Суфии - Идрис Шах

Всего через шесть лет после образования Ордена они признали свою неудачу в «Заявлении искателей мудрости Франции» (Affirmation of the Sophiens of France): «Нам лучше расстаться, чем снова и снова выполнять ритуалы и процедуры, которые в отсутствии обучающего мастера не смогут создать сущностного человека. Этот процесс настолько сложен, что только более высокое восприятие необходимых условий поможет довести его до конца. Мастер использует известную ему тайну, чтобы вызвать и развить изменения в тех, кто займет его место. Без учителя организация не сумеет добиться реального прогресса, хотя может сохранить свою внешнюю форму».

Но суфийских мастеров невозможно нанять или импортировать. Декларация о самороспуске жалобно продолжает: «Кто может привязать к себе посвященного? Он знает, кто в чем нуждается, и удовлетворяет эти нужды. Нам же остается только вздыхать об этом».

«Суфийин», по крайней мере, хоть чему-то научились. Похоже на то, что осколки этой организации кое-где сохранились, так как много лет спустя появилось сообщение о существовании одного из ее ответвлений в Индии.

Были ли двери захлопнуты навсегда? Похоже, что да. Запад располагал не только достаточным объемом научных знаний, искусством и другими материалами, требующими усвоения, но и средствами пропаганды. Геополитическая борьба, (ее очень хорошо описывает профессор Тойнби), вместе с ментальностью крестовых походов привели к тому, что все сарацинское, «языческое» или арабское получило клеймо не только еретического, безбожного и отвратительного, но и дьявольского, опасного.[66] Запад до сих пор следует этой традиции, которую постоянно укрепляют текущие события. Сначала необходимо было отбросить испанских арабов от границ Франции. Затем наступила очередь неверных, захвативших святую землю. Потом турки стали готовиться к штурму Вены. Магометанство, ставшее в умах западных людей неким непонятным замесом, таило в себе опасности и зло, его необходимо было сдерживать и контратаковать. Последнее умело использовали миссионеры, стремившиеся во славу церкви одержать верх над исламом. Существование Оттоманской империи лишний раз доказывало, что неверные все еще представляют собой угрозу. В любом случае, чему можно было научиться у людей, которые к тому времени уже являлись членами зависимых сообществ, заходило над ними солнце или нет.

Восточной философией интересовались только чудаки. Чудаки есть в любом обществе. Следовало ли человеку становиться турком или лучше было оставаться тем, кто он есть? Люди, пренебрегавшие гигиеной, не принявшие даже Евангелия, едва ли были способны обучать того, кто ими же и правил. Для начала им следовало бы навести порядок в собственном доме.

И тем не менее находились люди, сумевшие подняться над этой временной точкой зрения на развитие человека, несмотря на то, что они никогда не поверили бы, что условия, в которых протекала их жизнь, тоже были только временными, как мы сейчас об этом знаем. И этот процесс начался уже давно, раньше, чем можно себе представить. Суфийский поток был за работой.

Для того, чтобы обнаружить следы двойной жизни, которую вели мистики того времени, бывшие одновременно христианскими затворниками и суфийскими учителями, необходимо переместиться на семьсот лет назад и побывать на средневековой Майорке.

Брат Ансельм из Турмеды был Майоркским мистиком темных веков средневековья, святым для христиан. Но это отнюдь не вся его история. Для испанских мусульман он был посвященным суфием Абдуллахом аль-Тарджуманом. Чему он учил? Некоторые части его книги «Спор осла с братом Ансельмом» представляют собой буквальный перевод одного из разделов энциклопедии «Братьев Чистоты». В буквальном переводе с арабского его имя означает «слуга Господа», «переводчик», поэтому есть все основания полагать, что с помощью переводов он пытался передавать суфийское учение. Один из современных испанских ученых (Анхел Гонсалес Паленсия, Журнал «Испания», № XVIII, 3, октябрь, 1935), называет его el estupendo plagiario [ «превосходным подражателем»]. Здесь следует отметить, что в средние века знание не всегда считалось собственностью отдельных лиц, особенно такое, которое распространяло тайное общество или группа анонимных мудрецов наподобие «Братьев Чистоты». Об авторском праве еще ничего не было известно.

Эту живую связь между арабским учением и христианством подчеркивает еще одна странная личность – священник-ренегат. В 1782 г. Отец Хуан Андрес, изгнанный из Ордена иезуитов, опубликовал замечательную книгу: «Происхождение, прогресс и актуальное состояние всей литературы» (Origen, progresos у estado actual de to da la liter aturd), в которой он пытался доказать, что Европа находится в долгу перед испано-арабской наукой, указывая на ее распространение и даже признав, что Св. Фома тоже черпал из этого источника. Он отмечал, что испанская поэзия складывалась под непосредственным влиянием развившейся арабской культуры в Испании. То же самое можно сказать о романтической поэзии трубадуров, итальянской лирической поэзии, а также о романах, притчах и музыке Альфонсо Мудрого, который знал арабский язык.

Откуда бывший иезуит мог узнать все это? В то время в его распоряжении не было никаких документов, подтверждающих эти выводы, тем не менее он сумел совершенно необъяснимым образом установить много фактов относительно арабского, и в частности суфийского, наследия Запада. Их приходилось впоследствии собирать по крупицам, главным образом из документов арабской Испании. Даже предполагаемое происхождение иезуитской системы от фатимидских школ в Египте едва ли может объяснить проницательность бывшего иезуита, отца Андреаса, поскольку эта школа не была суфийской.[67] А может быть, существовал поток тайного учения, кровеносная система древнего знания, к которой подключился бывший иезуит?

Такое учение, конечно, существовало. Восточный импульс в темные века усваивался на нескольких уровнях. Основными из них были теологический и оккультистский. Раймонд Ауллий, Франциск Ассизский, Скотт и десятки других занимались передачей теологического аспекта. Достаточно принять во внимание список знаменитых имен, связанных с иллюминистской и оккультной деятельностью в Европе, чтобы понять природу тайной доктрины, передаваемой этими людьми, пусть даже и в искаженной форме.

Раймонд Ауллий, как считают оккультисты, был алхимиком и иллюминистом. Для религиозного человека он был христианским миссионером. Собственные труды его говорят о том, что он занимался адаптацией суфийских трудов и упражнений. Другой иерофант оккультизма, Роджэр Бэкон, писал о суфийском иллюминизме. Парацельс, пытавшийся преобразовать западную медицину, был выразителем суфийских идей. Он также является одним из героев «магов» и алхимиков. Алхимик Гебер был одним из самых известных суфиев Ирака. Его считают мастером оккультизма. К оккультной традиции причисляют и Альберта Великого, который был одновременно и схоластом, и магом. Он обучался в арабских школах и был вдохновителем Св. Фомы Аквинского. Многие Папы, считавшиеся магами и передатчиками тайной доктрины, или скрытого учения, проходили обучение в арабских школах, наподобие Герберта (Сильвестра II). Считается, что архиепископ Малфийский, Лоуренс, воспринял тайное знание от Сильвестра. Таким образом и развивался этот процесс.

То же самое касалось и