Странники в ночи - Андрей Быстров

3

Дым голландского табака забирался во все уголки фешенебельно-стильного кабинета Александра Штерна. Оглядывая позолоченные переплеты редких изданий Джона Локка, Нила Сорского и Максима Грека, Аня мимолетно подумала, заглядывал ли дядя Саша в эти книги. Она не удивилась бы, если бы выяснилось, что не только заглядывал, но и прочел от корки до корки.

Александр Львович выколотил трубку над серебряной пепельницей и обстоятельно принялся набивать её вновь.

- Вот что, девочка моя, - неторопливо заговорил он. - Универсального решения твоей проблемы я не нашел, так что будем решать её постепенно, шаг за шагом. У нас есть девять дней? Вот и превосходно. Я съем свою шляпу, если за девять дней мы не только не обнаружим нашего противника, но и не прижмем его так, что он взвоет.

- Спасибо тебе, дядя Саша, - Аня подошла к Штерну сзади, обняла его, прижалась к его спине. - Спасибо за все, милый, добрый, дядя Саша...

Высвободившись из объятий, Штерн повернулся к Ане, взял её лицо в ладони и озабоченно всмотрелся в её глаза.

- Что с тобой? Ты говоришь так, будто прощаешься навсегда.

- Не навсегда, нет! Но я возвращаюсь домой, и...

- И не одна, - подхватил Александр Львович. - С тобой поедут лучшие специалисты. Эти люди кое-чем обязаны мне, и если понадобится, они мир перевернут, чтобы...

Аня засмеялась невольно, села на краешек стула.

- Дядя Саша, ты не дослушал. Не надо переворачивать мир, не надо никаких специалистов, никаких сыщиков, никакой охраны, никого не надо.

- То есть?

- Понимаешь, там, в галерее... Я думала... Нет, не то... Я увидела одну картину... И я... Мне стало ясно, как поступить. Я справлюсь сама.

- Погоди, погоди, - Штерн тяжело опустился в кожаное кресло напротив Ани. - Что ты хочешь сказать? Что ты увидела какую-то картину и... Во всем разобралась? Но может быть, и меня просветишь?

- Картина, в общем, ни при чем. Это пейзаж, он изображает знакомую мне местность... Он только помог вспомнить, догадаться. Ни в чем я не разобралась, просто я знаю теперь, куда должна отправиться.

- Ну, хорошо... Но почему одна? Это может быть опасным. Почему ты не хочешь, чтобы я дал тебе людей?

- Да не то чтобы не хочу, - замялась Аня. - Как объяснить... Твои люди ни к чему. Они ничем не помогут. Это бесполезно, а раз так, зачем дергать их понапрасну?

- Откуда ты можешь знать, что полезно, а что нет? - Штерн начинал сердиться. - Что за мистическое прозрение? Не многовато ли мистики в этой истории?

- Совсем никакой, - спокойно сказала Аня. - Я догадалась, вот и все.

- Догадалась, - проворчал Александр Львович. - До инфаркта меня доведут твои догадки.

Сжимая в руках ремешок сумочки, Аня встала.

- Дядя Саша, есть ещё целых девять дней. Мне вовсе не обязательно ехать сию минуту. Мы успеем с тобой наговориться, но сейчас у меня голова кругом идет. Надо все уложить, обдумать...

- Хочешь отдохнуть... Полежать в джакузи? Или проехаться по магазинам? Я дам тебе машину с водителем.

- Нет, спасибо... Я лучше просто проветрюсь, погуляю по городу.

- Одна?

- Зачем же одна? Меня ждет надежный защитник.

- Вот как? Но у меня сложилось впечатление, что...

- Дядя Саша, это Андрей. Тот, кто приехал осматривать галерею, от Судецкого.

- Вы что, знакомы? - подозрительно спросил Штерн.

- Как тебе сказать... В некотором смысле... Больше, чем знакомы.

- Снова загадки! - с укоризной воскликнул Александр Львович.

Аня наклонилась и поцеловала Штерна в серебрящийся висок.

- Я ничего не скрываю, - произнесла она. - Рассказать тебе всего не могу, потому что сама мало понимаю, а врать и придумывать на ходу версии не хочу...

- Да, лучше без версий. Но совпадение странное... Или это не совпадение и он приехал из-за тебя?

- Нет, не из-за меня, но это не совпадение.

- Аня!

- Не спрашивай, не отвечу. Ответы будут потом, они обязательно будут.

- Ты веришь Андрею?

- Если бы я сказала, "как себе", это было бы правдой, но слабо. Поэтому я говорю "как тебе".

- Ого!

- Вот именно, ого.

- Может быть, если вас будут незаметно охранять люди... Которых вы даже не увидите...

- Ох... Ну, если это важно для твоего спокойствия...

- Спокойствия мне все равно не видать.

- Не волнуйся. Я скоро приду.

- А где он тебя ждет, в галерее?

- Нет, на улице, тут рядом...

- Вы могли бы и у меня поговорить... В любой комнате на выбор.

