Ордынский волк. Самаркандский лев - Дмитрий Валентинович Агалаков

– Воистину так, – согласился тот.

– Сегодня я мог погибнуть сто раз.

– И я, – сказал Сайф ад-Дин. – Но мы живы, слава Аллаху.

– Господь был милостив к нам. Новый день решит – жить или умереть. Не думал, что скажу такие слова, – честно признался Тимур. – Клянусь, не думал!

На них смотрел четырнадцатилетний внук Тимура – царевич Рустам Умаршах, сын убитого Умаршаха, и от ярости сжимал кулаки. Отсветы огня от костра, у которого лежали два пожилых воина, кровавыми вспышками озаряли его лицо. Рустам был не по годам умен и храбр и, как командир, видел то, что не видели другие. Это ему, десятилетнему мальчугану, на Кундузче дед рассказывал о ходе битвы, а он слушал его с бешено колотящимся сердцем. И позже, когда дед учил его, он всегда правильно отвечал на вопросы, как бы он поступил, окажись полководцем. В конце концов Тимур вручил под его личное командование целый тумен! Десять тысяч лучших бойцов! Как же Рустам Умаршах ждал рассвета! Как же ему хотелось броситься в битву, которая ему не досталась в полной мере в первый день великого сражения.

Второй день начался с поединка двух именитых беков и знатных бахадуров. Все командиры с обеих сторон так или иначе знали друг друга. Оглан Йаглибий, один из командиров хана Тохтамыша, Чингизид, выехал вперед и вызвал на поединок чагатайского командира Усмана Бахадура.

Гарцуя на коне, он заносчиво кричал ему через поле:

– Эй, чагатаи! Я, Йаглибий, потомок великого Чингисхана, ищу достойного врага! Но знайте, я сейчас так силен, что и льва растопчу, и слона опрокину, и подвину горы! Любого изрублю, кто встретится мне! Но больше всех я хочу увидеть перед собой Усмана Бахадура! Где ты, Усман? Выйди и посмотри на силу мужскую!

Усман Бахадур конечно же принял вызов, выехал в поле, и они сшиблись. Один, разгоряченный вчерашним успехом, бахвалился как мог, другой знал, что ему никак нельзя проиграть этот бой. Он подведет не только себя. Усману Бахадуру, как истинному воину, на себя в эти решающие часы было наплевать. Он знал, что, проиграв, опозорит государя и всю армию чагатаев. Они ловко махали саблями, но Усман Бахадур оказался ловчее и в решающий момент, когда татарин только заносил меч, срезал голову заносчивому Йаглибию. Та вспорхнула с его плеч, весело провернулась, брызжа кровью, и бухнулась на камни. И все это на виду многих тысяч воинов с обеих сторон! Это была фантастическая и во многом символическая победа. Через считаные минуты обе армии вновь двинулись друг на друга.

Недаром ночью Рустам Умаршах сжимал еще мальчишеские кулаки и давал клятвы помочь деду. Его тумен провел показательную атаку – его десять тысяч врезались в центр ордынцев, вошли, как нож в масло, поражая всех вокруг. Татары за ночь настолько уверились в победе, что не ожидали такого стремительного и яростного нападения. Летописец так охарактеризовал атаку юноши: «Несмотря на то, что он был малолетним, не осрамил имя прославленного отца, покойный Умаршах в лице сына словно ожил заново!» И как же дед, наблюдавший за этой атакой, гордился внуком! Увидев, как храбро и удачливо рубит врага Рустам Умаршах, что нет ему преград в бою, что сам Аллах ведет его, и другие чагатайские полководцы с новым пылом ударили по ордынцам. Татары, не ожидавшие такого напора, дрогнули.

Все решило предательство.

Войско Тохтамыша было племенное. Огланы и беки со своими войсками приходили под стяги хана Золотой Орды. Как потом говорили, у вождя племени Актау были разногласия с Тохтамышем. Но может быть, он, этот вождь, был заранее подговорен и подкуплен разведчиками Тимура? Этот вождь стоял на правом фланге и был одной из опор хана. В самый разгар битвы он взял своих людей и увел с поля боя. В армии Тохтамыша образовалась брешь, которую с ходу закрыть не представлялось возможным. Правый фланг был обрушен напором чагатаев, а потом они зашли ордынцам в тыл. Еще вчера не сомневавшиеся в своей победе, татары, охваченные паникой, повернули коней и полетели назад. Отступление в ближайшие часы обратилось повальным бегством.

Тохтамыш не верил своим глазам. Он тоже грезил победой, за ночь свято уверовал в нее. Тимур, эта черная туча на все небо, вновь навис над его головой. Закрыл солнце, отнял победу! Глядя на катастрофу, которая стремительно разворачивалась перед его глазами и которой он уже не мог помешать, Тохтамыш бросил свите:

– Бог отвернулся от нас. Уходим!

И с избранными нукерами повернул коня и помчался с поля битвы на север – туда, где пока еще не было врага. Настигающие татар чагатаи, весело играя саблями, покрывали берега Терека трупами врагов. Десятки тысяч тел лежали повсюду. Эта битва началась на истребление и такой заканчивалась.

Но преследование хана на этот раз возглавил сам Тимур. Он только и успел сказать Сайфу ад-Дину:

– Я буду идти за ним, пока не схвачу. Хоть на край света! Я сдержу слово, мой верный Сайф ад-Дин, клянусь Аллахом! Теперь я вырву этот гнилой зуб! На тебя оставляю обоз и раненых. Жди меня с добычей!

– Да, государь, – ответил его полководец и друг. – Ничего я не вожделею с такой силой, как голову Тохтамыша!

Тимур двигался по пятам за Тохтамышем не только с целью отомстить. С ним был Кайричак Оглан, сын Урус-хана, и вот на него Тимур имел огромные планы! Именно Кайричак должен был занять место Тохтамыша на троне Золотой Орды. Тимур прекрасно понимал, что новую армию Тохтамышу не собрать, что теперь от него отвернутся почти все беки Орды, а немногие сторонники закроют рты или сбегут далеко в степь. В местности Окек (поселение вблизи нынешнего Саратова), неподалеку от золотоордынского города, Тимур настиг беглецов и перебил их, кто-то переправился на другой берег, но Тохтамыша среди пойманных не оказалось. Хан поступил хитро – он заранее ушел с небольшим отрядом в другую сторону, предоставив Тимуру думать, что тот гонится именно за ним. Тимур в очередной раз рассвирепел, допрашивая недавних спутников хана, но они ничего не знали о планах своего вождя, и в конце концов он тоже перебил их. Стоя в степи, на берегу Волги, Тимур смотрел на все стороны света. Где искать этого подлеца? Тохтамыш оказался в своей среде – привольных и бескрайних, как море, кыпчакских степях! Они оба были словно заговоренные – и он, и ордынский хан. Он, Тимур, неизменно побеждал в битвах с Тохтамышем, а тот неизменно ловко, подобно хитрой лисе,