Огнеслава (СИ) - Гамаюн Марина

Государь сакетского царства отдыхал в просторном зале с фонтанами. Музыканты ублажали слух игрой на флейтах, певчие птицы в золоченых клетках вторили их мелодиям. Казалось, царь дремлет, лежа на шелковых подушках, но Велимир знал, то обман. Даже в свои шестьдесят Шэхриэр имел тело, которому позавидовали бы многие молодые воины. Он был высок ростом и широк в плечах. В молодые годы, его меч вдоволь напился крови ближайших соседей. Копыта его коня топтали тела покоренных народов. Он лично вел войска в бой, расширяя границы своего царства и грабя тех, кого не смог завоевать. С годами нрав владыки смягчился, но не привычки. Кулачные бои и охота, как и раньше, были любимыми развлечениями при дворе. Длинные кудри мягкими волнами обрамляли суровое лицо. От того, что волосы и борода белы, как снег, кожа казалась особенно смуглой. Легкие одежды сверкали золотыми узорами и мелкими самоцветами. Головной убор венчал необыкновенно крупный сапфир.

Велимир склонил голову и ждал. Едва закончилась мелодия, и флейтисты умолкли, как подведенные сурьмой глаза правителя распахнулись, то был взгляд тигра, равнодушный и безжалостный. Один глаз его был темно-карим, а другой прозрачно-голубым.

— Говори! — негромко повелел Шэхриэр. — Порадуй своего повелителя, колдун.

Если бы не склоненная голова, то за сверкнувшее в глазах презрение, Велимиру тут же отрубили бы голову. Но не так прост старик, чтобы дать прочитать свои истинные мысли.

— Господину стоит знать, что на его собственность посягнули, — почтительно произнес старец.

— Кто посмел? — пристально взглянул на него царь, на хищном угловатом лице, украшенном первыми морщинами и шрамом, пересекавшим всю левую щеку от переносицы до уха, мелькнула угроза.

— Молодой князь Зеяжска, Аскольд, сватается к царь-девице Маре Мериновне.

— Опять за старое? — засмеялся Шэхриэр, принимая благодушный вид. — Пытаешься моими руками разделаться со своим врагом? Мне не интересен ни этот мальчишка, ни ваша вражда.

— Однако, поговаривают, царь-девица благоволит князю, — не унимался Велимир. — Разве женщина, на которую государь устремил взгляд очей своих, не принадлежит ему?

— Уймись. Лучшие красавицы земли живут в моем дворце. Нет на свете женщины, что сравнилась бы красотой с моими женами. А эту твою северную царицу, я даже не видел, и видеть не желаю, — со скучающим видом проговорил царь. — Скажи лучше, когда она уже станет моей рабыней и займется, наконец, делом?

— Оттого и не желаете, что не видели собственными глазами. Царь-девица дочь небесной богини, красота её особенная. Она отличается от южных красавиц, как благородный алмаз от цветущей розы, — уловив легкую заинтересованность в лице правителя, старик продолжил. — Кроме того, магические силы царь-девицы станут вашими только если она добровольно принесет государю клятву верности во время обряда. Если письмена, что я начертал не лягут на её руки и чело, то не видать вам ни покорности царицы Мары, ни молодильных яблок. Она – благословенная дева, настоящее сокровище северных земель. Только Мара Мериновна способна обратить проклятье в благословение, подарив вам вечную молодость, владыка.

— Ты не сокол, ты сладкоголосый соловей! — опасно улыбался царь. — Я почти поверил тебе сейчас! Знаешь, что твоя царица объявила, будто выйдет замуж за того, кто победит в состязании? Якобы следует древнему обычаю своего рода.

— Знаю, государь.

— Что думаешь делать? Как собираешься исполнять прихоть заносчивой девчонки? — губы царя при этих словах продолжали улыбаться, а взгляд был предостерегающе жестким, он огладил бороду. — Молчишь?

— Есть ли воин, что верен вам, как верна собака своему хозяину? — спросил старец. — Отправьте его в северные земли, участвовать в состязании вместо вас, об остальном я позабочусь.

В зал вошел слуга со свитком. Склонившись перед царем, ожидал, когда его заметят. Не произнося ни слова, Шэхриэр указал пальцем в сторону посыльного. Стоявший неподалеку евнух поторопился забрать письмо и поднес его государю. Велимир заметил печать с изображением яблок, письмо из царства Идунн. Прочитав написанное, Шэхриэр самодовольно ухмыльнулся и бросил послание к ногам колдуна.

— Читай! — приказал царь.

Спрятав гордость, Велимир поднял свиток.

