Заговор призраков - Екатерина Коути

– Джеймс, заберите меня отсюда!

Она сразу же ощутила его присутствие, но не в комнате, а в своей голове. Сквозь горячечную завесу мыслей пробился голос, далекий и бесконечно чужой:

«Нет, Агнесс, не сейчас».

Так она поняла, что погибла.

5

Так его еще никогда не унижали, хотя, видит Бог, унижений он в этой стране натерпелся предостаточно.

Во всех салонах перемывали ему кости, будто он был шаромыжником, приплывшим в Англию с миской для подаяния и котомкой за спиной. Оскорбление за оскорблением, обида за обидой. Сговорившись, члены парламента назначили ему смехотворное пособие – всего-то тридцать тысяч фунтов, ровно на двадцать тысяч меньше, чем получал супруг королевы Анны, который только ел да спал. Вот оно, хваленое английское гостеприимство.

А ведь он мог бы стать полководцем. Разрабатывал бы планы сражений, отдавал приказы, перекрикивая грохотанье пушек и жужжание пуль. Разве не к этому его готовили? Зачем тогда отец брал его с собой на охоту, едва только он мог усидеть в седле? Зачем выгонял его в легкой одежде на мороз?

И ученым он тоже мог стать. Профессора Боннского университета не могли нарадоваться на студента, который шел в библиотеку, тогда как его сверстники, горланя песни, устремляли стопы к дому терпимости. А если не ученым, то блестящим композитором, прославленным на всю Европу. Сколько лет ему было, когда он начал сочинять органную музыку? Четырнадцать, не больше. Теперь же от вдохновения простыл и след, и вершина его достижений – спеть с женой дуэтом перед ее фрейлинами и собрать скромный урожай аплодисментов.

Он мог бы стать политиком, и снова неудача! Виктория рассудила, что политика не про него, и, наслушавшись советов Мельбурна, отказалась даровать жениху герцогство. А поскольку он не английский пэр, дорога в палату лордов ему заказана. Не баллотироваться же, в самом деле, в палату общин? Да за него все равно никто не проголосует. Какое кому дело до его суждений о демократии, если он выговаривает «д» как глухую согласную?

Он мог бы стать… Даже думать об этом противозаконно, но почему бы, собственно, и нет? Из него получился бы превосходный правитель. Он сумел бы проложить торную дорогу прогрессу, не принося в жертву нравственность… Но все это лишь мечты, зыбкие и прельстительные, как пение Лорелеи. За несколько лет он сумел приручить амбиции, замуровать их в узилище подсознания, но и оттуда доносились их стоны. Так унизительно находиться в подчинении женщины! У любого сапожника больше власти, чем у него, принца-консорта.

Он мог бы стать королем. А стал игрушкой королевы.

– Альберт! Немедленно остановитесь!

Распахнув первую попавшуюся дверь, он поморщился от досады. Ноги сами привели его в Синий будуар, злосчастную комнату, где три года назад Виктория сделала ему предложение. Кто-то, возможно, счел бы забавной такую перестановку ролей, для него же она стала источником дополнительных терзаний. По крайней мере, Виктории хватило такта изобразить волнение, словно она боялась отказа. Хотя к чему ходить вокруг да около? Обоим было понятно, что по мановению ее руки дядя Леопольд упакует жениха в хрустящую бумагу и доставит по указанному адресу. С рождения Альберта растили в подарок ей – наследнице престола, пухленькой куропатке из Кенсингтонского дворца.

Принц опустился на диван, упер локти в колени, зарылся пальцами в густые каштановые волосы. Все его достижения, надежды, мечты, все, что составляло его личность, было свалено грудой, точно негодная рухлядь, и с годами гора обломков становилась все выше.

Ради чего столько лишений? Что он получил взамен?

Держась за поясницу, жена опустилась на диван подле него.

– Вы расстроены, мой ангел, – сказала она участливо. – Все мы расстроены этим ужасным происшествием. Что мне сделать, чтобы вы на меня не сердились?

– Я уже говорил вам и повторю снова. Пусть закладывают карету. Мы немедленно покидаем Виндзор – вы, я и дети.

– Нет!

Королева вскочила с необычайной для ее положения прытью.

– Я не собираюсь бежать из Виндзора под покровом ночи, проявить малодушие, как… как…

– Как моя мать, – устало подсказал принц. – Это ведь ей пришлось в спешке покинуть Кобург, потому что отец ославил ее на всю Европу. А мы с Эрнстом тогда болели коклюшем и думали, что она уехала, чтобы не подхватить от нас заразу. Мне было пять лет, Эрнсту шесть. Она называла нас «своими мышатами». И больше мы ее никогда не видели. Вы не знаете, как это… какое чувство, когда… но вам неоткуда знать. А я еще тогда решил, что если у меня будут свои дети, им не придется испытать горе. И сейчас я не позволю их убить.

– Кобург – маленькое герцогство, там нет ни «Таймс», ни «Дейли телеграф», ни этого глупого «Панча», – вразумляла его жена. – Если мы уедем, да еще в такой суматохе, пойдут ужасные слухи! А заговорщики еще что-нибудь учинят или, напротив, скроются от правосудия. Мы должны действовать взвешенно. Я посажу в каждой комнате по гвардейцу, но принц и принцесса останутся в Виндзоре.

– Принц и принцесса?

Виктория нахохлилась, когда он встал и посмотрел на нее с высоты своего роста. Сейчас она как никогда походила на сову, лупоглазую, взъерошенную, готовую до последнего оборонять свой амбар.

– Das sind keine Prinz und Prinzessin, das sind doch unsere Kinder![6] – прокричал Альберт.

– Schweigen Sie![7] Как вы смеете со мной препираться? Я королева, и я здесь отдаю распоряжения!

– О, да, вы королева и поступаете по-королевски. Но если вас интересуют только дела государства, а я нужен лишь на то, чтобы делать вам детей, то отдайте мне этих детей, Виктория! Я увезу их в Розенау.

Она приоткрыла рот, пораженная внезапной вспышкой гнева, словно рассчитывала на обычную грозу, но вместо града с неба посыпались огненные шары.

– Альберт!..

Ему было все равно, что она скажет. С глухим стоном он опустился на диван и ударил кулаком по лакированному подлокотнику. Пока они спорят, заговорщики могут преспокойно строить козни. Бежать отсюда, бежать поскорее!

Он не сразу почувствовал, как она провела рукой по его волосам, и недоуменно на нее посмотрел. Уместны ли сейчас ласки?

– Однажды после ссоры вы заперлись у себя, а когда я постучалась, спросили: «Кто там?» – «Королева Англии», – поддавшись своеволию, отвечала я. Но вы не отперли дверь. Тогда я постучалась вновь, и вновь вы спросили: «Кто там?» – «Ваша жена, Альберт», – отвечала я, и дверь отворилась, – обвив его шею пухлыми руками, она присела ему на колени. – Я согласна, Альберт. В первую очередь это наши дети. И сегодня мы увезем их отсюда. Но не в Розенау, – подумав, добавила она. – Трудно будет объяснить газетчикам, почему мы сорвались с места и умчались в Германию. Нет, мы увезем детей в Ковентри, под крыло герцогу Веллингтону. Из-за покушения мне пришлось отсрочить визит в его поместье, но теперь для этого самое время. Боевой генерал сумеет защитить нас от убийц. Он победил самого Наполеона.