Следы помады. Тайная история XX века - Грейл Маркус

достичь единения с Богом — не на официально санкционированное мгновение, а неизменного. Это была великая борьба — она могла продолжаться много лет. Однажды закончившись, она открыла дверь. Когда открылась дверь, время стало вечностью, любое мгновенное желание — присной Божьей заповедью, всякая мимолётная страсть — первопричиной существования. Это был самый экстремальный анархизм из всех когда-либо разработанных, движимый слиянием с единым, всеведущим, всегда существующим Богом — самой могущественной властью, которую можно только себе представить.

Столь же

Столь же, по сути, древняя, как христианство, или даже древнее, ересь Свободного Духа как опознаваемый культ стала известна вскоре после основания правоверных орденов. Появившись в Парижском университете рядом с местом, которое позже станет Сен-Жермен-де-Пре, первые illuminati Свободного Духа были обличены и сожжены на костре около 1210 года. Маргарита Поретанская, чьё “ Le Miroir des âmes simples” («Зерцало простых душ») является одним из немногих дошедших до нас текстов Свободного Духа, не выданных под пыткой, была сожжена на костре в Париже сто лет спустя, её книга попала в Англию ещё через век после этого. Братство укрепилось и приросло сторонниками, когда францисканцы и доминиканцы стали скатываться в роскошество и бюрократию, ушли с дорог в монастыри, с середины XIII века ересь распространилась по Центральной Европе и укоренилась там. Передвигаясь под вымышленными именами, братья никогда не были организованной, не то что иерархической сектой, хотя дома Братства существовали на одном месте на протяжении поколений. Если продвинуться вперёд по времени к полноценному возрождению Братства, которое Норман Кон обнаружил в Англии в революционные 1650-е — если приглядеться к рантерам, к проповедям и писаниям Абиезера Коппе и Джозефа Салмона, — то можно понять, что ересь поддерживалась в целости на протяжении более чем четырёх столетий. Это была, по словам Кона, «невидимая империя».

У дома Братства имелось множество обиталищ. Так как адепты считали грех обманом, то и к собственности — результату труда, наказанию человечества за первородный грех, — они относились как к фальшивке. Так что все вещи были общими, работа почиталась за ад, имя которому невежество, — работали одни дураки. Работа считалась грехом по отношению к совершенной природе: «Что ни видит глаз, что ни возжелает, — гласила максима Свободного Духа, — позволь руке взять это». Те, кто понимал эту фразу a priori, могли красть и убивать, чтобы достичь этого, потому что всё вокруг принадлежало им.

Если первородный грех коренился в похоти, то похоть должна была культивироваться во всех своих проявлениях. Ложь о первородном грехе разрушалась, когда её несостоятельность доказывалась на деле. В 1367 году в германском городе Эрфурте, по словам Роберта Лернера, брат Свободного Духа Иоганн Гартман свидетельствовал, что «он может иметь половые сношения со своей сестрой или матерью в любом месте, даже в алтаре, и… сношать чью-то сестру “более естественно”, чем какую-либо другую женщину. Никакая девушка не потеряет невинность в результате половой связи, но если она уже была лишена её, то она может вернуть её, вступив в связь с человеком, свободным духом. Даже если девушка отдаётся десяти мужчинам по очереди, то будь последний из них брат Свободного Духа, невинность её вернётся к ней»12.

Особняк братства был лабиринтом из коридоров и комнат. Если большинство новобранцев были соблазнены обещанием, что грех является иллюзией, то лишь избранные, кто поднимался по лестнице вверх, могли понять то, что существовало ради того, чтобы быть понятым: что точно так же, как мужчина или женщина могли бесконечно пребывать в единении с Богом, можно самому стать Богом. Это была не куцая свобода от первородного греха, свобода сказать «нет», которую Мишель обрёл задолго до того, как попал в монастырь Святого Максимина, но нечто большее.

Ересь вышла за пределы творения: человек может быть выше Бога. Если Бог сотворил мир, то лишь оттого, что свободный дух дал своё согласие, которое может быть взято обратно. За этой последней дверью становилось очевидным не только то, что счастье человека должно оправдывать существование — так оно и было; также становилось очевидным, что если Брат или Сестра Свободного Духа воздержатся от исполнения своей воли, мир не только должен, но и будет уничтожен.

Всё было возможно, ересь вышла за пределы самой себя. «Женщины Швейдница, — пишет Кон об одном сообществе Свободного Духа, — объявили, что их души благодаря их собственным усилиям достигли совершенства большего, чем то, которым они обладали, когда изначально были сотворены Богом, большего, чем то, которым Бог предназначил им обладать». Для этих женщин Святая Троица была всего лишь лошадью. Они разъезжали на ней «будто бы оседлав».

Это остаётся

Это остаётся небывалым богохульством, сегодня мы распознаём лишь броскую фразу, вырванную из этой истории. Одну такую можно обнаружить в “Village Voice” за 1984 год.

Всё, что остаётся, это ирония вычлененной истории: согласно этому объявлению, быть свободным духом значит быть готовым оставить работу ради мгновения удовольствия, a Corzealious означает «Пылкое сердце».

Но поэтическая убеждённость Святого Духа остаётся такой сильной, что можно почти уверовать, что этой маленькой заметке позволили появиться — что времени разрешили идти своим чередом, что мир не был уничтожен — потому что в своё время адепты Святого Духа не воздерживались от тех акций, к которым их подталкивала их природа. Подобно рантерам, они раздевались догола и проповедовали обнажёнными, и если они не предавались инцесту или убийствам, то лишь потому, что сами так хотели. Разумеется, инквизиторы не видели разницы. Для церкви адепты Свободного Духа были способны к неописуемым зверствам и были виновны в них, в исступлениях, выходящих за пределы слова Божьего. Согласно закону, те еретики, которые не отрекались от своих убеждений, отправлялись на костёр, многие из них смеялись во время казни. Генрих Сузо знал всё это, когда Свободный Дух явился ему.

Это случилось около 1330 года в Кёльне. Этот культ не могли подавить, влияние на массы ускользало из рук Церкви к врагам, которые собирались не подрывать её, но ликвидировать. Сузо чувствовал себя на грани искушения.

«Сузо спросил духа: Откуда ты?

Она сказала: Я пришла ниоткуда.

Он сказал: Скажи, что ты?

Она сказала: Я ничто.

Он сказал: Чего ты хочешь?

Она ответила: Я не хочу.

Но он сказал: Это какое-то чудо. Скажи мне, как зовут тебя? Она сказала: Меня называют Безымянной Дикостью.

Сузо спросил: Куда ведёт твоё озарение?

Она сказала: К неудержимой свободе.

Юноша сказал: Скажи мне, что ты называешь неудержимой свободой?

Дикость ответила: Когда человек живёт согласно всем своим прихотям, не