Суфии - Идрис Шах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, для тех, кто обладает достаточным терпением или общим представлением о том, что именно находилось по обе стороны двери, до того как она была захлопнута столетия тому назад, большинство доступных нам проявлений тайного учения сводится, по сути, к очень простым вещам.
В жизни каждого ученого бывают ситуации, когда вместе с драмой поиска и восторгом открытия на него нисходит озарение понимания. Оно может являться результатом неуловимого процесса мышления, терпеливо соединяющего разрозненные обрывки информации, и затем приводящего к вспышке ослепительного света. Это переживание знакомо изобретателям, ученым, историкам и т. д. Известный испанский арабист Мигель Асин Паласиос, хоть он и был искренним христианином, пережил подобную вспышку озарения, когда начал исследовать деятельность суфийских иллюминистских школ и осознал, что они дали миру, даже в сфере наивысших достижений католической мысли.
В IX в. Ибн-Масарра из Кордовы поведал группе избранных учеников о том, что ему было известно, о высотах, которых может достичь сознание человека. Это послужило началом деятельности иллюминистов труды которых обеспечили основу для аллегорий Данте, для учения школы средневековых августинианских схоластов, мудрости некоторых из основоположников современной западной философии: Дунса Скотта и Роджэра Бэкона из Британии, а из канонизированных святых – Раймонда Луллия с Майорки и святого Ионна Креста. Труды Ибн-Масарры легли в основу произведения «Источник жизни», принадлежащего перу еврейского мыслителя Соломона Ибн-Габироля из Малаги (Hitti, History of the Arabs, pp.580 et seq.).
Восторг профессора Паласиоса увеличивался по мере того, как он все глубже зарывался в редкие манускрипты, лежавшие в Испании практически нетронутыми со времен изгнания мавров. Эти документы тысячелетней давности, написанные иногда странным, неразборчивым, магрибским почерком испанских суфиев, содержали не только идеи иллюминистской философии, но, как он обнаружил, во многих случаях их буквально цитировали мистики и философы, имена которых вошли в обиход в благочестивой Европе. Однако Паласиос был не единственным, кому посчастливилось совершить это открытие: профессор Ривера отметил, что согласно утверждениям великого мистика с Майорки Луллия, его шедевр «Книга о любящем и любимом» была создана по суфийскому образцу.
Все это тем более замечательно, что суфийские иллюминисты являются представителями наиболее известных и одновременно наиболее тайных суфийских школ. Такие интеллектуальные гиганты, как Сухраварди, Ибн аль-Араби из Мурсии и Аль-Газали в своих общедоступных произведениях очень строго придерживались запрета на передачу ключевой информации, необходимой для преображения ума и завершения процесса, который Газали называет «Алхимией счастья». Кажущееся странным и противоречивым утверждение о том, что на определенной стадии суфийского пути гностицизм и агностицизм сливаются друг с Другом, сбивало с толку поверхностных исследователей, пытавшихся постичь опыт этих школ. Оно и до сих пор смущает некоторых людей.
Есть, однако, свидетельства того, что на самом глубоком уровне суфийской тайны осуществлялась двустороння коммуникация с мистиками христианского Запада и, что философия иллюминистов оказала глубочайшее влияние также и на Восток: персидские, турецкие и афганские мистики, все они были последователями иллюминистов. Аркон Дарауль (A History of Secret Societies, New York, 1962) показал, что иллюминистский процесс, приютивший тайну внутри тайны, продолжается и по сей день. Иллюминаты Англии, Франции и Германии, организованные в тайные общества, такие как Алумбрадос в Испании и многочисленные другие круги, практикующие обряды посвящения, продолжают передавать учения этих испанских школ.
Прежде, чем перейти к рассмотрению вопроса о том, что такое иллюминизм в принципе, имеет смысл отметить, что говорят о его происхождении последователи этой философии. Здесь мы опять сталкиваемся с теорий тайной доктрины в ее полном выражении. В тайной книге «Мудрость озарения» утверждается, что эта философия идентична внутренним учениям древнейших культур – греков, персов и египтян, и, по сути, является наукой Света, глубочайшей истиной, практикуя которую человек достигает таких высот, о которых он обычно может только мечтать.
Роджер Бэкон не уставал повторять снова и снова это утверждение, и от него эта идея распространилась по всей Европе, что способствовало образованию многочисленных тайных школ. Некоторые из них были подлинными, другие – абсолютно поддельными. Этим знанием, говорит Бэкон, обладали Ной и Авраам, халдейские и египетские учителя, Зороастр и Гермес, такие греческие мыслители, как Пифагор, Анаксагор и Сократ, а также суфии. Как показал барон Карра де Во («Азиатский журнал», XIX, стр. 63), Бэкон цитировал Сухраварди, вернее отрывки из его тайной книги, которую он написал за сто лет до рождения Бэкона и был за нее осужден судом на смертную казнь.
Среди странных закоулков истории, можно встретить упоминания о том, что Бэкона называли розенкрейцером, то есть идущим по пути Розового Креста – следствие неправильного перевода суфийской фразы «Путь Розы».
Религиозные фанатики и им подобные неизбежно должны были контратаковать западных ученых, раскопавших информацию о том, что суфийские учения были основой той деятельности, которой веками восхищались самые ортодоксальные христиане. Именно этим и объясняется резкий ответ профессора Асина («Избранные труды», 1, Мадрид, 1946) на их высказывания:
«Автор опубликованной недавно докторской диссертации на тему “Характер и истоки идей благословенного Раймунда Ауллия” (Тулуза, 1912), мистер Пробст, с инфантильной дерзостью называет Менендес-и-Пелайо, Риверу и меня лжецами и романтиками за то, что мы установили связь системы Ауллия с арабскими источниками. Этот малоинформированный молодой человек незнаком с моей работой «Психология согласно учению Мухиэдина ибн Араби», опубликованной в ketes du XIV Congres des Orientalistes семь лет назад, где я документально продемонстрировал заимствование аллегории Света». Даже в те дни, еще до того, как он завершил свои исследования суфийского иллюминизма, Асин был готов представить документы, подтверждавшие его точку зрения.
В деятельности таких людей как Асин нашел свое отражение тот факт, что маятник качнулся в обратную сторону, и суфийские влияния стали признаваться. Но открытия, показавшие, что христианские созерцатели опирались на суфийские книги, суфийские методы и суфийскую терминологию, вызвали неизбежную реакцию: поток толкований хлынул из келий современных схоластов. Появились заявления о том, что суфизм может способствовать приобретению подлинного мистического опыта потому, что суфии почитают Христа и еще потому, что на самих суфиев в свое время оказало большое влияние христианство. Смысл этих высказываний в том, что суфийские идеи отбрасывать не следует. Если