- Извини, но здесь он чувствовал бы себя скованно, а с ним и я. Не волнуйся, пожалуйста...

Едва Аня вышла из кабинета, Штерн поднял трубку внутреннего телефона и отдал необходимые приказы. На сердце у него не стало легче, где-то в глубине души он был согласен с Аней: если угроза реальна, она не из тех, какие можно отвести традиционными способами. Но лишь в глубине души открыто он не признался бы в подобных сверхъестественных настроениях даже самому себе. Конечно, он будет настаивать на поездке с Аней своих специалистов. Конечно, он не отпустит её одну. Но не затем ли только, чтобы сказать себе: "Я сделал все, что мог"?

Возле дома Аню встретили порывы северного ветра, стихшие как по команде с небес, когда она прошла первые десять метров. Совсем недалеким был путь до детской площадки. Ни на прохожих, ни на автомобили Аня внимания не обращала. Ничем не привлек её взгляда и стоявший поодаль синий "Форд" с затемненными стеклами.

(Отправляя Айсмана в Санкт-Петербург, Альваро Агирре позаботился о том, чтобы по прибытии на место его эмиссара ждала машина).

Аня уже видела Андрея - он сидел на качелях, на маленькой скамеечке, подвешенной на цепях между пестро раскрашенными столбиками посреди детской площадки. Он слегка раскачивался, улыбался, махал Ане рукой. Ей оставалось лишь пересечь проезжую часть, чтобы оказаться рядом с ним. Андрей сделал движение, какое делает человек, намеревающийся встать и направиться навстречу тому, кого он с нетерпением ждет - без особой надобности, просто желая сократить лишние секунды ожидания.

Автобус возник совершенно внезапно, будто сгустился из воздуха. Огромное мерседесовское чудовище мчалось по осевой линии дороги, сияя гладким стеклом, никелированным металлом и свежей краской. Аня отпрянула к узкому тротуару, не сводя глаз с громадной рычащей машины. Что-то в этом автобусе было... Не совсем обыкновенным, словно подсказанным фантазией злого колдуна.

Над выпуклыми обзорными окнами кабины, скрывающими водителя в зеркальной полутьме, вместо номера маршрута сверкала золотая лежачая восьмерка - символ бесконечности. Она горела так ярко, что казалось, излучала собственный золотой свет, а не отражала падающий извне. Аню удивила эта восьмерка, но дело было в общем-то не в ней, да и удивила она скорее этим ослепительным свечением, нежели самим её присутствием на месте номера. Да, странно, непонятно, однако вовсе не зловеще по сравнению с тем, ЧТО изображено возле передней двери.

Там был китайский дракон... Точнее, существо, напоминающее внешне китайского дракона, но без присущих такого рода изображениям достоинства и величия. Намалеванный на боку автобуса монстр прямо-таки сочился первобытной злобой. Налитые кровью, вытянутые по горизонтали узкие глаза выглядели до омерзения живыми, точно в металле кто-то прорезал щелевидные отверстия, а за ними пряталась, выглядывала наружу кошмарная агрессивная тварь. Длинное, как у гигантского слизняка, тело изгибалось в немыслимых конвульсиях, свиваясь в кольца и пересекая само себя подобием искалеченных букв латинского алфавита. Каких именно букв, Аня даже не сообразила, охваченная страхом и отвращением.

Над головой дракона тянулась красная надпись: "ПЕРЕСТАНЬТЕ БЕСПОКОИТЬСЯ, ВЫ ПОД НАШИМ КОНТРОЛЕМ". А внизу, под короткими когтистыми лапами, ещё одна: "МЫ ЗАЩИТИМ ВАС".

Реклама какой-то страховой компании, подумала Аня. Ну и художника они наняли! Кому же пришло в голову нарисовать такой ужас? И цвета, эти цвета! Невероятно броские, ядовитые - не только дракон, но и весь автобус в навязчивых плакатных красках, вползающих в мозг, в сознание, сокрушающих любое отторжение. Прямоугольная туша автобуса словно провалилась из некоего иного мира, более яркого и разноцветного, нежели привычный человеческий мир, из вычурной флуоресцентной страны, где в красках нет радости, а лишь кичливая надменность и желание подавлять.

Если бы Аня раздумывала дольше, она скорее всего пришла бы к какому-нибудь утешительному выводу. Например, о том, что испытывается новый вид рекламы, основанный на шокирующем воздействии. Подобная теория объясняла и лежачую восьмерку, и мерзкого дракона, и ядовитые цвета, отравляющие все вокруг... Но уже в следующую секунду после того, как ужасный автобус промчался мимо, на мгновение скрыв от Ани детскую площадку и оставив пыльный шлейф, она забыла о нем.

Андрея на площадке не было. Еще покачивалась по инерции скамеечка качелей, на которой он только что сидел, и казалось даже, что вьется в воздухе дымок его сигареты, но он исчез. Пропал, будто растаял - ведь и уйти с площадки за столь краткое время он не мог, и спрятаться негде, если представить, что он по какой-то причуде решил бы разыграть Аню. Никак тут не успеть скрыться из вида.