Двор халифов - Хью Кеннеди

В этот момент мы услышали звон уздечек всадников почтовой службы. Он обернулся и увидел, что некоторые мулы несут на крупах короба с подарками. Он велел одному из слуг посмотреть, есть ли там, среди даров, свежие финики, и если есть, то какого сорта, не азад ли. Торопясь, вернулись слуги с двумя корзинами фиников азад, которые выглядели так, будто были только что сняты с пальмы. Он поблагодарил Аллаха, и мы все поели и затаи финики водой. Но позднее, когда мы поднялись, нас начало знобить. Для Мамуна болезнь оказалась смертельной, Мутасим болел до самого возвращения в Ирак, а я поправился быстро.

Масуди представляет другой рассказ{439}, переданный ему в Дамаске — хотя его информатор не утверждает, что сам был свидетелем. Халиф и тут находится в Буданлуне:

Очарованный прохладной водой, чистой и прозрачной, а также красотой местности, зеленею, он велел нарезать длинных ветвей и уложить их над потоком. На них устроили что-то вроде павильона из жердей и листьев с деревьев, и он устроился в этом примитивном убежище. В воду бросили свежееотчеканенный дирхем; она оказалась такой прозрачной, что можно было прочитать надпись на лежащей на дне монете, и такой холодной, что никто не решался выкупаться.

Между тем в патоке появилась рыба около полуметра длиной, сверкающая, как серебряный слиток. Таму, кто решился бы поймать ее, была назначена награда. Один слуга бросился вниз, схватил рыбу и начал карабкаться на берег, но когда он приблизился к павильону, где сидел Мамун, рыба изогнулась, выскользнула из рук и камнем плюхнулась в глубокую воду. Плеснувшая вода окатила халифу грудь, шею и ключицы, намочив одежду. Слуга бросился назад, снова поймал рыбу и, дрожа, положил ее, завернутую в салфетку, перед халифом.

— Зажарьте ее! — сказал халиф.

Но в этот момент его внезапно охватила дрожь, и он не смог двинуться. Бесполезными оказались обертывания в покрываю и стеганые одеяла: он продолжал дрожать, как пальмовый лист, и твердить:

— Мне холодно, мне холодно!

Они отнесли его в палатку, укрыли, развели большой костер, но он продолжал жаловаться на холод. Когда рыбу зажарили, блюдо принесли ему, но он не захотел даже попробовать; он слишком сильно страдал, чтобы притронуться к рыбе.

Невозможно определить, что правда в этих двух рассказах, но описания этого печального события дают заглянуть в личную жизнь халифа в дороге.

Перед смертью Мамун успел сделать завещание, в котором определял, как его хоронить{440}. После признания, что грешен, и молитвы о прощении он продолжает:

Когда я умру, поверните меня лицом к Аллаху, закройте мне глаза, сделайте малое омовение и обряд очищения, и проследите, чтобы меня правильно завернули в саван [в традиционной мусульманской практике похорон гроб не используется]… Затем положите меня на бок на носилки и поторопитесь со мной. Когда вы положите меня для молитвы. пусть один из вас, самый близкий мне по крови и самый старший по годам, выйдет вперед, чтобы вести службу. Пусть ведущий молитву произнесет такбир [то есть формулу «Аллаху Акбар, Господь Всевеликий»] пять раз, а начнет его словами «Будьте угодны Аллаху, благословение на нашего хозяина и хозяина всех посланцев, которые были уже отосланы». Затем должна идти молитва за всех верующих мужчин и женщин, тех, кто еще жив, и тех, кто умер, а затем молитва за тех, кто предшествовал нам в вере. Затем ведущий молитву должен произнести такбир четвертый раз, а затем дайте ему вознести благодарение Аллаху, провозгласить признание в вере в Него, восхвалить Его и попросить даровать мир. Затем положите мой труп себе на плечи и отнесите к моей могиле. Вознесите щедрые благодарности Аллаху с упоминанием его имени. Уложите меня на правый бок и разверните в направлении Мекки. Откиньте саван с моей головы и ног, а затем возведите нишу из глиняного кирпича и забросайте меня землей. Потом уходите и предоставьте меня моей судьбе, потому что никто из вас не в силах будет мне помочь или защитить от наказания, которое на меня может быть возложено.

Присутствующие воздержались дурно отозваться о нем, когда он попросил: «Не допускайте рыдающих женщин ко мне, потому что горестный плач беспокоит больного».

Затем простые похороны и соответствующий скромный конец обозначили уход величайшего из властителей того времени. Его тело увезли в горы Тавра и погребли у дома, принадлежащего одному из евнухов его отца. И ныне туристам все еще показывают его гробницу{441}.

Похоже. Мамун не оставил ясного распоряжения о наследовании. Может быть, он испытывал отвращение к чрезмерно проработанному завещанию своего отца — и к хаосу и страданиям, обрушившимся в результате на халифат. Но возможно, что он составил завещание, однако его впоследствии скрыли. Сын Мамуна Аббас был к этому времени уже взрослым и имел значительный опыт ведения войны против византийцев. Он, казалось бы, представлял совершенно естественный выбор — но все же халифом стал его брат Мутасим, от которого произошли все последующие халифы Аббасидов. Эго означало, что существовали скрытые, но могущественные механизмы, содействовавшие возвышению Мутасима и внешне не встретившие серьезного сопротивления. Однако, внимательно читая источники тех лет, можно убедиться, что все было не так уж просто.

Абу Исхак, известный как халиф Мутасим, являлся самым младшим сыном Гаруна аль-Рашида от рабыни неарабского происхождения, уроженки Куфы по имени Марида. Более о ней мы не знаем ничего. Он родился примерно в 796 году во Дворце Вечности в Багдаде и был на десять лет моложе своих братьев, Амина и Мамуна{442}. Он был еще мальчиком, когда умер его отец, и не играл никакой роли как преемник по завещанию