Голоса - Борис Сергеевич Гречин

Прости нас, если мы поклонялись мёртвому слову

и если упрямствовали в мёртвых догмах ума,

ибо Ты, Господи, есть Бог не мёртвых, но живых.

Не введи нас в искушение,

но избавь нас от зла.

Не введи никого в искушение словами этой молитвы,

но избавь их от зла.

Изведи из геенны страдальцев,

ведь сила Твоя велика

и милосердие Твоё безгранично.

Аминь.

Глава 5

[1]

Андрей Михайлович встретил меня на участке. Он разговаривал по телефону — и, кивнув мне, продолжал слушать голос из трубки. После пары односложных ответов он закончил разговор и с огорчением объявил:

— Ужасно сожалею, но должен буду сегодня вечером принять ещё один долгий и хлопотливый звонок! А после как бы не пришлось уехать в город. Боюсь, придётся мне сократить сегодняшний рассказ вдвое против обычного. Помнится, правда, героя Тэда мы тоже разобрали за один день вместо двух… Нет-нет, — запротестовал он в ответ на высказанное мной опасение о том, что я вовсе не вовремя. — Не лишайте меня такого благодарного слушателя! Хотите, останемся на улице, а я вынесу вам второй шезлонг? Комары ещё час-другой нас не будут беспокоить, да и вообще здесь удачное, сухое место, сам не могу нарадоваться…

На чём, бишь, мы остановились? — продолжил он, когда мы удобно устроились в раскладных креслах. — На моём звонке Алёше поздним вечером субботы двенадцатого апреля, верно? В тот день уже ничего не произошло, потому что я скоро лёг спать, а ночью мне пришёл ответ Марты, который я прочитал уже утром воскресенья. Ответ касался моего вопроса — или, правильней, предложения, — написанного по горячим следам телефонного разговора с Алёшей. Стараясь изложить всё лёгким, почти шутливым тоном, я писал, что наше «крохотное могилёвское княжество» задумалось о создании собственной Церкви. Считает ли она, Марта, учреждение такой Церкви исключительно дурным поступком? Важен ведь каждый голос, а голос православных людей — особенно. Дальше я как бы нечаянно упоминал, что если наш земский собор таковую «Церковь кающихся» действительно учредит, Алексей Николаевич натуральным образом станет её единственным иереем. Так же естественно будет ей, Марте, исповедаться новопоставленному батюшке в том, что, по её собственному туманному выражению, является «пятном на её совести» — хоть я лично убеждён, что на её совести нет никакого большого пятна.

Марта ответила. Дайте мне пару минут, чтобы я разыскал в почте её тогдашний ответ. Если угодно, могу даже прочитать его вслух…

[2]

Ваше величество!

Мысль о создании новой «церкви» мне, простите, сначала увиделась дикой, если не сказать больше.

Сейчас, когда я пишу Вам, а на часах уже три ночи, я успела её передумать, повернуть и так, и по-другому, и она больше не кажется мне совсем ужасной. Ведь — это будет временная церковь, так же, как и Ваше царство — временное? Ведь всё закончится, когда книга будет написана? А если так, мы никакого большого урона Православию не нанесём. Православие просто не заметит нас, как кит не замечает рядом с собой маленькую рыбку или креветку. (Про креветку прозвучало не очень обидно? Рада бы поставить «улыбочку» тут, да не поднимается рука использовать эти символы: они превращают человека в его собственную детскую версию, в вечного аксолотля, который никогда не достигает зрелости. Вы, наверное, улыбаетесь, читая в моём письме Ваши собственные мысли, которыми делились с нами на лекциях, но, видите, я их хорошо усвоила, потому что согласна же с каждым словом.)

Да и то: как может существовать государство без религии? Даже Советский Союз создал себе псевдоверу, псевдосвященство, псевдоиконы и псевдокульт поклонения псевдомощам… (Снова, кажется, повторяю за Вами.)

Было бы хорошо получить архиерейское благословение на такое дело… Но, Господи, какая я глупая: разве может быть дано на это архиерейское благословение? Придётся дерзать…

О, я поражаюсь мере Вашего дерзания! Поражаюсь — но не осуждаю. Если «Церковь недостойных» как предуготовительная ступень для настоящей будет установлена — конечно, я её приму. И приму Алексея Николаевича в качестве священника (я, кстати, не знала его отчества).

Но всё же разрешите мне ему не исповедаться!!

Понимаете, он и так знает, чтó тогда случилось (в общих чертах). В подробностях я не рассказала никому. Всё это время, все четыре года, я смотрела на него как на друга, который хоть и нечасто дарил общением, но по складу мыслей был мне ближе любой подруги. Мы разговаривали редко, но каждый раз я видела в нём полное, совершенное понимание. Мой младший брат умер в детстве, и я была счастлива найти в Алексее кого-то вроде брата. Но за братьев ведь не выходят замуж. Если теперь нашей невинной «братско-сестринской» дружбе нужно перестать быть невинной… Плохое слово, как будто в самой любви может быть какая-то вина. Если так, то священники своих матушек очень неохотно исповедуют, да и понятно, почему. Ведь и врач не лечит родственников. Если исповедоваться всерьёз, тогда, наверное, я не смогу видеть в нём никого, кроме такого врача. Тогда Ваше милое и забавное сводничество, к которому Вы, Государь, всё же приступили, так и не получив моего разрешения (извините, снова воображаемая улыбочка), будет иметь прямо противоположный результат. Возможно, правда, никто этим не огорчится, и Алексей Николаевич меньше всех…

Давайте-ка я лучше «исповедуюсь» Вам! При случае. Ставлю слово в кавычки: и так уж мы нагрешили против канонов, и ещё нагрешим, зачем усугублять. Вас это не очень покоробит? Если покоробит — не нужно. Невелика я птица, и что это за мода в нашем времени — расчёсывать свои душевные болячки, изучать их под микроскопом, да ещё и других заставлять глядеть в этот микроскоп. Я и сама не решила, хочу ли и нужна ли мне исповедь, в кавычках или без. Не такая уж я, в конце концов, большая грешница, чтобы меня из-за всего этого не допускать до причастия. (Правду сказать, в этом году причащалась нерегулярно. Стыжусь…)

А если — большая, то у любой подданной должно быть право, минуя всех, прибегать к своему Царю, иначе что это за христианское княжество? И Вы мне сами дали это право! О, я знаю, что писали-то Вы просто от имени последнего Государя, ещё до Вашего коронования, поэтому не могу всерьёз пользоваться этим разрешением… Или могу? Вопрос, конечно, пустячный, но ответ на него меня волнует.

Наверное, в актёрстве есть какой-то небольшой грех, но уж явно меньший, чем в том, чтобы основать