— Милостью пресветлых богов, царь-девица северных земель, дочь светлоликой богини Идунн… - прочел он.

— Зачин можно пропустить. Читай ниже…

— Согласно традиции предков, объявили мы состязание для женихов. Коли бы ты приехал к нам, в наше государство, то был бы принят, как уважаемый гость и добрый друг. Мы желали бы лично вести беседу с царем сакетским, чтобы заручиться доверием южного царства, и как доброму другу сделать подарок, который сердце царя желает более всего… Чтобы получить яблоки не обязательно владеть землей, на которой растет яблоня… — выбрал самое важное в тексте старец – Похоже, царь-девица поняла тщетность попыток избежать судьбы, что ей предначертана.

— Хитрая лиса! — кривя губы в улыбке, произнес Шэхриэр. — Всё извернуться норовит, и ускользнуть из капкана!

— Как пожелаете ответить?

— Значит, алмаз, говоришь… — размышлял царь. — В день состязания перенесешь меня со свитой в её дворец. Хочу своими глазами увидеть «сокровище северных земель»! — царь поднялся и подошел к колдуну, что по прежнему не поднимал глаз. — Ни магия, ни боги небесные не спасут тебя старик, если вдруг ты обманул меня и царица не так хороша, как ты рассказывал.

Царь с силой похлопал старца по костлявому плечу и небрежной походкой отправился на женскую половину дворца. Велимир проводил его тяжелым взглядом. Он испытывал истинное отвращение к самому себе, за то, что вынужден пасть так низко.

Он, светлый сокол, единственный прямой потомок земного воплощения птицы Рарог, духа очищающего небесного огня, должен прислуживать тирану и убийце. Но других союзников у Велимира не осталось. После сокрушительного поражения Братства в Старых горах, уцелели единицы. И откуда только взялось тогда полчище демонов-змей, словно проклятье, обрушившееся на его последователей. Рано он праздновал победу, как оказалось, Горан не только выжил, но и быстро восстановил силы. Не ожидал Велимир, что царь-девица, оказавшаяся в ущелье волею случая, настолько искусна во врачевании.

Явившись к царю Сакета, он решил собрать новый поход против давнего врага и его союзников. Война! Нужна большая война, которая уничтожит Зеяжск, а также позволит отомстить всем, кто повинен в гибели колдунов Братства тогда в ущелье. Велимир давно покинул праведный путь, но сейчас ему предстоит стать настоящим чудовищем, отказаться от любого проявления жалости, иначе задуманное не свершить. Если боги встанут на его сторону, если только ему дозволено будет осуществить свою месть, после он готов будет понести любое наказание и умереть без сожалений.

Глава 35 Охота

Морозный солнечный день, белизна вокруг слепила глаза. Лошади осторожно ступали по рыхлому снегу, из которого торчали волоски жухлой травы. Всадники неспешно двигались вдоль кромки леса. Вдалеке постукивал дятел. По правую руку, искрящейся равниной простирались поля. Собаки на поводках рвались вперед, в предвкушении зверя.

— С чего вдруг на охоту засобирались, государыня? День хоть и погожий, но готовиться надо было заранее. В лучшем случае мелкой дичи настреляете, — всматриваясь вдаль, ворчал дед Могута, правая рука главного ловчего. — Не охота, а прогулка по лесу…

— Ну, не серчай, деда! — отвлеклась от терзавших её мыслей Мара. — Не ты ли мне всё детство говорил, что травля зверя не одной добычей ценна.

— Всё так, — поморщился старик. — Но вы ж, нынче, царица, царская хота свой устав имеет. Что я главному ловчему скажу теперь?

— Скажи, что то была прогулка по лесу! — подмигнула Мара, похлопав по шее своего коня, который нетерпеливо отжевывал железо, выбивая копытом снег.

Дед Могута оглядел воспитанницу, кто бы подумал много лет назад, что самая младшенькая из сестер станет правительницей. Он помнил её шустрой девчонкой, которую постоянно находили то на конюшне, то в оружейной, то на псарне. Ей бы мальчишкой родиться, славный был бы молодец. Наставницы с боем заставляли её изучать магию и траволечение, зато стрелять из лука сама научилась, он лишь пару раз показал. И всё то у неё в жизни от обратного выходит! Помнится, к врачеванию рвение проснулось, когда заболела её первая лошадь. А вышивать научилась, когда задумала седельную сумку свою украсить. И так всегда, пока сама не пожелает всем сердцем, страдает, через силу мучается, а как по собственной воле, так откуда только что берется, любое дело спорится.