Двор халифов - Хью Кеннеди

Отец Салаба хорошо осознал это мгновение как момент необычайной важности — без сомнения, он надеялся, что прибытие халифа в город, основанный его прапрадедом, знаменует собой начало новой эры. Вероятно, Мамун решил оставить Мере и переселиться на запад в начале 818 года, но его продвижение проходило медленно и не без несчастий. К середине февраля кортеж халифа достиг Сарахса. Пока он находился там, группа людей напала в бане на визиря халифа, Фадла ибн Сахла, и убила его.

Именно Фадл настаивал на задержке Мамуна в Мерве, и едва ли приходится сомневаться, что его смерть оказалась очень удобна халифу. Убийцы были вскоре пойманы и оказались людьми из собственной свиты халифа. Они заявили, что действовали по приказу — но это не спасло их: халиф приказал отрубить всем головы{415}.

В начале сентября халиф достиг города Тус, где умер и был похоронен его отец. Здесь он посетил гробницу отца, здесь же произошел еще один несчастный случай с одним из видных представителей с ни ты халифа. Его наследник, Али ар-Рида, погиб при странных обстоятельствах. Было сообщено, что он съел слишком много винограда и умер от колик в животе, но многие считали, что он был отравлен, чтобы расчистить дорогу Мамуну, примирив его с семьей Аббасидов и людьми в Багдаде{416}. Его похоронили возле Гаруна.

Хоть Али и умер, память о нем осталась. У шиитов могила этого нового мученика стала центром паломничества. Под персидской формой своего имени, Али Реза, он стал почти святым покровителем Ирана. Память о Тусе ныне почти забыта, центр здешнего поселения передвинулся на повое место, ныне известное как Мешхед («место мученичества»). Гробница Али увеличилась и стала богаче. В пятнадцатом веке царица Гавхар Шад из рода Тимуридов построила здесь мечеть, которая все еще является одним из самых великих памятников исламской архитектуры в Иране. Сегодня Мешхед стоит в одном ряду с Кумом как один из двух шиитских святых городов в Иране. В то же время гробница Гаруна, не ценимая и нелюбимая, стала лишь объектом осмеяния и оскорблений.

Должно быть, халиф провел зиму в Хорасане, потому что в июне 819 года мы находим его в Рее. Отсюда он отправился по великой хорасанской дороге через перевалы гор Загрос, проводя по одному-два дня на каждой перевалочной станции. Когда он достиг Нахравана на берегу великого канала, который орошал обширные земли к востоку от Тигра, его встретил Тахир, члены его семьи и первые лица Багдада. Отсюда Мамун планировал свой триумфальный вход в город.

В итоге Мамуна приняли как халифа, но для этого ему пришлось пойти на компромиссы. Самым очевидным был вопрос одежды. Аббасиды с самого начала приняли черный цвет, и черное придворное одеяние являлось обязательным для официальных придворных приемов. Однако в Мерве Мамун и его двор стали носить зеленое — а к этому времени, если не раньше, данный цвет стал знаком сторонников Алидов. Даже после того, как халиф прибыл в Багдад, к нему не допускали никого, если тот не был одет в зеленое, и его сторонники обрушивались на всякого, кто носил черное. Однако эта мера оставалась крайне непопулярной, и сопротивление народа проявлялось совершенно открыто. «Повелитель правоверных, — говорили халифу, — ты отвергаешь одежду своих предков, членов твоей семьи и сторонников твоей династии!»

Согласно одной версии, Тахир лично смог уговорить халифа, что зеленый цвет никогда не будет принят народом, я его требуется сменить на черный. К концу первой недели пребывания халифа в столице ненавистный зеленый цвет наконец-то исчез, и его уход символизировал окончательный отказ от первоначальной политики Мамуна. С этого времени он правил как истинный халиф рода Аббасидов в городе своих предков.

Однако если Мамуна приняли в Багдаде и в Иране, то в большинстве западных земель империи власть оставалась в руках местных военачальников, которые воспользовались беспорядками и безвластием. Багдад же был разрушен и доведен до нищеты постоянными сражениями, значительная часть города лежала в руинах. Поначалу Мамун поселился во дворце, который его дед Махди построил на восточном берегу Тигра, но позднее он передвинулся вниз по реке, построив на берегу новый дворец{417}. Во дворце Золотые Ворота в Круглом Городе больше уже не жили, хотя здешней мечетью продолжали пользоваться; Дворец Вечности на западном берегу тоже был заброшен. Наиболее вероятно, что оба они были разрушены в ходе боев — так, что не подлежали восстановлению. Как это часто случалось в Багдаде, легче было построить новое, чем ремонтировать старое.

Главными сторонниками халифа в новой его политике были Тахир и его семья. После смерти Амина братья Бану Сахл умело оттерли Тахира от власти. Его послали в Ракку, подальше от центра событий в Багдаде; там он, как говорят, занял себя чтением трудов по философии. Теперь же Мамун пригласил Тахира встречать его вступление в город, и Тахир стал его правой рукой. То было начало партнерства Тахиридов и Аббасидов, которое продлилось полвека и принесло некоторую стабильность в управлении державой и в политике.

Тахириды внесли также большой вклад в культурную жизнь двора и более широкого столичного общества. Но в основном они управляли своим родным Хорасаном, а после того, как халиф переехал в Самарру — и Багдадом. Как минимум вплоть до смерти Мутаввакиля в 861 году система работала безотказно: в Багдаде царил мир, из Хорасана регулярно поступали налоги. В конце концов, Тахир с семьей по своему происхождению были Хорасанскими аристократами, и они уважали интересы таких же аристократов.

В то же самое время присутствие Тахиридов в Багдаде обеспечило появление альтернативного двора, что делало отъезд халифов в Самарру более переносимым. Мамун подарил Тахиру старый дворец на западной стороне, который принадлежал одному из евнухов Мансура. Здесь Тахир и его семья построили громадный дворцовый комплекс, который обычно называют Харим Тахир — «вклад Тахира». Во второй половине девятого века, после того, как Тахириды исчезли со сцены, этот комплекс стал второй резиденцией Аббасидов. Здесь были похоронены халифы Мутадид (умер в 902 году) и Муктафи (умер в 908 году). Это было жилище принцев правящей семьи, наполовину дворец, наполовину тюрьма для тех, кто мог претендовать на трон. Когда в начале тринадцатого века это место описывал знаменитый географ Якут, оно все еще было обитаемым — хотя