на нее незрячими белесыми глазами.

– Это же я, принцесса Амелия… Эмили. Помогите, папенька, мне так страшно.

Хватка на ее горле разжалась. Склонив голову набок, призрак хлопал губами, повторяя ее имя.

– Эмили? – Распухший язык вяло ворочался во рту. – Детка, что с тобой? Что? А?

Выражение его лица, если это вообще можно было назвать лицом, сделалось осмысленным. Он снова зашарил руками по ее плечам, спускаясь все ниже, и содрогнулся, нащупав ремни…

– Меня связали доктора, – второпях объяснила Агнесс. – Те самые, которые так издевались над вами, папенька.

– Что?! – взревел король. – Доктора?! Ненавижу докторов… привязывали меня к стулу на весь день, затыкали мне глотку кляпом, чтобы я давился блевотиной… ставили мне пиявки за уши, чтобы те выжрали мне мозг… и насмехались над моими корчами, пялили гнусные рты…

– Да-да, те самые доктора! Они связали меня, а вода уже подступает! У меня чулки намокли!